D. Луцию Папирию Пету, в Неаполь
[Fam., IX, 26]
Рим, ноябрь (?) 46 г.
Цицерон шлет привет Пету.
1. Я лег в девятом часу 2485 и вот царапаю на табличках черновик этого письма к тебе 2486. Ты скажешь: где? У Волумния Евтрапела 2487, и выше меня Аттик, ниже Веррий, твои близкие. Ты удивляешься тому, что наше рабство так развеселилось? Что же делать мне? Прошу совета у тебя, слушающего философа 2488. Быть мне в тревоге, терзаться? Чего я достигну? Затем, до какого предела? «Живи, — говоришь ты, — литературными занятиями». Полагаешь ли ты, что я делаю что-либо другое? Или мог бы я жить, если бы не жил своими занятиями? Но в этом отношении существует если не пресыщение, то некоторая мера. Всякий раз, когда я отхожу от них, я — хотя для меня обед и менее всего важен (ты предложил это философу Диону как одну задачу) — все-таки не нахожу, что именно мне сделать, прежде чем отправиться спать.
2. Слушай остальное. Ниже Евтрапела легла Киферида 2489. «Следовательно, на том пиру, — скажешь ты, — был тот Цицерон,
Перед кем склонялись греки и чей взгляд они ловили 2490».
Клянусь, я не предполагал, что она будет присутствовать. Однако даже сократик Аристипп 2491 не покраснел, когда ему заметили, что он обладает Лаидой. «Обладаю я, — сказал он, — не Лаида мной». По-гречески это лучше; если захочешь, переведешь. Но меня, даже когда я был молодым человеком, ничто из этого никогда не волновало; не теперь же, когда я старик. Пир доставляет мне удовольствие; там я говорю то, что падает на почву, как говорится, и превращаю вздохи в сильнейший смех.
3. Или лучше поступаешь ты, который высмеял даже философа? Когда он сказал: «Не спросит ли кто-нибудь о чем-нибудь?», ты сказал, что ты с утра спрашиваешь об обеде. Он, дуралей, считал, что ты спросишь, существует ли одно небо или бесчисленное множество небес. Что тебе до этого? — «Но, клянусь, что тебе в обеде, особенно там?».
4. Так вот и живешь: каждый день читаешь или пишешь что-нибудь; затем, чтобы не отказать друзьям во внимании, мы едим вместе — не только не противозаконно, если теперь существует какой-либо закон, но даже в пределах закона 2492 и притом в значительной мере. Поэтому у тебя нет оснований пугаться моего приезда: ты примешь гостя — не любителя пищи, любителя шутки.
DI. Титу Помпонию Аттику, в Рим
[Att., XII, 6, §§ 1—2]
Тускульская усадьба, дополнительный месяц 2493 46 г.
1. Что касается Целия 2494, пожалуйста, позаботься, чтобы не было какой-либо недостачи золота. Я не сведущ в этом, но при обмене, во всяком случае, убыток достаточно большой. Если к этому присоединяется золото, ... но что я говорю? Ты позаботишься. Ты обладаешь красноречием Гегесия 2495, которое Варрон хвалит.
2. Перехожу к Тиранниону. Что ты? Действительно было это, без меня? А сколько раз я, будучи свободен, все-таки не хотел без тебя 2496! Так каким образом ты это загладишь? Одним, разумеется, — если ты пришлешь мне книгу. Еще и еще прошу сделать это; впрочем, сама книга доставит мне не большее удовольствие, нежели то, какое мне доставило твое восхищение. Ведь я люблю всякого любознательного и радуюсь, что ты так сильно восхищен этой столь тонкой теорией. Впрочем, все твое в этом роде. Ведь ты хочешь знать; одно это питает дух. Но, прошу тебя, что из этой острой и строгой теории относится к цели?
Однако рассуждение длинно, а ты, быть может, занят каким-либо моим делом. А за то жаркое солнце, которым ты пользовался на моем лужке 2497, я потребую от тебя яркого солнца и умащения. Но возвращаюсь к первому: пришли книгу, если любишь меня; она твоя, конечно, раз она прислана тебе.
DII. Титу Помпонию Аттику, в Рим
[Att., XII, 6, §§ 3—4]
Тускульская усадьба, дополнительный месяц 46 г.
3. Неужто мало дела у тебя, Хремет 2498,
так что ты даже «Оратора» читаешь? Хвала доблести! Мне приятно и будет приятнее, если ты не только в принадлежащих тебе книгах, но и в чужих заменишь при посредстве своих переписчиков «Эвполида» «Аристофаном» 2499.
4. Однако Цезарь, мне показалось, смеется над тем твоим «прошу», которое было и устаревшим и изысканным. Затем он велел тебе не тревожиться, так что, по крайней мере, у меня рассеял сомнения. Я огорчен, что Аттика так долго 2500; но раз у нее уже нет озноба, то положение, надеюсь, таково, какого мы хотим.
DIII. Титу Помпонию Аттику, в Рим
[Att., XII, 7]
Тускульская усадьба, дополнительный месяц 46 г.
1. Все, чего ты хочешь, я написал на табличках 2501 и дал их Эроту; вкратце, но даже больше, чем ты спрашиваешь, на них — о Цицероне 2502, о первоначальном намерении которого ты мне сообщил. Я говорил с ним самым дружеским образом; пожалуйста, расспроси об этом его самого, если только это будет удобно тебе. Но зачем я откладываю? Я рассказал, что это ты сообщил мне, и чего он хочет, и чего ему недостает; что хочет он в Испанию, недостает ему щедрости. Что касается щедрости, то я сказал, что дам ему столько, сколько Публилий, сколько фламин Лентул сыну. Что касается Испании, то я привел два довода: во-первых, тот же, что и тебе, — что я опасаюсь порицания. «Разве не достаточно, что мы оставили эту воюющую сторону 2503. Еще и за противную 2504?». Во-вторых, он будет удручен, если брат 2505 превзойдет его в отношении близости и всяческого расположения. Я предпочел бы, чтобы он пользовался моей щедростью больше, чем своей свободой. Я все-таки позволил; ведь я понял, что ты не особенно против этого. Еще и еще подумаю и прошу тебя сделать то же. Дело важное: остаться — просто, то — нечто обоюдоострое. Но увидим.
2. Насчет Бальба я и написал и на табличках и так думаю: как только он возвратится. Но если он проявит медлительность, то я все-таки три дня 2506, и — забыл упомянуть об этом — Долабелла также со мной.
