Во время ланча я воспользовалась возможностью и спросила его, что он думает о любви. Он замялся и дал мне пространный ответ в стиле йоги: «Любовь – это энергия, которая управляет миром».
«Нет, – сказала я, – что ты думаешь об отношениях между мужчиной и женщиной? О любви между ними?» Мне как-то не пришло в голову, что я задаю слишком личный вопрос на такой ранней стадии отношений. Я желала, чтобы он сказал то, что мне хотелось услышать, и жаждала этого прямо сейчас. Он ушел от ответа. Неплохой ход.
Наконец пришло время нашего третьего – и последнего – свидания. Вечером я улетала домой. А он через несколько недель должен был вернуться в Канаду.
Не знаю, что я себе думала, собираясь на встречу с ним. Самообман обладает свойством затуманивать разум и надевать розовые очки даже на самую суровую реальность. Я решила, что в этот вечер буду Спящей красавицей, которую разбудит поцелуй Принца. Вместо этого я получила смерть, о которой тогда просила.
Он не знал, что это был День святого Валентина, пока мы не зашли в пиццерию, где все было увешано шариками и сердечками.
К концу свидания, когда никто даже не пытался меня поцеловать, иллюзии сменились отчаянием. Билл собирался разбить меня на миллионы частей. Со мной что-то было не так. Снова.
Снова!
Позже, упаковывая вещи, я расплакалась.
Вернувшись домой в Нью-Джерси, я страшно расстроилась, что он мне не позвонил. Мои мечты о переезде в Канаду померкли, и я почувствовала раздражение, злость и опустошение. Я считала себя полной неудачницей. Почему я опять оказалась в той же черной дыре, как тогда с Тимом?
Что со мной было не так?
Поскольку я тратила всю свою энергию на беготню за неподходящими мужчинами, то была опустошена и напрочь лишена креативности. Однажды, в поисках вдохновения, я взялась читать книгу Джулии Кэмерон «Путь художника». В ней она советует каждому прочесть главу о сообществе анонимных, зависимых от секса и любви.
Впервые я встретила слова «любовь» и «зависимость» в одном предложении. Разве может такое быть?
Разве может быть, чтобы вся эта гонка за мужчинами, которые никогда не отвечали на мою любовь, и это неустанное желание контролировать исход наших отношений имели что-то общее с зависимостью? По крайней мере, я должна была это выяснить. Возможно, смерть имела какое-то отношение к тому, как я тушевалась перед незнакомцами.
Однажды вечером, страшно смущаясь и со слезами на глазах, я наконец призналась в своих слабостях группе людей, сидевших в тесном кругу. Я рассказала им о своей поразительной способности находить и преследовать не подходящих мне мужчин, пока они не сбегали от меня сломя голову.
Это небольшое признание, которое казалось мне равносильным смерти, на самом деле стало той спасительной соломинкой, которая была мне тогда нужна. Я поняла, что не одинока. Я поняла, что смерть – это не только физический уход из жизни, похороны и т. п., но и способность начать все заново; способность набраться смелости и попросить о помощи, даже когда от страха сердце выскакивает из груди.
Перемотаем немного вперед: мой друг Гари никогда не был на встречах анонимных, зависимых от любви; он никогда не искал помощи. Прошлым летом он рассказал мне о том, как ходил на свидание с женщиной по имени Лиза. При знакомстве он сразу же сказал что-то для нее значимое, чтобы заработать себе преимущество. Она, конечно же, применила свои стратегии, чтобы вернуть контроль над ситуацией.
Когда все пошло не так, как Гари планировал, он сказал, что у него много дел и ему пора уходить. Они десять минут выясняли отношения в холле ее гостиницы, и Гари очень гордился собой. Выиграл ли он?
Никто не выиграл в тот вечер, потому что никто из них не был на том свидании. Точнее, на нем были два тела, но не две души. Там были не Гари и Лиза, а два набора правил, играющих друг против друга; две книги, состоящие из инструкций, стратегий и тактик, а еще десятишаговое руководство по выходу из игры на случай, если что-то пойдет не так.
Настоящие Гари и Лиза остались в своих номерах, полные любовных надежд и тоски, чувствуя себя недостойными и пытаясь понять, почему опять ничего не получается.
Я понимаю, что произошло с Гари, – ведь я, можно сказать, чемпион мира по контролю за отношениями. Я делала это до 40 лет.
Смерть, о которой я просила – и которую получила, – была осознанием того, что я, как и Гари, никогда по-настоящему не присутствовала на свиданиях. Я всегда все продумывала до мельчайших подробностей. Поэтому вместо меня на свидание отправлялся четкий набор «инструкций», «правил» и долгосрочных «планов». Робот, запрограммированный неудавшимся программистом – мной. Я следовала инструкциям и правилам, которые слышала от других. Я купилась на ложь, что, если руководствоваться данными правилами – а не собственной истиной, – обязательно обретешь свое счастье. Это никогда не работало.
Поразмыслив над предложением Джулии Кэмерон, я прочла главу, которую она советовала изучить, и пошла на встречу «группы по интересам». «Я – Клаудия, – сказала я, – и думаю, что страдаю любовной зависимостью».
Смерть, о которой я просила и в которой так нуждалась, была признанием своей зависимости от любви. Признанием того, что я игнорировала собственные интересы, играя по правилам других людей. Правилам, которые разрабатывают так называемые эксперты в области свиданий. Жаль только, что вас не будет ни на самом свидании, ни где-нибудь поблизости. Там будут только правила.
Смерть, в которой я нуждалась, была осознанием того, что не все подвластно моему контролю, особенно в том, что касается отношений. Я не могу контролировать то, что скажет либо сделает мой брат или что мой нынешний муж разместит в Facebook (Джеймс: Ну, вообще-то, иногда она это делает). Или то, как поведет себя мой начальник. Или что сделает банк. И так далее, и тому подобное – все эти мифы, за которые мы бесплодно боремся.
Смерть, в которой я нуждалась, была необходимостью сказать «нет» моей одержимости быть дирижером всех отношений.
Когда я наконец признала, что «поумнела» только к 40 годам, будучи одинокой старой девой, произошло то, чего я совсем не ожидала. Вдруг – и к моему удивлению – ко мне пришла помощь. Нашлись такие же «братья по несчастью», которые собирались вместе, выслушивали друг друга, пытались докопаться до сути и показывали, что у мужчин, как и у женщин, тоже есть чувства.
Смерть оказалась не так уж и плоха. Через несколько месяцев посещения таких собраний многие из нас стали вместе ходить на танцы. Никто ни с кем не встречался, поскольку все были «благоразумными» и знали, что, если нам захочется пригласить на свидание кого-нибудь из «одногруппников», мы должны будем открыто, при всех об этом сказать. Мы понимали, что открытое признание и обсуждение своих желаний и наклонностей было единственным способом их принять, объективно оценить, исправить и вылечить.
Теперь я была частью сообщества, участников которого, к лучшему или к худшему, объединила одна беда. У меня была группа поддержки из людей, которые, так же как и я, долгое время оставались в плену самообмана. Из-за нервного истощения или еще из-за чего-либо, но мы были наконец готовы честно взглянуть правде в глаза.
Мы все пришли в сообщество разными путями. Некоторые были больны любовной анорексией – то есть не могли принять любовь и жили в своих фантазиях. Иные проводили вечера и выходные за просмотром порнографии; другие преследовали недоступных людей или планировали свадьбу на первых свиданиях: да, такой была я.
Но всех нас объединяло одно: мы устали от этого. Мы хотели перемен и настоящей любви.
И когда мы это признали, то нашли друг друга. Это признание было подобно тому, как если бы Бог открыл перед нами двери и сказал: «Наконец-то! Входите, пожалуйста. Я жду вас и могу вам помочь. Я так рад вас видеть».
Раньше все мы думали, что можем манипулировать самой мощной энергией, данной людям, – сексуальной энергией, которая ведет к рождению, развитию и смерти.
Какой надо быть самонадеянной дурой, чтобы считать, что я могу управлять или манипулировать этой энергией? Какой надо быть ненормальной, чтобы думать, будто эта сила подчиняется искусственно созданным правилам и стратегиям, или верить, даже на секунду, что я на это способна?
Когда я открыла для себя эту группу, то была вовлечена в порочный круг высокомерия и отрицания, считая, что смогу наслаждаться источником жизни сама, без чьей-либо помощи, без молитв и уважения к нему, используя лишь свой ограниченный ум и понимание собственного удовольствия. Вот такое у меня было «широкое» мышление.
Мы не были выжившими из ума; мы были слишком погружены в собственные умы. Мы попали в ловушку бесконечных «она сказала, он сказал», «если я это сделаю, он может подумать, что» и «если я буду вести себя жестко, она со мной переспит и будет хотеть меня еще больше». Мы думали, что это оградит нас от превратностей настоящей любви. Защитит нас от самих себя.
