С точки зрения интегральной Йоги, может показаться, что самадхи имеет один недостаток, ибо когда транс заканчивается, нить [связывающая обычное сознание с высшим] разрывается и душа возвращается в суету и несовершенство внешней жизни, облагораживающее воздействие на которую могут произвести разве что смутные воспоминания о более глубоких переживаниях, испытанных в трансе. Но это нарушение связи, этот разрыв не является неизбежным. Во-первых, только неподготовленное психическое существо не в состоянии донести переживания, испытанные в состоянии транса, до бодрствующего ума; научившись полностью контролировать ход самадхи, оно может переходить без всяких провалов в памяти от внутренней погруженности к внешнему бодрствованию. Во-вторых, когда это однажды совершено, достигнутое во внутреннем состоянии становится легче воспринять бодрствующим сознанием и превратить в обычные ощущения, способности, ментальные состояния пробужденного бытия. Тонкий ум, обычно скрытый настойчивыми требованиями физического существа, становится могущественным даже в бодрствующем состоянии, и это случается еще до того, как человек с расширившимся сознанием обретает способность жить не только в физическом, но и в своих нескольких тонких телах, осознавать их и себя в них, использовать их органы чувств, способности и возможности, постигать супрафизическую истину, обладать супрафизическим сознанием и испытывать супрафизические переживания.
Находясь в сновидном состоянии, мы можем подняться на более высокий уровень бытия, превзойти мысль и войти в чистое сознание, превзойти эмоции и проникнуть в чистое блаженство, превзойти волю и обрести чистое господство; это врата, через которые достигается единство с высшим состоянием Сат-Чит-Ананды, порождающим все формы мировой активности. Но здесь нам следует проявить осмотрительность, чтобы избежать ловушек символического языка. Ибо никаким сном со сновидениями или без сновидений эти более высокие состояния не являются – это не более чем метафоры, объясняющие обычному физическому уму, что происходит с ним при подъеме на более высокие планы. «Я» в третьей фазе самадхи, называемой глубоким сном, сушупти (suṣupti), вовсе не находится в забытьи. Наоборот, «Я», погруженное в глубокий сон, описывается как Праджня, Владыка Мудрости и Знания, «Я» Гнозиса, именуется Ишварой, Господином существования. То, что для физического ума является сном, то для нашего более широкого и тонкого сознания – величайшее бодрствование. Обычному уму все, что превосходит порог его нормального восприятия, но все же осознается им, кажется сном; когда же он пересекает границу, за которой никакое осознание невозможно, он перестает воспринимать истину даже в виде сновидений и погружается в глубокое забытье и полную бессознательность. Где проходит эта граница, зависит от силы индивидуального сознания, от степени и высоты его озаренности и пробужденности. Эту границу можно поднимать все выше и выше, пока она не превзойдет даже запредельные уму уровни. Хотя обычно человеческий ум не может сохранять даже внутреннюю пробужденность в состоянии транса, поднимаясь на супраментальные уровни; но эта неспособность может быть преодолена. Пробужденная на этих уровнях душа становится хозяином сфер гностической мысли, гностической воли, гностического восторга, и если она может осознавать их в самадхи, она может сохранить память о пережитом и силу пережитого, вернувшись в бодрствующее состояние. Даже на еще более высоком из открытых для нас уровней – уровне Ананды пробужденная душа может аналогичным образом осознать «Я» Блаженства как в его сути, так и в его космической широте. Однако могут быть еще более высокие уровни, возвращаясь с которых она сможет лишь сказать: «каким-то непонятным образом я погрузилась в неописуемое блаженство», блаженство самосущего бытия, лишенного всяких черт, неподдающееся ментальному выражению или образному описанию. Даже ощущение бытия может исчезнуть в состоянии, где существование мира теряет всякий смысл и только буддистский символ Нирваны кажется в полной мере оправданным. Как бы высоко мы ни поднимались, оставаясь в бодрствующем состоянии, кажется, что всегда есть еще нечто запредельное, достижимое не иначе, как в глубоком сне, сушупти (suṣupti).
Таков в общих чертах йогический транс, самадхи, – нам нет сейчас необходимости рассматривать все сложные тонкости этого феномена. Достаточно отметить, что в системе интегральной Йоги его полезность относительна. Верно то, что в каких-то пределах, которые трудно определить или установить, почти всё, что может дать самадхи, можно получить, не прибегая к нему. Но тем не менее существуют высокие духовные и психические состояния, пережить которые не отраженно, а непосредственно, глубоко и всеобъемлюще можно, только войдя в йогический транс. И даже для получения того, что можно обрести иначе, транс предоставляет готовые средства и возможности, становящиеся если не необходимыми, то очень полезными по мере нашего подъема на все более и более высокие и труднодоступные планы. Осознавая их в трансе, мы должны максимально полно перенести этот опыт в бодрствующее состояние. Ибо в йоге, охватывающей всю жизнь без каких-либо исключений, самадхи становится по-настоящему полезным лишь в том случае, если обретенное в нем человеческая душа может в полной мере осознать и пережить в обычном бодрствующем состоянии.
Способов достижения самадхи почти столько же, сколько самих направлений йоги. Действительно, трансу придается такое большое значение (и не только как самому лучшему средству достижения высочайшего сознания, но и как обязательному условию и состоянию, в котором только и возможно, оставаясь воплощенным существом, в полной мере обладать и наслаждаться этим сознанием), что некоторые йогические дисциплины кажутся лишь способами достижения самадхи. Любая йога по своей природе есть попытка достичь единства со Всевышним и достижение такого единства – единства с бытием Всевышнего, единства с сознанием Всевышнего, единства с блаженством Всевышнего – или, если мы не приемлем идею абсолютного единства, по крайней мере, достижение определенного союза, даже если для души это будет означать пребывание в одном состоянии бытия и на одном уровне с Божественным, салокья (sālokya), или в своеобразном тесном и неразрывном контакте с Ним, самипья (sāmīpya). Достичь этого можно, только поднимаясь к сознанию, которое по своему уровню и интенсивности превосходит наше обычное ментальное сознание. А в самадхи, как мы знаем, человек может совершенно свободно пребывать в такого рода сознании. И то, что в Йоге знания самадхи придается такое большое значение, вполне естественно, так как суть ее метода и ее конечная цель заключаются в подъеме ментального сознания на такой уровень, где оно приобретает ясность и сосредоточенную силу, благодаря которым может в полной мере осознать подлинное бытие и раствориться в нем, отождествившись с ним. Но есть две великие дисциплины, в которых роль самадхи еще более велика. И теперь две эти системы – Раджа-йогу и Хатха-йогу – мы тоже можем рассмотреть; ибо, несмотря на значительные отличия их методов от используемых в Йоге знания, они в конечном счете тоже предполагают подъем сознания на более высокий уровень. В то же время нам нет никакой необходимости останавливаться на подробном рассмотрении их ступеней или различных стадий, так как для синтетической и интегральной Йоги это большого значения не имеет; их цели действительно должны быть включены в нее, но мы можем вполне обойтись без их методов либо использовать их в качестве временных или вспомогательных средств.
Вся практика Хатха-йоги основана на принципе тесной взаимосвязи тела и души, являясь могущественной, но трудоемкой и обременительной дисциплиной. Тело – это ключ, в теле заключена тайна как рабства, так и освобождения, как животной слабости, так и божественной силы, как омраченности ума и души, так и их просветления, как подчиненности боли и ограниченности, так и власти над собой, как смерти, так и бессмертия. С точки зрения хатха-йогина, тело не просто конгломерат живой материи, а мистический мост, соединяющий духовное и физическое существа; один искусный интерпретатор древних текстов по Хатха-йоге даже увидел в ведантическом символе ОМ образ этого мистического человеческого тела. И хотя хатха-йогин всегда говорит о физическом теле и делает его основой своей практики, он не смотрит на него взглядом анатома или физиолога, а описывая и объясняя его [ощущения], всегда соотносит его с пребывающим за ним тонким телом. С нашей точки зрения всю Хатха-йогу можно охарактеризовать следующим образом (хотя сам хатха-йогин предпочел бы другую формулировку) – это попытка, используя систему научно разработанных, непреложных технических приемов, наделить душу, пребывающую в физическом теле, силой, чистотой, свободой и светом и позволить ей испытать всё более и более высокие духовные переживания, которые были бы ей доступны естественным образом, если бы она обитала здесь в тонком теле и развитой каузальной оболочке.
