Молитва помогает нам подготовиться к установлению этих отношений сначала на низшем плане, когда она еще может сопровождаться откровенным эгоизмом и самообманом; ибо, установив их, мы впоследствии сможем приблизиться к скрывающейся за ней духовной истине. Таким образом, здесь важно не обретение того, о чем человек просит, а само отношение, контакт человеческой жизни с Богом, сознательный взаимообмен. Если мы стремимся к духовным целям и ведем духовную жизнь, то эти сознательные отношения имеют большую силу; они обладают силой, которая намного превосходит наши собственные усилия и борьбу (когда мы полагаемся только на себя) и которая способствует более всеобъемлющему духовному росту и приносит более богатые духовные переживания. В конце концов, молитва либо исчезает в чем-то более великом, к чему она подготовила нас – а на самом деле, если есть воля, вера и стремление, словесная форма, называемая нами молитвой, сама по себе не так важна, – либо остается только для продолжения радости отношений, и такой финал неизбежен. По мере нашего роста цели молитвы, артха (artha), или просьбы, которые мы хотим с ее помощью удовлетворить, становятся все выше и выше, пока мы не достигаем высочайшего бескорыстного поклонения, чистого и искреннего, основанного на божественной любви и не требующего и не просящего ничего, кроме божественной любви.
Благодаря такой позиции Божественное становится для нас божественным Отцом и Матерью или божественным Другом. Воспринимая Божественное в этих образах, человеческая душа приходит к нему, прося о помощи, о защите, о руководстве, о реализации, или если целью является знание, то она обращается к Наставнику, Учителю, Светочу, ибо Божественное есть Солнце знания, – или, страдая и мучаясь, она приходит к Нему для облегчения, избавления и утешения. Она может просить об избавлении либо от самого страдания, либо от мирского существования, являющегося юдолью страдания, либо от всех его подлинных внутренних причин.[52] В этих отношениях тоже обнаруживается определенная градация. Ведь если мы видим в Боге отца, то нашим отношениям всегда будет недоставать близости, интенсивности, страстности и теплоты, поэтому в йоге, стремящейся достичь самого тесного единства, они играют второстепенную роль. Отношения с Богом как с Другом более сладостны и задушевны, они предполагают равенство и близость даже в условиях неравенства и являются началом взаимной самоотдачи; когда такого рода близость становится максимальной и все прочие идеи о взаимной выгоде исчезают, когда в этих отношениях остается только один самодостаточный мотив любви, они превращаются в свободные и счастливые отношения двух товарищей по мировой Игре. Однако еще более близкие и теплые отношения устанавливаются между Матерью и ребенком, и когда религиозный импульс страстен и пылок и исходит из самых глубин сердца, они могут сыграть очень большую роль в сближении человека с Божественным. Какие бы проблемы и желания у души ни возникали, она идет с ними к Матери-Душе, и Божественной Матери хочется этого, так как это позволяет ей излить на душу любовь своего сердца. Душа обращается к ней еще и потому, что эта любовь, по самой своей природе, ничем не обусловлена, и потому, что она напоминает нам о доме, в который мы, блуждающие в этом мире, должны вернуться, и о лоне, на котором мы обретем покой.
Если же в основе такого рода отношений лежит не обычный религиозный мотив, а то, что, скорее, составляет саму суть йоги, если они порождаются глубинной природой самой любви, тогда мы имеем высочайший и величайший тип отношений – страстную любовь между Любящим и Возлюбленным. Когда душа горит желанием достичь абсолютного единения с Богом, эта форма божественной жажды души проникает даже в те религии, которые, на первый взгляд, прекрасно обходятся без нее и не отводят ей места в системе своих обрядов и ритуалов. В этом случае просят только одного – любви, боятся утратить только одно – любовь, печалятся только из-за разлуки с любимым; ибо все остальное либо не существует для любящего, либо рассматривается им лишь как сопутствующие обстоятельства или следствия любви, но никогда как ее цели или условия. Любая любовь, на самом деле, по природе своей ни от чего не зависит, так как берет свое начало в тайном единстве бытия и порождается ощущением этого единства или желанием единства, возникающим в сердцах душ, все еще способных воспринимать себя отделенными и отличными друг от друга. Поэтому все остальные отношения могут прийти к своему апофеозу – бескорыстной и самосущей радости существования ради одной только любви. Но все-таки они порождаются другими мотивами и, в конечном счете, в той или иной степени удовлетворяются своей собственной игрой. Здесь же и началом и концом и целью является любовь. Желание обладать, конечно же, возникает, но даже оно преодолевается и исчезает в полноте самосущей любви и, в конце концов, бхакта начинает просить только о том, чтобы его бхакти никогда не прекращалось и не уменьшалось. Он не просит о небесах или об избавлении от рождений, или о чем-то еще, он хочет лишь, чтобы его любовь была вечной и абсолютной.
Любовь, будучи страстью, стремится к двум вещам – вечности и пылкости, и в отношениях Любящего и Возлюбленного это стремление к вечности и пылкости возникает спонтанно и инстинктивно. Любовь – это стремление к взаимному обладанию, и именно в любви потребность во взаимном обладании становится абсолютной. Превосходя желание обладать, означающее различие, любовь становится поиском единства, и именно здесь идея единства – двух душ, сливающихся друг с другом и становящихся одним целым, – достигает своего высочайшего воплощения и абсолютного удовлетворения. Также любовь – это жажда красоты, и именно в такого рода отношениях эта жажда, благодаря видению, прикосновению и радости Всепрекрасного, навечно утоляется. Любовь – это дитя и искатель Восторга, и именно здесь она находит высочайший из всех возможных экстазов, охватывающий как эмоциональное сознание, так и каждую струну существа. Более того, эти отношения, как в случае любви двух человеческих существ, предполагают получение максимального удовлетворения, но обычно влюбленные, даже испытывая самую пылкую любовь, едва ли бывают удовлетворены, потому что только в Божественном эти отношения могут найти свое подлинное и абсолютное удовлетворение. И именно при установлении такого рода отношений обращение человеческих эмоций к Богу обретает свой подлинный смысл и обнаруживает всеобъемлющую истину, внешним символом которой является человеческая любовь. Это обращение возвышает, обожествляет и удовлетворяет все глубинные мотивы этих эмоций, позволяя человеку насладиться блаженством, которое породило нашу жизнь и к которому она через единство возвращается, поднимаясь к Ананде божественного существования, где любовь абсолютна, вечна и чиста.
Глава IV. Путь Преданности
Сам по себе путь бхакти столь же широк, как сердечное томление души по Господу, и столь же прост и непосредственен, как любовь и желание, неудержимо стремящиеся к своей цели. Поэтому он не может быть сведен к какой-то упорядоченной системе или методике, не может основываться на психологических знаниях, как Раджа-йога, или на психофизических, как Хатха-йога, или начинаться с четкого ментального различения, как это принято в Джняна-йоге. На пути бхакти в качестве вспомогательных могут использоваться различные методы и приемы, и человек, если он склонен к порядку, четкости и систематизации, обращаясь к ним, может попытаться выявить какую-то последовательность и закономерность: однако, чтобы получить общую картину, пришлось бы рассмотреть почти все религии, обращая внимание на то, как в них происходит внутреннее приближение человека к Божеству. Впрочем, если говорить о более сокровенной Бхакти-йоге, то на самом деле классифицировать этот процесс довольно просто. В нем можно выделить четыре последовательные стадии: жажду Души, обратившейся к Богу, и ее напряженную эмоциональную устремленность к нему; муки неразделенной любви и ответную любовь Бога; блаженство взаимной любви и восхитительную игру чувств, являющихся выражением этого блаженства; и, наконец, вечное наслаждение божественным Возлюбленным – средоточием небесного восторга. Все эти элементы одновременно слишком просты и слишком глубоки для систематизации или анализа. В лучшем случае можно лишь сказать: «вот четыре последовательных этапа или, если так можно выразиться, ступени сиддхи, а вот некоторые средства, которые в принципе могут использоваться, а вот некоторые аспекты и опыты, характерные для этой садханы». И прежде чем рассмотреть, как путь преданности вливается в русло синтетической и интегральной йоги, какое место он в ней занимает и как его принципы влияют на другие принципы божественной жизни, нам нужно, не вдаваясь в детали, проследить эволюцию всех его элементов.
