— Однако хорошо подвешенный язык моего сына спас нас от позора, — вставила королева.
Бузуку залился румянцем.
— Ну… вроде того. Во всяком случае, я убедил вождя, что он сильно выгадает, если даст мне возможность связаться с друзьями, которые дадут выкуп.
— Поэтому он не только оставил нас в живых, но и довольно хорошо принял, — добавила королева.
— Да, но едва мы успевали собрать деньги, этот жулик тут же поднимал цену, — усмехнулся Бузуку. — Он три года жил за наш счёт! В конце концов нам удалось бежать…
— И скрыться здесь, в пограничном селении.
— Мы, конечно, знали, что мой младший брат вернул нашей семье трон и сумел навести в стране относительный порядок, — продолжал Бузуку. — Однако мы не торопились возвращаться в столицу, потому что у нас появились другие планы. Мы часто обсуждали это, пока были в плену. А саму идею подсказал твой дядя. Покуда власть была в надёжных руках, мы решили воспользоваться свободой, чтобы попробовать что-то изменить в самом государстве — изменить, так сказать, снизу, начиная с самых основ.
— Мы хотели остаться с народом, пока мой младший сын управляет сверху, — пояснила королева.
— Вот именно! — воскликнул Бузуку. — Понимаешь, Пятница, одно дело навязывать свои решения, даже справедливые, и совсем другое — жить среди людей, выслушивать их, делить с ними радости и горе, а потом стараться помочь.
— Однако нужен был практический план действий, — продолжила королева. — Мало накормить всех, мало дать каждому землю, корову и лошадь. Даже если человек сыт, всё равно его удел — постепенное угасание, немощная старость и смерть. Мы любим свой народ, как любил его покойный король, слишком сильно любим, чтобы отказаться от попытки дать ему истинное счастье, которое выше сытого желудка и изысканной одежды — счастье, которое длится долго.
— Вот мы и начали потихоньку действовать, пока только здесь, опираясь на знания, полученные от твоего дяди…
— Но, во-первых, для этого нужно много времени, целые годы. Нужно составлять планы, работать днём и ночью, готовить людей, учить их и воспитывать. Во-вторых, и это мы поняли далеко не сразу, для такого дела надо гораздо больше знать о йоге, о том, как она работает.
— И тогда… — Бузуку повернулся к министру.
— Тогда, — улыбнулся тот, — я начал получать письма, очень странные письма, в которых излагались чрезвычайно заманчивые идеи. Писал явно кто-то, получивший образование при дворе и при этом весьма сочувствовавший новому королю. Речь шла о реформах, о строительстве нового государства, но начинать предлагалось не сверху и не извне, а действовать через умы и сердца простых людей. План был так ясен и прост и так впечатлял своим размахом, что я сразу принял его всей душой. Начал я с того, что нашёл молодого человека, который уже был немного знаком с йогой, и решил под каким-нибудь предлогом послать его сюда и назначить на официальный пост. Он должен был учиться, расти духовно и стать лидером, Учителем, не зная до поры до времени о своей миссии…
— Комендант! — воскликнула я.
— Пятница! — одёрнул меня Бузуку. — Стены имеют уши, а некоторые части нашего плана должны пока оставаться в тайне.
— К сожалению, потом произошла некоторая… задержка, — заметила королева. Бузуку слегка нахмурился.
— Ну… не совсем задержка, мама. Скорее… скажем так, обучение слегка затянулось.
— Со временем, — продолжала она, — принц узнал о беспризорных детях и решил им помочь, но у нас самих почти ничего не было… Мы считали, что не должны жить лучше наших подданных, если хотим на самом деле что-то изменить…
— Я начал брать к себе детей, — объяснил Бузуку, — но денег не хватало, и тогда мне пришла мысль ввести налог…
— Не думаю, что стоит называть это налогом, — перебила королева.
— Да, дьявол, мама, дай мне рассказать! — взвился Бузуку. — Это был именно налог, я прекрасно знаю, что это такое. Меня ведь учили… Когда тебе в голову приходит хорошая идея, и ты хочешь собрать деньги, чтобы претворить её в жизнь, нужно просто взять и придумать новый налог. Так работают все правительства на свете… — Он перевёл дух и продолжал: — Вот я и придумал налог, я же принц, в конце концов.
«Самособираемый налог в пользу бездомных» — так я его назвал. Мои ребятишки его и собирали, я их научил.
— Они воровали, — с улыбкой объяснила королева.
— Теперь, конечно, я понимаю, — принц бросил опасливый взгляд в мою сторону, — что такой подход даёт прямо противоположный результат… Так или иначе, в результате я стал проводить всё больше и больше времени в качестве… гостя этого учреждения. — Он вспыхнул от смущения и вытер толстые щёки платком. — Однако выполнение нашего плана уже шло полным ходом. Я послал несколько писем с караванами в Тибет в надежде, что твой дядя Майтри Пандита ещё жив. Он мог помочь нам узнать больше о том, как работает йога, и тогда оставалось бы только передать знания дальше. Наконец, около года назад, когда я в очередной раз сидел в тюрьме, мальчики принесли мне письмо. Это был ответ от самого Майтри Пандита. Однако письмо было очень странное… — он покачал головой.
— Письмо? — ахнула я. — Что там было? Как он? Что с моей семьёй? Бузуку… то есть, принц… снова покачал головой.
— Он писал только, что хорошо понимает наши планы и одобряет их, но сам приехать не в состоянии. А потом… очень странно… он сказал, что предвидел нашу просьбу, и посланник уже находится в пути — это молодая тибетская девушка такой-то и такой-то внешности, и с ней маленькая собачка. И — самое странное! — она не знает, что несёт послание, поэтому мы должны сами найти её среди тех, кто проходит через посёлок, и задержать, чтобы это послание получить. Оно и станет ключом к тому, чтобы сделать народ нашего королевства здоровым и счастливым. И вот, представьте, сижу я здесь, в этой жалкой дыре с глиняными стенами, и думаю, как перехватить гонца, который не знает, что несёт, и придёт неизвестно по какой дороге. Не мог же я послать свою мать, в её положении и в её возрасте! Поэтому я разослал ребятишек во все стороны, а на главной дороге поставил пристава, наврав ему про какую-то контрабанду.
— А откуда вы знали, что я несу книгу? — не утерпела я.
— Да ничего я не знал! — воскликнул он. — Я мог лишь предположить, что у тебя есть что-нибудь необычное, и этого будет достаточно, чтобы тебя притащили сюда для допроса. Знаешь, Пятница, я ведь не имел понятия, что всё так выйдет… и так затянется. И я до вчерашнего дня не знал, что ты племянница самого Пандита. Так что, извини нас за то, что причинили тебе столько неприятностей.
— Ничего страшного, — махнула я рукой. — Бу… Ваше Высочество, вы же понимаете, что я осталась не зря, это было очень важно. — Я обвела взглядом всех троих. — Что же касается послания… Я и сама не знаю, что дядя имел в виду. У меня нет никакого послания.
Бузуку рассмеялся.
— Я ждал его почти год, и всё впустую, а потом догадался…
Его прервал топот и многоголосый шум — из дома выбежала толпа ребятишек, возвращавшихся с урока с Аджитом. Мы видели лишь их силуэты за освещенной солнцем тканью. Они завернули за угол, где помещался зверинец и недавно разбитые овощные грядки.
— Его Высочество наследный принц, — снова вступил в беседу министр, — написал мне — письмо было снова без подписи, — что в моих собственных интересах и в интересах короля мне следует как можно скорее посетить этот участок и выяснить, что так сильно изменило жизнь здешних людей. И вот я здесь. Его Высочество снабдил меня подробными инструкциями…
— Которые настало время выполнять, — тихо прервал его Бузуку, кивнув в сторону двери.
— Слушаюсь, — поклонился министр. Он снова опустился на колени. —
Королева мать… Наследный принц Даби…
— Нет, зови меня Бузуку. Отныне и навсегда!
— Ваше Высочество, господин… Бузуку, — смутившись, пробормотал министр и выскользнул наружу.
Я тоже было встала, чтобы уходить, но королева торопливо взяла меня за руку.
— Погоди минутку, Пятница, — тепло улыбнулась она. — Нам нужно тебе ещё кое-что сказать, без свидетелей.
Я кивнула, хотя, по правде говоря, моя голова готова была лопнуть от новостей.
— Да, конечно, как вам будет угодно, королева-мать.
Она со смехом погладила меня по щеке.
— Хватит, хватит! Для тебя я просто Амирта, старушка Амирта, и пусть так будет всегда. Хорошо?
— Хорошо, Амирта, — улыбнулась я в ответ.
— Тогда вот что, — продолжала она уже более серьёзно. — Моя… подруга… Мата Джи.
— Мать караульного?
— Да, и моя сестра.
Я рассмеялась и бросилась ей на шею.
— Почему же вы не сказали раньше? Разве это секрет?
— Это касается её сына. Видишь ли, поскольку он двоюродный брат молодого короля, то по достижении тридцатилетнего возраста, всего через несколько лет, ему предстоит стать первым министром, то есть вторым человеком в стране после короля…
