Марк Цицерон - Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту

3. Я узнал от него, что принятие наследства3295 Клувия (о небрежность Вестория!) — это свободное принятие в присутствии свидетелей в течение шестидесяти дней. Я опасался, как бы его не пришлось вызывать3296. Теперь следует сообщить, чтобы он принял по моему приказанию. Итак, тот же Поллекс3297. Я говорил с Бальбом и насчет садов Клувия; все вполне благожелательно: он немедленно напишет Цезарю; но Клувий из доли Тита Гордеония завещал и Теренции 50 000 сестерциев, и на погребение, и на многое; из моей доли — ничего. Попеняй, прошу, Весторию. Что более заслуживает порицания, чем то, что составитель мазей Плоций через своих рабов столь заблаговременно обо всем сообщил Бальбу3298, а он не сообщил мне даже через моих.

4. О Коссинии я скорблю: я любил этого человека. Я переведу долги Квинту3299, если что-нибудь останется после оплаты моих долгов и покупок, из-за которых мне, полагаю, придется еще наделать долгов. Насчет дома в Арпине ничего не знаю.

5. Оснований винить Вестория нет; ведь уже после того как это письмо было запечатано, ночью прибыл мой письмоносец и доставил от него тщательно написанное письмо и копию завещания.

[Att., XIII, 47a]

Тускульская усадьба, 13 августа 45 г.

1. «Тотчас же после того, как от тебя, Агамемнон, до моего слуха дошла весть», не «чтобы я приехал» (ведь я бы и это сделал, если бы не было Торквата), но чтобы я написал, — я оставил начатое; отбросил то, что у меня было в руках; вытесал то, что ты велел3300.

2. Пожалуйста, узнай у Поллекса о состоянии моих денежных дел. Ведь для меня позор, чтобы он3301, каков бы он ни был, нуждался в течение этого первого года. Впоследствии я ограничу его более тщательно. Того же Поллекса следует отослать — пусть он3302 примет наследство. Право, не следовало ездить в Путеолы как из-за того, о чем я тебе писал, так и потому, что Цезарь прибывает. Долабелла пишет, что он ко мне — на другой день после ид. О тягостный учитель3303!

[Fam., VII, 24]

Тускульская усадьба, 20 августа 45 г.

Цицерон шлет привет Марку Фадию Галлу.

1. Следы твоей приязни, куда бы я ни обратился, — хотя бы недавно в деле Тигеллин3304. Ведь я почувствовал из твоего письма, что ты сильно беспокоился. Итак, ценю расположение. Но немного о деле. Ципий, мне думается, некогда сказал: «Не для всех я сплю»3305. Так я не у всех рабом, мой Галл! Впрочем, что это за рабство? Прежде, когда считалось, что я царствую3306, я ни с чьей стороны не пользовался уважением в такой степени, в какой в настоящее время пользуюсь со стороны всех самых близких к Цезарю, за исключением этого. Записываю в доход, что меня не переносит человек, более зачумленный, нежели его родина3307, и считаю, что он уже тогда был приговорен гиппонактовым объявлением Кальва Лициния3308.

2. Но посмотри, на что он сердится. Я взялся за дело Фамеи3309, ради него самого; ведь он был очень близок мне. Он пришел ко мне и сказал, что судья определил, чтобы его дело рассматривалось в тот самый день, когда было необходимо идти на совещание насчет Публия Сестия3310. Я ответил, что никак не могу это сделать; что если он выберет любой другой день, я его не оставлю без помощи. Однако он, зная, что его внук3311 прекрасный флейтист и достаточно хороший певец3312, ушел от меня, как мне показалось, рассерженным. Вот тебе продажные сардинцы, один гаже другого3313. Ты узнал мои основания и неправоту этого хвастуна. Пришли мне своего «Катона»3314; ведь я жажду прочесть. Что я не прочитал до сего времени, позор для нас обоих.

[Att., XIII, 49]

Тускульская усадьба, около 22 августа 45 г.

1. Сначала привет Аттике (она, полагаю, в деревне; итак, большой привет) и Пилии. Относительно Тигеллия3315, — если есть что-нибудь новое. Как мне написал Галл Фадий, он выражает мне некоторое порицание — совершенно несправедливое — за то, что я не оказал помощи Фамее, взявшись за его дело. Я, правда, взялся за дело против молодых Октавиев, сыновей Гнея3316, — неохотно; но к Фамее я относился благожелательно. Ведь он, если помнишь, при соискании консульства обещал мне через тебя свое содействие, если бы что-нибудь понадобилось, и я на это смотрел точно так, словно я воспользовался этим. Он пришел ко мне и сказал, что судья определил, чтобы его дело рассматривалось в тот самый день, когда, на основании Помпеева закона, было необходимо идти на совещание насчет нашего Сестия3317. Ты ведь знаешь, что дни для того суда были строго установлены ранее. Я ответил, что ему хорошо известно, в каком я долгу перед Сестием3318, что если бы он выбрал другой день, какой захочет, я не оставлю его без помощи. Так он тогда ушел от меня рассерженным. Думаю, я тебе рассказывал. Я не беспокоился, разумеется, и не думал, что мне следует тревожиться из-за несправедливейшего гнева чужого человека.

2. Но Галлу я, будучи недавно в Риме, рассказал, что слыхал, но не назвал Бальба младшего. У Галла было свое занятие, как он пишет; по его словам, тот3319 говорит, что я отношусь к нему подозрительно ввиду угрызений совести из-за того, что я покинул Фамею. Поэтому поручаю тебе в таких пределах: разузнай, если сможешь, что-нибудь о том нашем; обо мне совсем не беспокойся. Прекрасно ненавидеть кого-нибудь с удовольствием и, как не для всех спать, так не у всех быть рабом3320, Впрочем, клянусь, как ты понимаешь, эти3321 больше в рабстве у меня, если уважать — значит быть рабом.

[Att., XIII, 50]

Тускульская усадьба, около 24 августа 45 г.

1. Склоненный одним твоим письмом к решению послать Цезарю более подробное письмо, я — после того как Бальб недавно сказал мне в Ланувийской усадьбе, что он и Оппий написали Цезарю, что я прочитал и горячо одобрил книги против Катона3322, — составил об этих самых книгах письмо к Цезарю с тем, чтобы оно было доставлено Долабелле. Но копию его я послал Оппию и Бальбу и написал им, чтобы они приказали доставить мое письмо Долабелле в том случае, если сами одобрят копию. И вот они ответили мне, что никогда не читали ничего лучшего, и приказали отправить мое письмо Долабелле.

2. Весторий написал мне, чтобы я приказал передать в собственность его рабу, в пределах моей доли, владение Бринния для некоего Гетерея, чтобы сам он3323 мог по правилам передать ему в собственность в Путеолах3324. Если тебе покажется нужным, пришлешь ко мне этого раба. Ведь Весторий, полагаю, написал также тебе.

3. Насчет прибытия Цезаря Оппий и Бальб написали мне то же, что и ты. Удивляюсь, что ты еще ни о чем — с Тигеллием; хотя бы — о том, сколько он получил; очень хочу знать, однако не придаю этому никакого значения3325.

4. Ты спрашиваешь, что я думаю насчет выезда навстречу3326. Что ты имеешь в виду, если не в Альсий3327? Я, правда, написал Мурене насчет пристанища, но полагаю, что он выехал с Мацием. Итак, Саллюстий испытывает беспокойство.

5. Когда последняя строчка была написана, Эрот сказал мне, что Мурена ответил ему любезнейшим образом. Итак, обращусь к нему. Ведь у Силия3328 нет матрацов, а Дида, полагаю я, уступил гостям всю усадьбу.

[Fam., XII, 25]

Тускульская усадьба, около 25 августа 45 г.

Цицерон шлет привет Марку Фадию Галлу.

1. Ты огорчаешься, что письмо разорвано3329; не беспокойся: дома есть целое3330; попросишь его, когда будет угодно. Но что ты меня предостерегаешь, мне очень приятно, и я прошу тебя всегда это делать. Ведь ты, мне кажется, опасаешься, как бы мы, если он3331 не будет за нас, не посмеялись сардоническим смехом. Но послушай — руку прочь от дощечки3332! Учитель прибывает скорее, чем мы полагали; опасаюсь, как бы он катонианцев не в катоний3333.

2. Мой Галл, не подумай, что существует что-либо лучшее, чем часть твоего письма, начиная с того места — «прочее проходит». Выслушай это тайно, держи про себя, не говори даже своему вольноотпущеннику Апелле. Кроме нас двоих, так никто не говорит; хорошо ли, плохо ли — я увижу; но что бы ни было — дело наше. И, как говорят, ни на ширину ногтя от палочки3334; ведь она творец речи3335. А я, со своей стороны, уже прихватываю даже некоторую часть ночи.

[Att., XIII, 51]

Тускульская усадьба, 26 августа 45 г.

1. Я забыл тогда послать тебе копию того письма, которое я послал Цезарю. И это было не то, что ты предполагаешь, — что мне совестно перед тобой, как бы я смешно не показался Микиллом3336, и я, клянусь, написал не иначе, чем написал бы равному и подобному себе. Ведь я хорошего мнения о тех книгах3337, как я тебе сказал при встрече. Поэтому я написал и без лести и всё же так, что он, полагаю, ничего не прочтет с большим удовольствием.