Я приведу один пример. Несколько лет назад руководители одной школы в Пуне предложили мне обучать йоге группу детей от десяти до шестнадцати лет. У школы была плохая репутация. Даже теперь учителя не хотят там работать, потому что ученики считаются трудными и их сложно контролировать. Меня спросили, смогу ли я учить таких детей, и я согласился.
С самого первого дня, когда я начал преподавать, в классе было так шумно, что я понял: дети решили, что могут играть со мной, потому что я новый учитель. И я позволил им играть со мной. Если бы в первый день я был слишком строг, на следующий день мне бы некого было учить, так как дети могли прогулять урок и не прийти вообще. Когда они начали проказничать, я сказал: "У вас здорово получается. А ну-ка, давайте еще!" В тот момент, когда я сказал: "Пошумите еще сильнее!" — я победил их. Если бы я сказал им не шуметь, остановить их было бы очень трудно. Это психология. Я изучил психологию ситуации и сказал: "Мне кажется, вам нужно еще больше пошуметь! Этого шума недостаточно!" Это повергло их в шок. После этого я начал урок.
Затем они все начали бросаться бумажками, как это обычно случается; бумажки летали по всему классу, попадая в меня и в других учеников. Я наблюдал за резвящимися детьми и определил вожаков класса. Когда я начал практическое обучение, я попросил именно этих учеников выйти на возвышение, чтобы весь класс мог наблюдать за ними. Я сделал их лидерами и сказал: "Я выполняю позы. Стойте здесь и показывайте всем то же, что буду делать я, так что вы тоже будете учителями".
Я одержал верх над детьми, и на уроки стали приходить учителя из многих других школ. Они удивлялись тому, что на уроках йоги так тихо. Они считали, что на этом уроке будет гораздо больше шума, чем на других, потому что это был необязательный предмет. Все спрашивали, как мне удается справляться с детьми. Я ответил: "Я не контролирую их. Я ничего им не говорю. Я играю с ними, вот и все". В этом психология детей. Спускаясь до их уровня, физически и умственно, я затем могу начать постепенно подтягивать их вверх. Если я скажу им: "А ну, сконцентрируйтесь!", у меня не будет ни единого шанса на успех. Поэтому я должен схитрить, и я говорю им: "А ну, давайте! Пошумите еще сильнее!"; затем я говорю: "Я люблю вас. Вы мне нравитесь, потому что вы такие озорные". Вот как у учеников появляется любовь к учителю.
Дети смотрят нам в глаза, поэтому наши глаза должны быть такими же проницательными, как и их. Тогда они могут сосредоточиться. Детей надо контролировать через их глаза, а не словами. Вы должны выражать значения слов глазами. Это привлекает их, а затем приходит концентрация.
Один ученик, который вот-вот должен был стать отцом, спросил меня, как будущий отец должен себя вести по отношению к своей жене. Мой ответ был: "Что такое будущий отец? В конце концов, вы сначала становитесь мужем, а потом отцом. Вы ведь муж своей жены, не так ли? Так что вы должны вести себя как муж — как настоящий спутник жизни вашей жены".
Естественно, я знаю, что когда у них появится ребенок, они должны будут разделить свою любовь между тремя, а не двумя. Но здесь не посоветуешь ничего другого, кроме того, чтобы жить как настоящий муж, каковым он и был до того, как стал отцом, и сохранять ту же самую любовь и ту же самую привязанность к жене. В конце концов, что есть дитя как не результат любви этих двух человеческих существ? Оно подобно цветку. Так что муж и жена должны испытывать еще большее счастье, когда они видят цветок своей любви.
Не нужно ничего менять в отношениях между мужем и женой только потому, что они ждут ребенка. Я отец шестерых детей. Моя привязанность к жене не иссякала до самой ее смерти, и я не влюблялся ни в кого больше, хотя многие пытались завлечь меня. Эти попытки были безуспешными, так что и я пожелал будущему отцу следить за тем, чтобы никто не смог отвлечь его от жены. Этот мой совет относится точно так же и к жене, будущей матери.
Скажите, можете ли вы отделить духовное от чувственного? Когда родители духовно объединены в сексе, их первое дитя является божественным. Это чистый цветок чистой любви и чистого единения. Но после рождения первого ребенка, способны ли вы на то же единение, которое вы реализовали в этом первом цветке вашей любви? Если вы способны любить всю свою жизнь — это божественная любовь. Если эта любовь меняется и если жена или муж выплескивают ее на кого-то еще, как расплескивают воду, вы должны понять, является ли она подлинной духовной или чувственной любовью. Это нужно испытать. Это субъективно. Каждый может сам определить, является ли это всего лишь чувственным удовольствием или духовным божественным единением любви двух людей. Хотя я побывал на Западе уже сорок или пятьдесят раз, я все еще не могу понять, как женщина может говорить: "Я люблю своего мужа", а потом, через два-три года: "Как я ненавидела своего мужа!", или как мужчина может говорить: "Я любил свою жену, но куда же исчезла эта любовь?". В ваших странах это достаточно серьезная проблема, но, судя по всему, у нас в Индии таких проблем почти нет. Когда мы вступаем в брак, мы живем счастливо до конца жизни. Мы не отмечаем серебряные и золотые свадьбы, потому что, когда мы женимся мы даем клятву, что будем жить во взаимопонимании всю нашу жизнь.
В философии йоги есть один моральный принцип, который очень часто толкуется неверно. Это четвертый аспект ямы — брахмачарья. Согласно словарю, брахмачарья означает безбрачие, религиозное обучение, самоконтроль и целомудрие. Во всех трактатах по йоге говорится, что потеря семени ведет к смерти, а его сохранение — к жизни. Патанджали также подчеркивает важность контроля над телом, речью и умом. Он объясняет, что сохранение семени дает доблесть и решительность, силу и мощь, бесстрашие и отвагу, энергию и жизненную силу; таким образом, он предлагает сохранять его путем сосредоточенных усилий воли. Несмотря на это, философия йоги предназначена не только для давших обет безбрачия. Почти все йоги и мудрецы Древней Индии были женаты и имели семьи. У мудреца Вашиштхи, например, была сотня детей, но его все равно считали брахмачари, потому что в сексуальных отношениях он не искал только удовольствия. Брахмачарья, таким образом, не является ни отрицательным принципом, ни навязанным аскетизмом, ни запрещением. Женатые мудрецы определяли по звездам дни, благоприятные для сексуальных отношений, с тем чтобы их потомство было добродетельным и духовно ориентированным. Эта наука считалась частью брахмачарья.
По словам Шри Ади Шанкарачарьи, брахмачари тот, кто погружается в изучение священного ведического знания, кто постоянно ощущает связь с сутью своего существа и кто, таким образом, ощущает Божественное в каждом человеке. Женатый мужчина или замужняя женщина могут, следовательно, практиковать брахмачарью в той мере, чтобы они не злоупотребляли своей сексуальностью, но контролировали ее.
В наши дни, прикрываясь словом «свобода», люди ведут себя распутно, но распутная жизнь не является подлинной свободой. Пять принципов ямы составляют социальную этику. В рамках общества каждый человек должен соблюдать определенную дисциплину. Только свобода, соединенная с дисциплиной, является истинной свободой.
Для меня брахмачарья представляет собой счастливую жизнь в браке, ибо женатый мужчина или замужняя женщина учатся любить своего спутника как умом, так и сердцем, тогда как некоторые, так называемые брахмачари, призывающие к безбрачию, могут не любить никого, но бросать похотливые взгляды на первого встречного.
Иногда люди спрашивают меня, можно ли заниматься йогой и при этом вести нормальную семейную жизнь. Разве мой собственный пример не достаточный ответ? То, что я говорю, возможно, очень лично, но прошу вас, поймите меня правильно. У многих свами и учителей в Индии и Европе есть влиятельные покровители, но за всю мою жизнь меня никто никогда не поддерживал, потому что я обычный семьянин. Когда я ношу длинную, ниспадающую одежду, ко мне относятся как к свами, но когда я одет в такую же одежду, как все остальные, я просто г-н Айенгар!
В дни моей молодости многие люди старались уговорить меня стать санньясином. Я говорил: "Нет, я женюсь. Я хочу столкнуться с трудностями и превратностями мира, и я буду продолжать практику". Так что я — старый солдат. У меня шестеро детей, и я по-прежнему занимаюсь йогой. Я не бросаю своих обязанностей по отношению к другим людям. Я могу жить как очевидец, не будучи вовлеченным в действия. Я здесь, я говорю, я помогаю другим, но я могу полностью отрешиться от всего за долю секунды. Это то, что дала мне йога. И я благодарен этому бессмертному искусству и бессмертной философии.
Когда я только начал учить, йога была малоизвестна. Мне приходилось просить людей давать мне еду в обмен на урок. Временами я по нескольку дней занимался йогой, ничего не ел, пил только водопроводную воду. Когда я немного зарабатывал, я питался только хлебом и чаем — в то время в Индии это были самые дешевые продукты, и только они были мне по карману. Когда я женился, у меня не было средств, чтобы заботиться о своей жене. В глубине сердца я говорил самому себе: "Я страдаю сам и заставляю страдать свою жену". Один из моих учеников дал мне керосиновую плитку, другой дал мне немного керосина, и я купил только одну кастрюлю и две тарелки для еды. Бывало, моя жена готовила рис, и я перекладывал его на одну из тарелок, чтобы она могла сварить в этой же кастрюле чечевицу. Такой, в то время, была моя жизнь. Теперь она стала намного лучше. Я упорно боролся и медленно поднимался, и не только чтобы накормить себя, жену и детей, но и чтобы в то же время развивать этот наименее понятный предмет йоги, поскольку в 30-е годы даже в Индии считалось, что он не имеет значения.
