Родители и сестра, несомненно, повлияли на формирование моего внутреннего «Я». Мама и папа являются полными противоположностями друг друга. Мама импульсивна и обладает тонким художественным вкусом. Я знаю, что могу сказать ей абсолютно все и при этом не шокирую ее, но иногда она бывает немного сумасбродной. Папа гораздо более собранный и здравомыслящий. Похоже, что из них двоих он более разумен. И хотя раньше я была в более близких отношениях с мамой, я, безусловно, больше похожа на папу – мы с ним думаем одинаково.
У меня есть сестра, которая на два с половиной года младше меня, и мы с ней общаемся как типичные сестры. В последние несколько лет мы стали лучше ладить друг с другом, однако наши ссоры с возрастом становятся только хуже. Я надеюсь, что когда-нибудь этому наступит предел, и мы с ней останемся очень близкими людьми, хотя, как мне кажется, мы никогда не сможем снова жить вместе без серьезных споров и ссор.
Я довольно застенчивый человек, несмотря на то что в последнее время стараюсь от этого избавляться. Я не знаю, удалось ли мне стать более уверенной или начать меньше беспокоиться о том, что подумают люди, – возможно, всего понемногу. Я расстраиваюсь из-за того, что люди считают меня тихой и робкой, но зачастую я просто не могу найти нужных слов, когда сталкиваюсь с незнакомыми людьми, а не отказываюсь от общения с ними.
Меня периодически мучают тревоги и сомнения. Я думаю, это досталось мне от папы: мы не умеем рассказывать людям о том, что чувствуем, а вместо этого постоянно о чем-то беспокоимся. Я не считаю это проблемой. К тому же я в общем-то довольно позитивный человек – просто это мой способ взаимодействия с миром. Я всегда чувствую себя какой-то неприкаянной, если мне не о чем беспокоиться.
Вот что беспокоит меня в последнее время.
Вероятность сделать неправильный выбор
Я знаю, что мне повезло иметь возможность выбирать, как жить. Отчасти именно из-за этого я так сильно беспокоюсь о том, что могу испортить себе жизнь, сделав неправильный выбор. В последние несколько лет я пыталась решить, чем хочу заниматься, но у меня до сих пор нет точного представления об этом. И хотя я, возможно, была бы счастлива, делая практически что угодно, я прекрасно осознаю, что если работа не будет доставлять мне удовольствия, то это будет только моя вина – я не смогу упрекнуть в этом кого-то другого. К тому же я точно не знаю, как надо оценивать выбор. Чем я должна заниматься? Тем, что сделает меня счастливой, или тем, что сделает меня богатой, или чем-то, что поможет другим людям?
Когда я ушла из школы, я поступила в колледж искусств, так как в то время думала, что это именно то, чего я хочу. Отчасти потому что мне нравится творчество, а отчасти в связи с тем, что моя мама, такая же творческая натура, очень сожалеет о том, что не стала в свое время изучать искусство. Я не хотела стареть и жалеть о том, что я чего-то не сделала. Однако в итоге я поняла, что чересчур потворствовала своим желаниям: на самом деле искусство было моим увлечением, поэтому вышло так, что я пошла по пути наименьшего сопротивления.
Мои взгляды на то, чем я «должна» заниматься, все еще находятся под сильным влиянием учебы в школе. Я посещала среднюю классическую школу, в которой ученики оценивались по их способностям (я думаю, что поступление в колледж искусств могло быть своего рода протестом против этого). Я не делала ничего плохого – скорее, просто не высовывалась и добилась в этом некоторых успехов. Я ушла из школы после первого года сдачи экзаменов на повышенном уровне. И это было одним из лучших моих поступков, иначе я продолжала бы движение в определенном направлении и не имела бы возможности остановиться и подумать об этом в течение десяти лет, пока что-то менять не оказалось бы слишком поздно. Однако после учебы в школе я стала очень взыскательной в плане оценок и тому подобного, а это означает, что я довольно жестко отношусь к себе, когда не добиваюсь высоких результатов. Сейчас я совершенно не приемлю концепцию школьного образования, но с нежностью отношусь к школе, поскольку провела в ней достаточно много времени, которое невозможно забыть – как бы мне ни хотелось думать, что я уже выросла из этого периода.
К счастью, все эти мысли о «важных» вещах удержали меня от занятия менее значительными делами и от ненужных усилий в этом направлении. Как правило, я достаточно быстро принимаю решения, касающиеся своей повседневной жизни, и это хорошо, так как я руководствуюсь своей интуицией и до сих пор не испытала каких-то больших разочарований. Ориентировочное представление о том, где я хочу найти себя, удерживает меня на правильном пути. И я уверена, что рано или поздно найду то, чего действительно хочу.
Это не вполне подходящий заголовок, но он лучше всего подходит для обозначения тех периодически возникающих ощущений, которые я испытываю. Я ни в коем случае не чувствую себя подавленной, однако иногда у меня возникает ощущение безнадежности или несогласия с тем, что происходит в мире. Это очень кратковременное ощущение, которое длится всего несколько минут, и с возрастом оно появляется все реже и реже. Я точно не знаю, как его описать иначе, чем чувство паники или предчувствие беды, возникающее где-то внизу моего живота. Я не думаю, что это обязательно означает что-то плохое, но я научилась прислушиваться к этому ощущению. Если его вызывает какой-то человек или ситуация, то я приписываю это своей интуиции, говорящей мне держаться подальше. Но я все же пугаюсь, когда такие ощущения появляются безо всякой видимой причины, так как обычно за ними следуют какие-то неприятности (в последний раз неприятность была действительно крупной – моя мама попала в автокатастрофу). Поэтому сейчас, когда такое случается, я стараюсь закрыться дома до тех пор, пока не найду причину.
Я не так сильно боюсь самого старения, как того, что в его процессе можно не почувствовать себя старше и опытнее. Мне кажется, что меня это прямо касается, потому что мне все время говорят, что я никогда не повзрослею. Но я надеюсь, что сейчас все начало вставать на свои места.
Я беспокоюсь и по поводу старения своих родителей. Моя младшая сестра собирается покинуть родительский дом, и я немного волнуюсь о том, все ли у них будет в порядке. На мой взгляд, это является одной из немногих причин того, что было бы лучше, если бы они по-прежнему жили вместе. Конечно, я понимаю, что это совершенно нелогично, они оба прекрасно относились друг к другу до нашего рождения и, возможно, никак не могут дождаться спокойствия и тишины.
Я захожу в киоск, беру газету и начинаю шуточный разговор с продавцом. «Крис, я забавный, – думаю я о себе. – Кто-то должен повсюду ходить за мной и снимать кино. Я в прекрасной форме. Я замечательно себя чувствую. Моя жизнь – настоящее произведение искусства…» И это правда. Я ощущаю невероятную, непреодолимую и неудержимую силу. «Ты самый лучший, Стивен, – говорю я себе. – Ты особенный». Однако эти ощущения имеют обратную сторону, которая заключается в том, что половину своей жизни я потратил на то, чтобы уйти от действительности.
В самом раннем сознательном воспоминании я вижу себя играющим в коридоре родительского дома. Лучи солнца пробиваются через матовое стекло входной двери, и в них кружатся тысячи пылинок, потревоженных моей игрой. Я нахожусь в безопасности, мне тепло и спокойно. У меня все хорошо. Вдруг я останавливаюсь. Я осознаю, что я несчастлив, совершенно несчастлив. Я слишком мал, чтобы осознать все, что я чувствую, но я понимаю: со мной что-то не так. Я решаю подавить эти ощущения, потому что мне стыдно за них. Мне всего пять лет.
Единственной эмоцией, которая вспоминается мне из детства, является страх, и он присутствует во всех моих воспоминаниях. Я боялся всего: плавательных бассейнов, поездов, этого учителя, того ученика, совершить ошибку и любой ответственности. Например, я не умел обращаться с диапроектором, хотя в младших классах был назначен заместителем ученика, который с ним работал. Для тех, кто сомневается, могу сказать, что ответственность при этом ничуть не меньше. Каждое утро я звонил ученику, ответственному за работу с диапроектором, чтобы убедиться, что он придет. Он приходил каждый день, за исключением одного понедельника. В тот день я всей школе показал на экране слова песни «Если бы у меня был молот» вверх ногами.
Мой довольно пожилой отец – ему было почти шестьдесят, когда я родился – соединяет в себе мягкое сердце и большое человеколюбие с суровым нравом. Он взрывался безо всяких видимых причин, и я ужасно его боялся. И хотя я был всего лишь ребенком, я понимал, что его нельзя было назвать справедливым и благоразумным человеком. Большую часть детства я провел, свесившись через перила и слушая, как спорят родители. Я ждал подходящего момента, чтобы вмешаться. «Успокоятся они когда-нибудь или нет?» – спрашивал я себя. Они почти никогда не успокаивались. Не в состоянии больше терпеть все это, я сбегал вниз и просил мать не раздражать легко возбудимого отца. Такие ситуации происходили как минимум раз в день, и они оказали сильное воздействие на атмосферу моего детства.
