6. На довод, каким тот же антецедент доказывался в том же пункте 3. – На тот хитроумный довод, что напечатление умопостигаемой species, проистекающей из акта как из умопостигаемого объекта, не есть витальный акт, и species только выводится из этого объекта как из начала, откуда ее можно извлечь, ответим, во-первых: тем не менее, дело идет о речи посредством интеллекта, а значит, это в некотором смысле витальный акт. Ведь говорить означает совершать акт разума и жизни, хотя бы с точки зрения его направленности и власти над ним; а потому с этой стороны такой акт зависит от способностей разума и воли и непосредственно от свободного решения. Это подобно тому, как поступательное движение непосредственно и само по себе, то есть с точки зрения своего извлечения, производится только двигательной потенцией, то есть способностью к движению, которая заключена в членах тела; однако в качестве поступательного это движение витально и зависит у животных от фантазии и чувственного стремления, а у людей, если оно совершается человеческим способом, – от свободного решения, которому двигательная потенция подчиняется как своего рода орудие этого движения. Точно так же и внутренний акт познания и эмоционального переживания хотя и является ближайшим принципом произведения интенциональной формы в другом, тем не менее, как своеобразный орган речи, он по природе подчиняется свободному решению того, чьим актом и инструментом он является. В самом деле, могло ли природное установление и совершенство человека потребовать, чтобы двигательная потенция телесных членов, особенно языка, подчинялась господству свободной воли человека, – и в то же время отказать ангелу в возможности пользоваться своими внутренними актами как инструментами речи, не дать подчинить их свободному решению говорящего в отношении их производящего действия, необходимого для речи? Возразить можно лишь одно: сила поступательного движения есть соприродная потенция, укорененная в той же душе; а внутренний акт не вложен природой, но извлекается ангелом. Но это не является препятствием: во-первых, потому, что этот акт тоже происходит от внутреннего начала, хотя и не проистекает из природы; во-вторых, ангелы могут обладать чем-то более высоким и благородным – например, господствовать не только над своими потенциями, но и над своими актами, и употреблять их любыми способами, соответствующими совершенству ангельской природы.
7. Другой ответ на приведенный довод, из Авреола. – Во-вторых, можно привести и другой аргумент, который приводит выше Авреол и который мне кажется достойным внимания. В самом деле, если внутренний акт мышления ангела производит умопостигаемую species в интеллектах других ангелов, он сам по себе способен производить ее в них всех, а потому не определен к произведению ее в том или другом ангеле. Отсюда следует, что он нуждается в некоем определителе к действию в том или другом ангеле, а им может быть только свободное решение. Ведь если бы он действовал по природе, то одновременно производил бы свою species во всех ангелах, ибо все они способны ее принять. А близость по месту для этого либо не нужна, либо предположительно все ангелы находятся на должном расстоянии. Но одна форма, ограниченная по силе, не может произвести одновременно столько форм, или своих подобий: в противном случае она могла бы одновременно воздействовать на всех ангелов, даже если бы они умножились до бесконечности, что представляется превосходящим силы конечного существа. Следовательно, для того, чтобы эта производящая способность определилась к действию в том или другом субъекте, было необходимо, чтобы эта производящая сила была подвластна свободной воле, коей она определяется. Сходным образом говорится о божественной потенции к действию, если предположить, что она отлична от интеллекта и воли. И отсюда становится явным другое различие между производящим действием акта в самом действующем и в других: ведь первое определено природой действовать вот в этом субъекте и производить вот такое единственное действие, а второе – отнюдь нет, и поэтому нуждается в побудительной силе со стороны свободно определяющего и повелевающего субъекта.
Может ли ангел говорить к другому ангелу, и если да, на каком расстоянии
8. Двойной смысл затруднения. – Третье и, возможно, главное возражение против нашего тезиса состоит в том, что отсюда следует: один ангел не может говорить к другому, если тот находится на расстоянии. Вывод ложен, следовательно. Следствие очевидно: ведь говорение, как предполагается, подразумевает производящее действие, а производящее действие требует определенной пространственной близости (propinquitatem). Следовательно, это относится и к речи; следовательно, расстояние может ей воспрепятствовать. Такое затруднение может возникнуть по двум причинам. Во-первых, в силу самого формального акта познания как такового, поскольку он выражает отношение к объекту как термину. Во-вторых, из-за того, что в познании в некоторых случаях, как в данном, предполагается возбуждение, идущее от объекта. Или, если сформулировать иначе: в познаваемой вещи различаются, как в объекте, две причинности – как термина познания и как побудительной причины; и хотя они могут быть сведены в одну, отсюда возникает двойное затруднение и, стало быть, два вопроса. Первый вопрос: требует ли ангельское познание определенной удаленности или близости к объекту именно в силу того, что в объекте завершается акт познания? Второй вопрос: постулирует ли ангельское познание, поскольку оно может зависеть от объекта как от побудительной причины, определенную пространственную близость? Первый вопрос будет общим для любого интуитивного ангельского познания, обращенного на существующую вещь как существующую, познается ли она через речь или другим способом. Второй же в более собственном смысле относится к речи.
9. Ответ на первый вопрос. – Итак, что касается первого вопроса, представляется ясным, что дистанция не способна воспрепятствовать ангельскому познанию, если ангел предполагается утвержденным в первом акте и обладающим интенциональным соединением с объектом через умопостигаемую species, и к тому же не зависит от объекта как от причины. Тогда одной лишь дистанции недостаточно для того, чтобы помешать акту интеллекта достигнуть объекта и обрети в нем свое завершение. Именно этому учит, по крайней мере, св. Фома и многие теологи в указанных местах. А доказывается это тем, что тогда акт познания совершается не через какое-то производящее воздействие объекта на потенцию: ведь предполагается, что потенция достаточно конституирована в первом акте другим способом, а значит, нет необходимости ни в каком предварительном производящем действии со стороны объекта. Не совершается акт познания и через производящее действие интеллекта на объект, так как не объект подвергается изменению от имманентного акта, но производящая причинность интеллекта всецело обращена на сам интеллект: он как бы рисует в себе подлежащий познанию объект. И потому с этой стороны тоже нет нужды в близости к объекту; следовательно, ее нет вообще. Вывод доказывается, ибо, если абстрагироваться от производящей причинности, остается лишь внешнее завершение («терминация») которое осуществляется не через реальное касание объекта и как бы простирание на него, а всего лишь через трансцендентальную соотнесенность акта с объектом, от которой в объекте возникает лишь внешнее именование, не зависящее от расстояния. Это подтверждается в абстрактивном познании, где нет необходимости не только в близости по месту, но даже в актуальном существовании объекта. Следовательно, то же будет относиться к интуитивному познанию, коль скоро предполагается наличие интенциональных форм, достаточным образом представляющих существующий объект и обладающих всеми свойствами существования. Поэтому Григорий в комментарии к «Сентенциям», кн. 2, дист. 9, вопр. 2, в конце, и Майор, дист. 16, вопр. 5, на предпоследнее мнение, напрасно требуют, чтобы ангельская речь имела определенный радиус действия: ведь они не считают, что через нее говорящий оказывает производящее воздействие на слушающего.
10. Обсуждается второй вопрос, а именно: требуется ли близость по месту для возбуждения слушающего ангела. Утвердительное мнение. – Итак, если предположить, что с этой стороны вопрос ясен, остается следующее затруднение: если у ангела есть некое познание, зависящее от предварительного движения и производящего действия объекта на ангельский интеллект, то может ли ему воспрепятствовать дистанция? Мы тоже считаем, что существует такое сомнение, и более всего в отношении ангельской речи…
