Второй пример не менее назидателен. Знавал я некоего мальчонку, не друга и не приятеля, а просто шапочного знакомого, который при своем небольшом росте, тонких костях и общей квёлости запросто, на спор, ломал рукоятки пассатижей и разных клещей и кусачек. Возьмет бледной, прямо-таки «птичьей» лапкой — и готово, только хрустнет! Ломал он также силомеры в парках, но редко — жалел тёток, вынужденных потом платить из собственного кармана за погибший инвентарь. Я тогда как раз увлекался айкидо и очень любил освобождаться от захватов, технично и ловко проделывая это даже с чрезвычайно крепкими знакомыми и соучениками, потому что правильно исполненная «геометрия» даже без всякой Ки работает исправно и безошибочно. И вот однажды я попросил этого товарища подержать меня за руки и так, и эдак, и по-всякому.
Как бы нагляднее описать? Если приварить к врытому в землю столбу наручник и плотно вщелкнуть в него запястье, то ощущения получатся довольно схожие. То есть — я мог как угодно дергаться, прыгать, повисать или разворачивать корпус, но на положении кисти это нисколько не отражалось, к тому же проделывать какие-либо манипуляции отнюдь не хотелось из-за отчаянной боли.
А ведь он держал совершенно по-доброму, несильно и с улыбкой. Но было абсолютно ясно (уж я это чувствовал), что так же легко он сомкнет пальцы — и будет множественный перелом обеих костей предплечья. Его сила не была звериной, то есть живой и природной, она казалась каменной, чугунной или, скорее, механической, будто я сдуру сунул руку в гидропривод экскаватора.
Исторические хроники также изобилуют душещипательными эпизодами. Так, документально зафиксировано следующее: у знаменитого князя Витовта, при котором в Грюнвальдской битве (1410 г.) был повержен Тевтонский орден рыцарей-крестоносцев, были два телохранителя-литвина, которые не раз, ухватив за рога, валили наземь зубров. Если кто-то слабо представляет себе зубра, пусть сходит в зоопарк и полюбуется на черно-коричневую гору весом тонны в полторы. И у него же служил некий молодец, давивший на спор матерых медведей, диких и необузданных, со всеми полагающимися когтями, зубами и медвежьей энергетикой.
Сегодня я абсолютно уверен, что никакие физические упражнения не дадут запредельной силы — с нею нужно просто родиться. Но главное не это, а то, что коль скоро подобный монстр наложит на вас свои лапы, ваша песенка спета. Как говорится: сушите весла, сливайте воду и так далее. И я вовсе не уверен, что легендарные личности наподобие Гозо Шиоды или Коичи Тохэя с честью вышли бы из такой передряги, потому что на физическом уровне задача решения не имеет.
Другое дело — они, несомненно, пустили бы в ход Ки (или Ци, кому как нравится), переводя ситуацию совсем в иную плоскость. Но как бы там ни было любой мастер айкидо или дзю-дзюцу подтвердит, что никогда нельзя давать возможность противнику полностью сомкнуть захват (разве что на тренировках), — напротив, его следует держать «на грани» и управлять не телом, а намерением, всячески помогая и направляя его в нужную сторону. Только в этом случае смертоносный хвататель будет послушен, точно воздушный шарик на нитке. Если же ему удалось-таки замкнуть свои клешни и начать давить, то в полном согласии с принципами гуманизма следует «переключить» его Ки на что-нибудь иное, например нанести удар (ногой, головой) в уязвимое и болезненное место (пах, глаза, горло, голень и т. д.), а уж затем мягко освободиться и завершить дело болевым замком, показывающим парню, что он не прав.
Вообще никогда и никому нельзя позволять прикасаться к вам (к подружкам и женам это не относится), а уж тем более хватать за руки или за грудки. Сделав попытку сгрести лацканы вашего парадного пиджака или ворот дорогой рубашки, собеседник мигом ставит себя вне закона, а мера наказания зависит исключительно от вашего к нему отношения и окружающей обстановки. Согласитесь, что перепивший приятель в гостях и сивушный громила на безлюдной слякотной улице — персонажи, довольно далекие друг от друга, и заслуживают каждый своего.
Если первого приведет в чувство мягкий удар в солнечное сплетение или нехитрый болевой замок, то второму волей-неволей придется переломать все доступные кости и привести экстерьер в состояние, исключающее реставрацию.
Насколько хороши бы вы ни были в «фехтовальных» разновидностях единоборств, включая классический бокс, вам не светит победа, когда на вас насядет эдакий монстр, да вдруг еще имеющий представление о борцовских приемах. В самом лучшем случае произойдет обыкновенная безобразная свалка с сопением, затягиванием голов под локоть и, возможно, даже с укусами. Ни пользы, ни радости! Если же поблизости маячит его дружок, то песенка ваша спета окончательно. Поэтому не позволяйте прикоснуться к вам даже пальцем, жестоко и внезапно пресекая фамильярные поползновения. Внешний вид оппонента не просто обманчив — он вообще никак не соотносится с боевыми возможностями своего владельца. Россказни о прямо пропорциональной зависимости физической силы от поперечника мышцы выгодны содержателям «качалок» и соответствуют действительности лишь в очень узком среднем диапазоне, не более того.
* * *
Помимо проявлений феноменальной природной силищи у разных невзрачных созданий мне доводилось встречать довольно много (а слышать историй еще больше) примечательных личностей, габариты которых кто-то из писателей окрестил как «теловычитание». Но одновременно каждый из них являлся истинным мастером, носителем совершенной и молниеносной техники, эффективность которой я бы не рискнул испытывать на собственной шкуре в реальном поединке. Существует также внушительная когорта людей маленьких и пухлых, ошибочно заведомых жертв для любителей чесать кулаки. Обойдусь на этот раз без помощи личного опыта, хотя мог бы привести захватывающие примеры. Но вот что пишет Марк Бишоп, лучше нашего знакомый с положением дел на Окинаве, о внешнем облике Китиро Симабуку, президента Всемирной ассоциации Иссин-рю каратэ: «Облик Китиро Симабуку не соответствует представлению большинства людей о том, как должен выглядеть учитель каратэ — он невысокого роста, полный и лысый, и у него женоподобный писклявый голос».
Занимательно, если учесть, что речь идет о сегодняшнем патриархе известнейшего направления подлинно окинавского каратэ. Любители кино могли бы припомнить неразлучного дружка нашего любимца Джеки Чана — толстяка Само Хунга, со всем его проворством, акробатикой и виртуозной техникой. А уж вполне настоящему шаолиньскому монаху (с непроизносимым именем, звучания которого я так и не уловил в хитросплетениях китайской речи), мастеру и наставнику искусства владения шестом, и вовсе следовало бы перейти на какую-нибудь диету, чтобы хоть слегка уменьшить объемистое чрево[45].
Помимо запредельных физических кондиций существует также некий чрезвычайно редкий и любопытный феномен, напрямую имеющий отношение к миру боевых искусств, точнее, к борцовским его разновидностям, в которых принято повергать противников наземь посредством всевозможных заломов и болевых ключей на кости и суставы. Однако прежде чем приступить непосредственно к повествованию, иллюстрирующему данное явление, необходимо подробнее пояснить суть упомянутых техник.
Речь о том, что в арсенале школ дзю-дзюцу (включая айкидо) изрядную долю приемов проводят посредством болевого воздействия на противника. То есть мы так или иначе берем его конечность на излом, в результате чего наш герой, стремясь уменьшить боль, движется в заданном направлении. В отличие от жестких силовых форм борьбы, где сила ломит силу, или, как в дзюдо и самбо, неприятеля выводят из равновесия, а уж затем бросают, используя возникшую инерцию его собственной массы, болевые приемы производят впечатление мошенничества и обмана, поскольку человек без видимых причин вдруг начинает бегать на цыпочках за рукой оппонента, или же валится, где стоял. На самом деле никакой игры в поддавки, конечно, не ведется. Просто искушенный товарищ не ждет, пока затрещат кости, а опережает неприятные события и привычно уходит в контролируемое падение, что в данной ситуации является единственным спасением. Кувыркнувшись, он в следующее мгновение встает в позицию и начинает игру сначала, тогда как недоверчивый скептик на его месте обязательно начнет сопротивляться изо всех сил, дождется невыносимой боли и обрушится, как мешок.
Таким образом, управление болью есть управление противником, попавшим в капкан. Тут-то и кроется замечательный феномен. Давным-давно у меня был ученик, абсолютно нечувствительный к болевым воздействиям на руки (ног мы не испытывали). Столкнувшись с этим случайно во время изучения базовых замков и заломов, все мы, присутствовавшие в зале, изнемогли в попытках причинить ему хоть какую-то неприятность, но тщетно.
