Вы можете познать любовь, только когда всё это остановлено, окончено, только когда вы не обладаете, когда вы не просто эмоциональны в своей увлечённости объектом. Такая увлечённость, поклонение, является мольбой о чём-то, стремлением к чему-то в иной форме. Человек, который молится, не знает любви. Раз в вас есть стремление обладать, раз вы нацелены на результат, через увлечённость, через мольбу, что делает вас сентиментальным, эмоциональным — любви, естественно, нет; очевидно, что нет любви и когда нет уважения. Вы можете сказать, что уважение у вас есть, но ваше уважение для превосходящего вас, это просто уважение, приходящее из желания чего-то, это уважение страха. Если бы вы действительно чувствовали уважение, вы были бы почтительны к самому низкостоящему точно так же, как и к так называемому самому высокостоящему; раз у вас этого нет, нет и любви. Как мало среди нас великодушных, сострадающих, милосердных! Вы великодушны, когда это выгодно вам, вы милосердны, когда можете увидеть, что получите что-то взамен. Когда эти вещи исчезают, когда эти вещи не занимают ваш ум и когда всё, что исходит от ума, не заполняет ваше сердце, — тогда есть любовь; и любовь, одна, единственно она, может преобразовать нынешнее безумие и безрассудство в мире — не системы, не теории, левые или правые. Подлинно любите вы только тогда, когда вы не обладаете, когда вы независтливы, нежадны, когда вы великодушны, уважительны, когда вы милосердны и сострадательны, когда вы внимательны к вашей жене, вашим детям, вашему соседу, вашим несчастным слугам.
О любви невозможно думать, любовь невозможно культивировать, любовь невозможно практиковать. Практика любви, практика братства — всё ещё внутри поля ума, поэтому это не любовь. Только когда всё это остановлено, только тогда возникает любовь, тогда вы узнаете, что такое любить. Тогда любовь — не то, что измеряется, она вне количеств — одно только качество. Вы не говорите: «Я люблю весь мир», — но когда вы знаете, как любить одного, вы знаете, как любить всё. Поскольку мы не знаем, как любить одного, наша любовь к человечеству — фикция. Когда вы любите, нет ни одного, ни многих: есть только любовь. Только когда есть любовь, все наши проблемы могут быть разрешены, и тогда мы узнаем её блаженство и её счастье.
ВОПРОС: Какое отношение имеет смерть к жизни?
КРИШНАМУРТИ: Есть ли разделение между жизнью и смертью? Почему мы рассматриваем смерть как нечто отдельное от жизни? Почему мы боимся смерти? И почему о смерти написано так много книг? Почему имеется эта граница между жизнью и смертью? И реально ли это разделение или оно просто произвольно, выдумка ума?
Когда мы говорим о жизни, мы считаем жизнь процессом непрерывным, продлением, в котором существует отождествление. Я и мой дом, я и моя жена, я и мой счёт в банке, я и мои переживания в прошлом — именно это мы подразумеваем под жизнью, не так ли? Жизнь есть процесс непрерывного продления в памяти, как сознательной, так и подсознательной, с её разными столкновениями, ссорами, борьбой, случаями, переживаниями и так далее. Всё это мы и называем жизнью; как противопоставление, противоположность этому — смерть, которая кладёт конец всему этому. Создав это противопоставление, а именно смерть, и страшась её, мы продолжаем искать взаимоотношения, связи между жизнью и смертью; если мы можем закрыть этот разрыв каким-то объяснением, верой в продление, в будущую посмертную жизнь, мы удовлетворены. Мы верим в перевоплощение или в некоторую другую форму продления мысли, и затем мы пытаемся установить взаимоотношения между известным и неведомым. Мы пытаемся соединить известное и неведомое и тем самым пытаемся найти взаимоотношения между прошлым и будущим. Мы делаем именно это, не так ли, когда спрашиваем, есть ли какие-нибудь взаимоотношения между жизнью и смертью. Мы хотим знать, как соединить мостом жизнь и её окончание, — вот наше основное желание.
Теперь, можно ли окончание жизни, то есть смерть, познать ещё при жизни? Если бы мы могли знать, что такое смерть, будучи живыми, проблемы бы не было. Именно потому, что пока мы живы, мы не можем переживать на опыте это неведомое, мы и боимся его. Наша борьба в том, чтобы установить взаимоотношения между нами, то есть результатом известного, и неизвестным, неведомым, которое мы называем смертью. Могут ли существовать взаимоотношения между прошлым и чем-то, чего ум не может постичь, что мы называем смертью? Почему мы разделяем их? Не потому ли, что наш ум может действовать только внутри сферы известного, внутри сферы продлеваемого, непрерываемого? Человек знает себя только как того, кто мыслит, как того, кто действует с определённой памятью страдания, удовольствия, любви, привязанностей, переживаний различного рода; человек знает себя только как нечто продолжающееся, продлевающееся, непрерывающееся — иначе он не имел бы воспоминаний о самом себе как о том, что он есть то-то и то-то. И когда это то-то и то-то приходит к концу, который мы называем смертью, возникает страх перед неведомым; поэтому мы хотим затащить неведомое в известное, и все наши усилия нацелены на то, чтобы дать продление неведомому. Другими словами, мы не хотим знать жизнь, которая включает смерть, но мы хотим знать, как продлевать и не подходить к концу. Мы не хотим знать жизнь и смерть, мы только хотим знать, как продлевать без окончания.
То, что продлевается, лишено обновления. Не может быть ничего нового, не может быть ничего творческого в том, что имеет продолжение, в том, что продлеваемо — это достаточно очевидно. Только когда продолжение, продление закончено, есть возможность быть тому, что всегда ново. Но именно этого окончания мы и страшимся, и мы не видим, что только в окончании могут быть обновление, творчество, неизведанность — не в перенесении изо дня в день наших переживаний, наших воспоминаний и неудач. Только когда мы умираем каждый день ко всему, что есть старое, может быть новое. Новое не может быть там, где есть продолжение, продление — новое, будучи творчеством, неизведанностью, вечностью, Богом или чем хотите. Человек, продлевающаяся сущность, ищущая неведомое, реальное, вечное, никогда не найдёт этого, потому что найти он может только то, что он проецирует из себя, а то, что он проецирует, реальностью не является. Только в окончании, в умирании, можно познать новое; и человек, который стремится выявить взаимоотношения между жизнью и смертью, соединить мостом продлеваемое с тем, что он считает запредельным, живёт в фиктивном, вымышленном, нереальном мире, который является проекцией его самого.
Так возможно ли, будучи живыми, умереть — что означает приводить к завершению, быть ничем? Возможно ли, живя в этом мире, где всё — становление всё большим и большим или становление всё меньшим и меньшим, где всё — процесс восхождения, достижения, продвижения шаг за шагом, возможно ли, в таком мире, познать смерть? Возможно ли завершить все воспоминания — не память фактов, дороги к своему дому и так далее, а внутреннюю привязанность посредством памяти к психологической безопасности, воспоминания, которые человек накопил, сохранил и в которых он ищет безопасность, счастье? Возможно ли положить конец всему этому — что означает умирание каждый день так, чтобы могло быть обновление завтра? Только тогда человек познаёт смерть, продолжая быть живым. Только в таком умирании, в таком подходе к завершению, приводящему к концу продолжение, продление, существует обновление — то творчество, которое вечно.
ВОПРОС: Может ли прошлое раствориться всё сразу, или для этого обязательно требуется время?
КРИШНАМУРТИ: Мы — результат прошлого. Наша мысль основана на вчерашнем дне и на многих тысячах вчерашних дней. Мы — результат времени, и наши отклики, реакции, наши нынешние позиции, отношения — это итог накоплений многих тысяч мгновений, событий и переживаний. Поэтому прошлое для большинства из нас является настоящим — и это факт, который нельзя отрицать. Вы, ваши мысли, ваши действия, ваши реакции — результат прошлого. Теперь задавший вопрос хочет знать, может ли это прошлое быть стёрто немедленно, что означает — не со временем, а именно немедленно; или же это накопленное прошлое требует времени для того, чтобы ум освободился в настоящем? Важно понять этот вопрос, который сводится к следующему: поскольку каждый из нас — результат прошлого, с фоном, основой бесчисленных влияний, постоянно варьирующихся, постоянно изменяющихся, то возможно ли стереть этот фон, основу, не проходя через процесс времени?
Что такое прошлое? Что мы подразумеваем под прошлым? Конечно, мы не имеем в виду хронологическое прошлое. Мы подразумеваем, безусловно, накопленные переживания, накопленные реакции, воспоминания, традиции, знания, подсознательное хранилище бесчисленных мыслей, чувств, влияний и откликов. С этой основой, фоном, невозможно понять реальность, ведь реальность должна быть неподвластна времени: она вечна, вне времени. Поэтому человек не может понять вечное, вневременное, умом, который является результатом времени. Задавший вопрос хочет знать, возможно ли освободить ум — или, чтобы ум, который является результатом времени, прекратил своё бытие мгновенно; или каждый должен пройти через длинный ряд исследований и анализов и таким путём освободить ум от его основы, фона, прошлого.
