Совесть твоя спокойна, она молчит, ведь ты всегда можешь сказать себе: не я придумал правила игры, или ткнуть пальцем в другого — вот, мол, посмотрите, он еще глупее, чем я, еще злее, еще ужаснее, а я не так уж и плох. На худой конец, есть железный аргумент, скала, на которую каждый может опереться в минуту отчаяния, заветные слова: так делают все! Как утешает мысль о том, что ты не одинок в своем безумии! Потому-то люди так чтят свои традиции, любят сбиваться в кучу и ненавидят иноверцев. Без этой скалы, этого монумента, который они воздвигали веками, у них не останется ни-че-го!
Мистер замолчал. Он сверлил В. взглядом, но тому было все равно. Глубокая печаль объяла В. Каждое слово Мистера трогало те потаенные струны в душе В., о которых он до сего момента не имел понятия.
— Что ж, ты будешь спорить? — гневно спросил Мистер.
Но В. только молча покачал головой в ответ.
— И вот ведь вопрос, — продолжал Мистер, — почему люди замечают только самих себя, когда их окружает ЭТО! — Мистер развел руками, словно демонстрируя В. звездную бездну. — В лучшем случае они бросают вверх только мимолетный взгляд, чтобы неминуемо потом вернуться к мелочной суете. А ведь там, — Мистер указал куда-то вверх, — скрыты ответы на многие вопросы. По крайней мере, на вопрос об истинном месте человека в этом мире уж точно, — хихикнул Мистер, — а также о значении всех его забот. Мда… там утешение и обновление, — Мистер опять указал вверх, — но ведь никому и в голову не приходит искать их там!
В. упорно молчал. Ему не хотелось возражать или соглашаться, ему вообще не хотелось думать. В. вдруг ощутил, что безмерно устал. Он бы с удовольствием сейчас уснул. Зачем только этот странный старик донимает его своими измышлениями! Какое утешение можно найти в небе, в этой холодной безличной бездне?! — В. запрокинул голову и посмотрел вверх.
Мистер исчез из поля зрения и перед взором В. расстилалась бескрайняя звездная долина. Несомненно, это было то же самое небо, к которому привык В. — обычное черное небо с тычинками звезд. Но на сей раз В. показалось, что он видит небо впервые в своей жизни. Он смотрел на небо теми же глазами, вдыхал тот же воздух, слушал теми же ушами, но что-то неуловимо изменилось — какое-то новое неопределенное чувство добавилось, будто у В. появился еще один орган восприятия. В. не знал точно, что это за орган и где он находится, но, несомненно, В. мог им воспринимать волны, струившиеся на него сверху, овевавшие все его тело.
В. отдался целиком этому новому ощущению и на какой-то миг забыл о себе. Вселенная поглотила его и он стал ее частью. Внезапно стало тихо, словно рядом все это время дотоле незаметно скрежетали огромные жернова и вдруг они остановились. Что-то неведомое поднималось из глубин его существа — что-то щекочущее, похожее на смех или восторг, оно нарастало, разливалось по всему телу… но вдруг было остановлено невидимой преградой и В. опять стал самим собой. Он обнаружил себя с запрокинутой головой и тупо открытым ртом. Почему-то В. почувствовал стыд, он украдкой кинул взгляд на Мистера — а тот заговорщически улыбался и подмигивал В., словно говоря: «Каково, а?». В. смутился и почувствовал себя крайне неуютно.
Мистер тОтчас, словно угадав мысли В., выудил откуда-то чашку с дымящимся кофе.
— Кофейку? — спросил он у В., и не дожидаясь ответа, всучил чашку ему в руки.
В. порадовала возможность хоть немного отвлечься, и он принялся усердно хлебать кофе.
— Итак, — заговорил Мистер, — все сказанное довольно точно описывает твое состояние, не так ли? Однажды, в один прекрасный день, ты понял, что в будущем тебя ожидают только скитания по одному и тому же насмерть надоевшему кругу, ведь так?
В. кивнул. Что толку спорить. Все одно этот Мистер извратит все слова В. так, как ему самому будет удобно.
— Что ж! Судьба свела нас и преподнесла тебе в моем лице неслыханный подарок!
«Что за самомнение!» — подумал В., но от комментариев воздержался.
— Однако, у тебя еще есть шанс уйти, — Мистер усмехнулся, должно быть представил, как В. пытается найти выход из комнаты, паря в небесах, — и обещаю, ты обо мне больше не услышишь. Если ты струсил, то это твоя последняя возможность.
Но ты можешь и остаться. И в этом случае тебя ждет… что? Я думаю, ты назвал бы это обучением, но я предпочитаю иной термин … ммм … пожалуй, такой: освобождение. Да, освобождение! — громко выкрикнул Мистер. Видимо, тема свободы была особенно небезразлична ему, ибо он никогда не мог говорить о ней в спокойном тоне, но всегда почему-то кричал. — Я уже упоминал, что могу показать тебе путь к свободе, хотя для тебя подобного рода заявление звучит туманно, но здесь уж я ничего не могу поделать — предмет такой! Свобода — это очень туманная тема, даже для меня самого. Однако, я не рекламный агент — расхваливать свой товар не стану, и уговоров с меня уже достаточно. Уходи или оставайся. Только предупреждаю: если останешься, пути назад не будет. Итак? — Мистер пристально посмотрел на В. А В. недоумевал — к чему опять эти вопросы, он вроде бы уже согласился. Ну что ж, если хотите мне не жалко. И В. нЕхотя кивнул.
— Прелестно! — проворковал Мистер, явив в очередной раз разительную перемену в своем настроении. Только что он строил из себя грозного босса, а теперь стал похож на доброго старого дядюшку.
— И еще одно. Будь осторожен, — Мистер по-прежнему мило улыбался, но в его голосе В. уловил некоторую твердость. — Береги себя, — добавил Мистер и его глаза блеснули стальным блеском. В. опешил. Что это? Теперь Мистер угрожает ему? Теперь, когда В. уже на все согласился? Эге, да здесь ведется нечестная игра! И счет явно не в пользу В….
— Леяна, детка! Поди сюда, пожалуйста! — прокричал вдруг Мистер куда-то в бесконечность. Мистер улыбнулся самой нежной улыбкой, какую только можно было представить на его насмешливом лице, и подозвал рукой кого-то, кто стоял за креслом В. В. обернулся, но высокое кресло мешало разглядеть таинственного пришельца.
Впрочем вскоре незнакомка сама вышла из-за кресла, явив себя всю. Она подошла к Мистеру и доверчиво положила руку ему на плечо. С ее шагами вдруг и разом из небытия выплыл весь кабинет Мистера, а темнота вернулась на бетонную стену, мгновенно свернувшись в крошечную неразличимую точку.
Сейчас на В. смотрела блестящими темно-карими глазами стройная девушка, чье отражение В. мельком видел в зеркальной двЕри. Незнакомка была не очень высокой, но стройность прибавляла ей росту. Короткие, белые с золотым отливом кудряшки обрамляли ее лицо. На ней было красное платье, необычного кроя, но, по всему видно, прекрасно сшитое. Гранатовые украшения обвивали ее шею и руки. Она походила на разряженную куколку, даже лицо ее было несколько кукольным: пухлые щечки с ямочками, длинные ресницы и нежный румянец.
Если к Мистеру В. сразу почувствовал неприязнь, то эту «детку», как назвал ее Мистер, нельзя было не любить. В. захотелось носить ее на руках, целовать, лелеять. Фу ты! В. встряхнул головой. Еще одно наваждение! В. безмолвно посмеялся над собой: «Эта сирена даже не начала петь, а я уже раскис». И все-таки В. чувствовал почти ревность к Мистеру, на чьем плече покоилась ее рука.
— Познакомься, деточка, это В., - церемонно сказал Мистер. — а это Леяна, мое сокровище! — Мистер любовно воззрился на Леяну. В. передернуло. Одна мысль о том, что есть какая-то связь между этим воздушным существом и Мистером, претила В. Он силился угадать, что за любовь у Мистера к Леяне. Может быть, она его родственница? Внучка? В. внимательно всматривался в черты лица девушки и Мистера, пытаясь найти сходство. Пожалуй, что-то общее есть, или ему это только кажется…
Леяна протянула В. свою ручку, которую В. тихонько сжал. Такая маленькая, нежная рука! В. опять заволокло теплым туманом.
— Привет! — звонким голоском пропела Леяна.
— Привет, — откликнулся В. глухим хриплым голосом.
— Вот и славно! Вот и познакомились, — чему-то радовался Мистер, от души смеясь. Леяна как будто поняла его и тоже захихикала. Только В. ничего не понимал в их тайной игре и потому сидел дурак дураком и не смеялся. Нехорошее чувство зашевелилось в душе у В.: «Пожалуй, эта детка та еще штучка. Гляди, как спелись! Да уж, если он ее дядюшка или дедушка, то и на ее долю досталось семейного ехидства». В. решил глядеть в оба и не доверять ни дедушке, ни внучке.
