140 А почему так велит, знайте: причина ясна.
На побережье, нагая, она свои кудри сушила;
Тут подглядела ее наглых сатиров толпа.
Это заметив, свое она тело миртом прикрыла:
Скрылась из глаз и велит это и вам повторять.
145 Знайте еще, почему Мужской Фортуне вы ладан
Курите там, где вода теплой струею течет.
Женщины входят туда, свои покрывала снимая, —
Всякий заметен порок в их обнаженных телах, —
Все это скроет из глаз мужей Мужская Фортуна,
150 Если ее умолить, ладаном ей покурив.
Не упусти же и мак растереть с молоком белоснежным,
Не позабудь и про мед, выжав из сотов его:
Ибо когда отвели Венеру ко страстному мужу,
Это она испила, ставши супругой, питье.
155 Ласковой речью Венере молись: на ее попеченье
И красота, и нрав, и целомудрие жен.
Было при пращурах так, что римлянки стыд позабыли:
К старице Кумской тогда все обратились отцы.
Храмы велела она возвести в честь Венеры, — и вот уж
160 Стала Венера с тех пор женские нравы блюсти.
Будь же к Энея сынам, богиня-красавица, вечно
Ты благосклонна, храни толпы невесток твоих!
Я говорю, а грозящий подъятым хвостом заостренным
Вот уже стал Скорпион в водах зеленых тонуть.
2 апреля
165 Близится ночи конец, и румяниться начало небо
Снова, и в росной заре слышатся жалобы птиц.
Полусгоревший потух у прохожего факел дорожный,
И за работу свою вновь принялся селянин.
Плечи отца облегчать начинают от ноши Плеяды:[425]
170 Семь их считается, но видят обычно их шесть.
Иль потому, что лишь шесть к богам восходили на ложе
Ибо Стеропа была Марса женой, говорят,
Майю, Электру, Тайгету увлек всемогущий Юпитер.
Мужем к Келене Нептун и к Алкионе пришел:
175 Ну, а седьмая сошлась Меропа со смертным Сизифом,
Стыдно ей, и потому прячется вечно она;
Иль потому это так, что троянской разрухи Электра
Видеть не в силах и лик свой заслоняет рукой.
4 апреля. Мегалезийские игры в честь Матери Богов
Трижды пускай небеса на оси обернутся извечной,
180 Трижды коней запряжет и распряжет их Титан, —
Тотчас затем запоет берекинтская флейта кривая[426]
И поведет чередой праздник Идейская Мать.
Полумужчины пойдут, ударяя в пустые тимпаны,
Грянут кимвалы, о медь медью ответно звеня;
185 И на бессильных плечах поедут носилки с богиней
Стогнами Рима, и вой будет по всем сторонам.
Сцена гудит, начинаются игры. Смотрите, квириты:
Полные тяжеб суды ныне умолкнуть должны.
Надо о многом спросить, но пронзительной меди звучанье
190 Боязно мне и кривой лотос пугает, свистя.
«Как мне, богиня, узнать?» На ученых внучек Кибела[427]
Глянула тут и помочь мне повелела она.
«Ради богининых слов, питомицы вы Геликона,
Молвите мне, почему радостен ей этот шум?»
195 Так я сказал. Эрато отвечала (а месяц Киферин
Назван ведь, как и она, именем нежной любви):
«Было Сатурну дано предсказание: лучший властитель,
Скипетра будешь лишен будущим сыном своим.
Он же, страшась своего, рожденного им же потомства,
200 Чревом безмерным своим всех поглощает сынов.
Горестна Рея была, что в своей плодовитости слезной,
Выносив столько детей, матерью быть не могла.
Только когда родился Юпитер (вся древность — свидетель,
Верь же старинной молве и про сомненья забудь), —
205 Камень, в свивальнике свит, в божественной скрылся утробе
И таким образом был роком обманут отец.
Ида крутая с той самой поры огласилася звоном,
Чтоб в безопасности мог громко младенец кричать.
В гулкие били щиты, стучали в порожние шлемы, —
210 Это куретов был долг и корибантов толпы.
И представляя, как встарь они укрывали младенца,
Свита богини гремит медью и бьет по щитам.
Бьют вместо шлема в кимвал, а вместо щита по тимпанам:
Но, как и раньше, звучит флейты фригийский напев».
215 Смолкнула муза, а я: «Как дает ей свирепое племя
Львов непривычным ярмом гривы свои отягчать?»
Я замолчал, а она: «Укрощает их дикость богиня —
Видишь ты это и сам по колеснице ее».
«Но почему же главу тяготит ей венец башненосный?
220 Разве впервые она башни дала городам?»
Муза кивнула. «А как, — спросил я, — себя изувечить
Дикий явился порыв?» Муза ответила так:
«Отрок фригийский в лесах, обаятельный обликом Аттис
Чистой любовью увлек там башненосицу встарь.
225 Чтобы оставить его при себе, чтобы блюл он святыни,
Просит богиня его: «Отроком будь навсегда!»
Повиновался он ей и дал ей слово, поклявшись:
«Если солгу я в любви — больше не знать мне любви!»
Скоро солгал он в любви; и с Сагаритидою нимфой,
230 Быть тем, кем был, перестал. Грозен богини был гнев:
Нимфа упала, когда ствол дерева рухнул, подрублен,
С ним умерла и она — рок ее в дереве был.
Аттис сходит с ума, ему мнится, что рушится крыша;
Выскочил вон и бежать бросился к Диндиму он.
235 То он кричит: «Уберите огонь!», то: «Не бейте, не бейте!»,
То он вопит, что за ним фурии мчатся толпой.
Острый он камень схватил и тело терзает и мучит,
Длинные пряди волос в грязной влачатся пыли.
Он голосит: «Поделом! Искупаю вину мою кровью!
240 Пусть погибают мои члены: они мне враги!
Пусть погибают!» Вскричал и от бремени пах облегчает,
И не осталося вдруг знаков мужских у него.
Это безумство вошло в обычай, и дряблые слуги,
Пряди волос растрепав, тело калечат себе».
245 Так аонийская тут объяснила премудро Камена
В красноречивых словах корни безумия мне.
«Но, вдохновляя мой труд, расскажи мне, откуда ж богиня
К нам снизошла? Иль всегда в городе нашем жила?»
«Диндим, Кибелу, ключи родниковые Иды прелестной,
250 Так же как весь Илион, Матерь любила всегда.
В дни же, как Трою Эней перенес в Италийские земли,
Чуть и богиня за ним на корабли не взошла;
Но, усмотрев, что судьба еще не зовет ее в Лаций,
Не пожелала она области бросить свои.
255 После ж, как пятый пошел уже век могуществу Рима,[428]
Вставшего гордой главой над покоренной землей, —
Жрец на Евбейские тут посмотрел роковые заветы[429]
И, посмотрев, прочитал в них таковые слова:
«Матери нет, и сыскать, о Римлянин, должен ты Матерь,
260 А как придет, ты ее чистой рукою прими!»
В недоуменье отцы, предписания не разумея,
Кто эта матерь и где надо ее разыскать.
Надо Пеана спросить. «Вы ищете Матерь Бессмертных, —
Молвил он, — надо искать вам на Идейской горе».
265 Шлют туда знатных людей. Владел тогда Фригии скиптром
Аттал: авзонским мужам в помощи он отказал.
Чудо свершилось: земля с продолжительным дрогнула громом.
Из тайников раздался голос богини самой:
«Быть увезенной хочу! Поспеши мою волю исполнить.
270 Рим — это место, где все боги должны пребывать!»
В ужасе Аттал и: «В путь, говорит, отправляйся, богиня.
Нашею будешь: ведь Рим — дедов фригийских страна!»
Тотчас стучат топоры, и несметные падают сосны, —
Так и фригийский рубил их благочестный беглец, —
275 Тысячи трудятся рук, и в покое, расписанном ярко
Жженою краской, везут Матерь Богов на ладье.
Бережно с нею плывут по волнам ее сына родного,
Длинный проходят пролив, Фриксову знавший сестру.
