Сам, отставив копье и пращой свистящею трижды
Круг над собой описав, свинцовый слиток в героя
Метко Мезенций послал: полетел свинец, расплавляясь[883] —
И с размозженным виском на песке противник простерся.
590 В этот день во врага стрелу впервые направил
Юл, что привык устрашать лишь пугливых зверей на охоте:
Молвят, что храброй рукой поверг он наземь Нумана, —
Ремула прозвище тот носил и совсем лишь недавно
С младшею Турна сестрой сочетался браком счастливым.
595 Ремул, достойную речь с похвальбой недостойной мешая,
Гордый с царями родством, надутый новою спесью,
Шествовал всех впереди и громко кричал осажденным:
"В третий раз не стыдно ли вам, завоеванным дважды,
Вновь за валами сидеть и от смерти стеной заслоняться?
600 Вам ли, фригийцы, у нас отнимать невест наших с бою?
Кто из богов лишил вас ума и в Лаций направил?
Нет Атридов средь нас, лжеречивого нету Улисса!
Крепкий от корня народ, мы зимой морозной приносим
К рекам младенцев-сынов и водой закаляем студеной;
605 Отроки ухо и глаз изощряют в лесах на охоте,
Могут, играючи, лук напрягать и править конями.
Юность, упорна в трудах и довольна малым, привыкла
Землю мотыгой смирять и приступом брать укрепленья.
Панцирей мы не снимаем весь век и, словно стрекалом,
610 Древком копья погоняем быков, и старости хилой
Наших сил не сломить, не убавить твердости духа.
Мы седины свои прикрываем шлемом, и любо
Нам за добычей ходить и все новыми жить грабежами.
Вам по сердцу наряд, что шафраном и пурпуром блещет,
615 Праздная жизнь вам мила, хороводы и пляски любезны,
С лентами митры у вас, с рукавами туники ваши, —
Истинно вам говорю: фригиянки вы, не фригийцы!
Вас на высокий Диндим[884] созывает Идейская Матерь
Звоном тимпанов своих и двухладным флейты напевом.
620 Право сражаться мужам уступите и сдайтесь сильнейшим!"
Наглой не снес похвальбы и речей обидных Асканий,
Лук он согнул, положил стрелу на конскую жилу,
Руки широко развел, лицом к врагу обратившись,
Тверже встал и пред выстрелом так громовержцу взмолился:
625 "Будь к дерзаньям моим благосклонен, о бог всемогущий!
Сам я в храме твоем принесу торжественно жертву:
Там на алтарь бычок с золочеными рожками ляжет,
Белый, который уже сравнялся с матерью ростом,
В гневе песок копытами рыл и бодаться пытался".
630 Отроку внял родитель богов – и в безоблачном небе
Слева гром прогремел; зазвенел и лук смертоносный,
С грозным свистом стрела сорвалась с тетивы напряженной,
Ремулу в череп впилась и виски ему жалом пронзила.
"Что ж, насмехайся теперь над отвагой нашей, надменный!
635 Рутулы, вот вам ответ завоеванных дважды фригийцев!" —
Юный воскликнул герой, и дружно вторили кличем
Тевкры ему, и радость до звезд сердца вознесла им.
Тою порой с эфирных высот Аполлон пышнокудрый
На авзонийскую рать и на город глядел осажденный;
640 С облака сам приветствовал бог победителя Юла:
"Так восходят до звезд, о сияющий доблестью новой
Отрок, потомок богов и предок! Род Ассарака
Явится, призван судьбой, и конец всем войнам положит.
Троя тесна для тебя!"[885] И, промолвив, бог устремился
645 Наземь с высоких небес, рассекая воздушные струи;
Прямо к Асканию он подошел, изменивши обличье,
Образ Бута приняв (Дарданиду Анхизу он верно
Оруженосцем служил и привратником в старые годы,
Ныне же к сыну его Эней-родитель приставил).
650 Всем старику уподобился Феб – и походкой, и станом,
Голосом, и сединой, и бряцающим грозно доспехом;
Мальчика радостный пыл укротил он такими словами:
"Будет с тебя, мой Энид, и того, что повергнуть Нумана
Мог безнаказанно ты. С изволенья великого Феба
655 Первый свой подвиг свершив, ты зависти бога не вызвал,
Меткий стрелок. Но теперь покинь сражения, мальчик!"
Речь он внезапно прервал и скрылся от смертного взора,
Быстро исчезнув из глаз, растворившись в воздухе легком.
Феба и стрелы его узнают предводители тевкров,
660 Слышат, как зазвенел колчан взлетевшего бога.
Волю его и наказ исполняя, с вала уводят
Юла вожди, хоть и рвется он в бой, а сами немедля
В битву вернуться спешат, чтоб опасностям душу подвергнуть.
Крик раздается по всем укрепленьям и башням: троянцы
665 Дротики мечут со стен; с тетивы напряженной слетают
Стрелы, равнину вокруг устилая; звенят от ударов
Шлемы врагов и щиты; разгорается жаркая битва.
Так равнину секут, налетая с запада, ливни
В дни, когда в небе горят дожденосные Геды; так зимний
670 На море рушится град, когда Австр, Юпитером послан,
Тучи летучие рвет и взметает влажные вихри.
Пандар и Битий, сыны Альканора, жителя Иды, —
В роще Юпитера их вскормила нимфа Иера,
Ростом подобных горам или елям лесистой отчизны, —
675 Отперли створы ворот, что охране их вверены были,
И зазывают врагов, на отвагу свою полагаясь,
Сами же, встав за стеной, словно башни, справа и слева,
Ждут с мечом, и горят в высоте их гривастые шлемы.
Так на двух берегах, высоко над водою бегучей,
680 Там ли, где Пада поток иль где Атез отрадный струится,[886]
Пышные кроны свои к небесам два дуба вздымают,
Из-за широкой реки головой друг другу кивая.
Рутулы вмиг ворвались, лишь увидели вход отворенный,
Вскоре, однако, Кверцент и Аквикол в пышных доспехах,
685 Пылкий душою Тмар и Гемон, Маворса любимец,
Или пустились бежать, за собой увлекая отряды,
Иль на пороге ворот полегли и с жизнью простились.
Пуще ярость и гнев сердца бойцов обуяли.
Вскоре у тех же ворот собрались троянцы, дерзая
690 Вылазку сделать и бой завязать наконец рукопашный.
Яростный Турн между тем по другую сторону поля
В битву мужей поднимал; но вестник донес, что погоней
Враг увлечен далеко и стоят открыты ворота.
Тотчас начатый бой покидает вождь и несется
695 В гневе к воротам врага, где стояли надменные братья.
Встретился первым ему Антифат – и первым упал он,
Сын Сарпедона-царя, фиванкой рожденный безвестной,
Дротиком Турна сражен: италийского ветка кизила,
Воздух разрезав пустой, вонзилась в горло, проникнув
700 Дальше в высокую грудь; из глубокой раны волною
Пенной хлынула кровь, и железо в теле согрелось.
После поверг он мечом Эриманта, Меропа, Афидна;
Битий, что шумно дышал и глядел пылающим взором,
Пал – но не дротом простерт, ибо дроту бы жизнь он не отдал:
705 Мощная пика в него, просвистев, ударила, словно
Молнии быстрой стрела; не сдержала железного жала
Кожа двойная щита и двойной чешуйчатый панцирь,
Весь из пластин золотых, – и огромное рухнуло тело,
И застонала земля, и щит ответил ей звоном.
710 Падает так иногда возле Бай[887], у Эвбейских прибрежий,
Глыба, когда, из камней изготовив заране громаду,
В море бросают ее, воздвигая мол, и в паденье
Гладь разбивает она и на дне глубоком ложится,
Воды вскипают вокруг, и песок клубится в них темный,
715 Гром, разносясь, сотрясает Прожит и жесткое ложе,
Где по веленью Отца придавлен Тифей Инаримой.[888]
Марс, повелитель войны, латинян силы умножил,
Мужество их подстегнул, вонзив им в сердце стрекало,
Мрачный Ужас наслал и постыдное Бегство на тевкров.
720 Мчат отовсюду враги, настоящего боя дождавшись,
Бог-воитель душой овладел их.
Пандар, когда увидал простертого брата и понял,
С кем Фортуна теперь, как Случай битву направил,
Тотчас же створы ворот поворачивать стал, налегая
725 Мощным плечом изнутри, – и многим воинам Трои
Путь отрезал назад, за стеной их оставив на гибель.
Но, пропуская других, затворяя за ними ворота,
Пандар не видел, увы, средь толпы вбежавшего Турна, —
Сам италийцев царя он в лагере запер, безумный,
730 Словно среди беззащитных овец беспощадного тигра.
Новым огнем загорается взор, грознее оружье
Турна звенит, и на шлеме колышется красная грива,
Мечет молнии медь щита. Устрашенные тевкры
Тотчас могучий рост и лицо ненавистного Турна
735 Все узнают – и навстречу ему выбегает огромный
Пандар, горя отомстить убийце брата, и молвит:
"Здесь тебе не дворец, что хотел за дочкой Аматы
Взять в приданое ты, и не отчей Ардеи стены:
В лагерь врагов ты попал, и уж выхода нету отсюда!"
740 Рутул ему отвечал, улыбаясь и сердцем не дрогнув:
"Что ж, если мужество есть, начинай поединок; расскажешь
