А революция не может быть насильственной, не может быть кровавой, потому что революция должна быть революцией любви и сердца. Настоящий революционер никуда и никогда не ходит изменять, кого бы то ни было, он стоит твердо на месте: а люди, которые хотят быть измененными, приходят к нему. Они пускаются в путь из далеких земель. Они приходят к нему. Аромат достиг их. Неведомыми дорогами, незнакомыми дорогами каждый, кто хочет изменить себя, ищет революционера. Настоящий революционер остается в себе, доступный, подобный бассейну с прохладной водой. Тот, кто хочет пить, будет искать. Бассейн не собирается разыскивать вас; бассейн не собирается бегать за вами. И бассейн не собирается топить вас, оттого, что вы испытываете жажду — вот если вы не станете слушать, тогда бассейн утопит вас.
Сталин убил великое множество людей. Революционеры — такие же насильники, как и реакционеры, а иногда даже более жестокие.
Прошу вас, не пытайтесь делать невозможное. Просто измените себя. Действительно, также неосуществимо то, что, изменив себя в этой жизни, вы почувствуете себя благодарными. Вы можете сказать: «Довольно, случилось больше чем достаточно».
Не беспокойтесь о других. Они — тоже люди, у них есть сознание, у них есть души. Если они хотят измениться, никто им путь не закрывает. Оставайтесь бассейном с прохладной водой. Если они захотят пить, они придут. Приглашением будет уже одна ваша прохлада: привлечением послужит чистота вашей воды.
«Могу ли я быть одновременно революционером и санньясином?» Нет. Если вы - санньясин, вы — революция, а не революционер. Вам не надо быть революционером: если вы — санньясин, вы — революция. Попытайтесь понять то, что я говорю. Тогда у вас нет позыва, изменять людей, нет желания сотворить революцию, где бы то ни было. Вы не планируете ее, вы живете ее. Сам ваш стиль жизни — это революция. Куда бы вы ни посмотрели, чего бы вы ни коснулись, там возникнет революция. Революция станет очень похожей на дыхание — таким же спонтанным.
Я хочу рассказать вам еще одну суфийскую историю:
Одного известного суфия спросили:
— Что такое невидимость? А он ответил:
— Я отвечу, когда представится возможность продемонстрировать.
Суфии не много разговаривают. Они создают ситуации. Они не много говорят: они показывают при помощи ситуаций. Поэтому суфий ответил: «Когда представится возможность, я вам продемонстрирую».
Прошло какое-то время, этого человека и того, что задал ему вопрос, остановила банда солдат, и эти солдаты сказали:
— У нас есть приказ арестовывать всех дервишей, ибо правитель нашей страны говорит, что они ни за что не хотят выполнять его приказания и их рассуждения смущают спокойствие простолюдинов. Поэтому мы бросим в темницу всех суфиев.
Когда появляется по-настоящему религиозный человек, революция, политики начинают испытывать сильный страх, поскольку уже одно его присутствие сводит их с ума. Уже одного его присутствия достаточно, чтобы создать хаос. Уже одного его присутствия достаточно, чтобы создать беспорядок, принести смерть старому обществу. Уже одного его присутствия достаточно, чтобы создать новый мир. Он становится двигателем. Отсутствуя, совершенно отсутствуя, насколько ему позволяет его эго, он становится двигателем божественного. Правители, хитрецы, всегда боялись религиозных людей, потому что нет большей опасности, нежели религиозный человек. Они не боятся революционеров, поскольку у тех те же стратегии. Они не боятся революционеров, потому что у них тот же язык, та же терминология. Они — такие же люди; они — не другие.
Просто поезжайте в Дели и посмотрите на политиков. Все политики, облеченные властью, и все политики, властью не обладающие, они все - одни и те же люди. Те, у кого власть, кажутся реакционерами, потому что получили власть: теперь они хотят защитить ее. Теперь они хотят сохранить ее в своих руках, поэтому они кажутся господствующей верхушкой. Те, у кого власти нет, говорят о революции, потому что хотят сбросить тех, кто обличен властью. Раз они обладают властью, они станут реакционерами, а люди, обладавшие властью, которых выбросили из власти, станут революционерами.
Удачливый революционер — это мертвый революционер, и правитель, лишенный своей власти, становится революционером. И они продолжают обманывать народ. Неважно, выбираете вы людей с властью или без власти — вы не выбираете различных людей. Вы выбираете тех же самых. У них разные ярлыки, но в них нет ни капли различия.
Религиозный человек представляет реальную опасность. Уже одно его существование опасно, потому что он приносит через себя новые миры.
Солдаты окружили суфия и его ученика, они сказали, что ищут всех суфиев, которые должны отправиться в тюрьму, потому что так приказал правитель, заявивший, что те говорят непозволительное и рождают в головах простолюдинов мысли, вредные для их спокойствия.
И суфий сказал:
— И поэтому вам следует...
И суфий сказал солдатам: «И поэтому вам следует...» —
— ...ибо вы должны исполнить свой долг.
— Но вы-то не суфий? — спросили солдаты.
— Испытайте нас, — предложил суфий. Офицер вынул суфийскую книгу.
— Что это? — сказал он.
Суфий посмотрел на обложку и произнес:
— Нечто, что я сожгу у вас на глазах, так как сами вы еще не сделали этого.
Он поджег книгу, и удовлетворенные солдаты поскакали прочь.
Спутник суфия спросил:
— Какова была цель этого поступка?
Сделать нас невидимыми, — ответил суфий, — ибо для земного человека видимость значит то, что вы выглядите как что-то, либо кого-то ему напоминаете. Если вы выглядите иначе, ваша настоящая суть станет для него невидимой.
Религиозный человек живет жизнью революции, но невидимою жизнью, потому что стать видимым, значит стать плотным, стать видимым, значит встать на самую нижнюю ступень лестницы. Религиозный человек, санньясин, создает революцию в себе и остается невидимым. И этот невидимый источник энергии и сейчас творит чудеса.
Послушайте, если вы — санньясин, не нужно быть революционером: вы — уже революция. Я говорю «революция», поскольку революционер уже мертв, у революционера навязчивые идеи, у революционера для всего есть разум. Я говорю «революция» - это процесс. У санньясина нет навязчивых идей: он живет от мгновения к мгновению. Он отзывается на реальность мгновения, не опираясь на навязчивые идеи.
Просто понаблюдайте. Поговорите с коммунистом, вы увидите, что он не слушает. Он может согласно кивать головой, но он не слушает. Поговорите с католиком, он не слушает. Поговорите с индуистом, он не слушает. В то время как вы говорите, он готовит ответ, опираясь на ветхие, устарелые, навязчивые идеи. Уже на его лице вы прочтете, что вам не узнать ответа, там лишь тупость и однообразие. Поговорите с ребенком: он слушает, он внимательно слушает. Вообще, если он слушает, то слушает внимательно. Если он не слушает, то абсолютно отсутствует, но он целиком поглощен вами. Поговорите с ребенком, и вы узнаете ответ, чистый и свежий.
Санньясин своей невинностью подобен ребенку. Он живет не идеями; он — не раб какой-нибудь идеологии. Он живет своим сознанием; он живет своей осознанностью. Он действует здесь и сейчас! У него нет вчера и нет завтра, только сегодня.
Когда распяли Христа, вор, висевший рядом с ним, сказал ему:
— Мы — преступники. Нас распяли, это правильно, мы понимаем. Ты выглядишь невиновным. Но я счастлив, быть распятым вместе с тобой. Я безумно счастлив. Я никогда не совершал хорошие поступки.
Он напрочь забыл одну вещь. Когда родился Иисус, родители Иисуса бежали из страны, потому что правитель приказал убить всех младенцев, родившихся в определенное время. Правитель узнал от своих мудрецов, что произойдет революция, представляющая для него опасность. Ее лучше предотвратить заранее, принять меры предосторожности. Поэтому он приказал совершить массовое убийство. Родители Иисуса бежали.
Однажды ночью их окружили несколько воров и грабителей — вышеозначенный вор был как раз из этой банды — и собирались ограбить и убить их. Но этот вор взглянул на ребенка Иисуса, младенец был так прекрасен, он был так невинен, чист как сама чистота... его окружало какое-то сияние. Вор остановил других и сказал: «Отпустите их. Вы только посмотрите на ребенка». И все посмотрели на ребенка; все они оказались под каким-то гипнозом. Они не могли сделать то, что хотели... и оставили их.
Это был тот самый вор, что спас Иисуса, но он-то не знал, что видит того же человека. Он сказал Иисусу:
— Я не знаю, что совершил, потому что никогда не совершал хороших поступков. Ты не найдешь злейшего преступника, чем я. Вся моя жизнь состояла из греха: грабежей, убийств и прочего, что только можно себе представить. Но я счастлив и благодарен Богу за то, что умираю рядом с таким непорочным человеком.
