Когда Чингисхан узнал о намерении султана, он поспешил вперед и настиг его; и его полки окружили его сзади и спереди. На следующее утро, когда свет дня вспыхнул на щеке ночи и молоко рассвета брызнуло из груди горизонта, султан оказался между водой и огнем: с одной стороны были воды Инда, а с другой — войско, подобное всепожирающему огню, и с одной стороны было его сердце, охваченное огнем, а с другой — лицо, обращенное к воде. Тем не менее он не дрогнул, но повел себя, как подобает мужчине, приготовившись к схватке и раздув пламя войны и битвы. И когда этот лев, облачившись в одежды сражения, стал подобен пантере, прижавшейся к земле и готовой нанести удар, сорвав завесу противника, он оседлал коня возмездия и бросился в бой. Победоносное войско Властелина Семи Стран атаковало правый фланг, которым командовал Амин-Мелик, и они были отброшены назад, и большая их часть убита. Амин-Мелик обратился в бегство и помчался в Пешавар, надеясь, что резвость его коня спасет ему жизнь. Но монголы перекрыли дороги /141/, и он был убит в пути. Левый фланг также был оттеснен назад, но султан стойко держался в центре с семьюстами воинами и сражался с рассвета до полудня, нападая слева на правый фланг, а оттуда на центр противника; и в каждой схватке он укладывал наземь несколько человек Но войско Чингисхана продолжало наступать, и численность его с каждым часом все увеличивалась, и султана уже негде было повернуться. Видя, что положение стало отчаянным, со слезами на глазах и пересохшими губами он перестал заботиться о славе и о своем добром имени. Ахаш-мелик [1133], двоюродный брат султана по материнской линии удержал его, схватив под уздцы его коня. С пылающим сердцем и текущими по щекам слезами он простился со своими детьми и со словами:
Если человек не прибегает к хитрости, даже приложив все усилия, он губит свое дело, обрекает его на неудачу и становится несчастлив.
Но тот, кто обладает решимостью, которого неудача касается, если только он сам что-то задумал, Тот живет как герой своего века до самой смерти, ибо он благоразумен, и если у него заложило одну ноздрю, он дышит другой [1134], —
он велел привести своего лучшего коня и, вскочив на него, вновь, подобно левиафану, бросился в пучину бедствий. После этого, потеснив монгольское войско, он повернул поводья и, сбросив кирасу, ударил хлыстом своего коня, заставив его прыгнуть в воду с высоты примерно десяти элей или более того.
/142/ И я прижался к нему грудью, и мои широкие плечи
и узкая талия скользнули вместе с ним по скалам [1135].
И, преодолев широкую реку подобно разъяренному льву, он достиг берега безопасности.
И он коснулся ровной земли без единой царапины,
а Смерть взирала на это в изумлении [1136].
Увидав его плывущим по реке, Чингисхан подъехал к самому краю берега. Монголы хотели было броситься [вслед за ним], но он остановил их. Они опустили свои луки, и те, кто был свидетелем этого, рассказывали, что, докуда долетали их стрелы, вода в реке была красной от крови. А что до султана, то он вышел из воды с мечом, копьем и щитом.
И я вернулся в Фахм, хоть и не ожидал вернуться,
и сколько раз я ускользал от им подобных, а они свистели [в бессилии]! [1137]
И небеса воскликнули в изумлении:
Никто на земле не встречал такого человека,
и не слыхал о таком от героев былых времен [1138].
Чингисхан и все монголы в изумлении приложили руки к губам, и Чингисхан, увидав тот подвиг, сказал, обратившись к своим сыновьям: «Вот о каких сыновьях мечтает каждый отец! Избежав двух водоворотов — воды и огня — и достигнув берега безопасности, он совершит множество славных дел и станет причиной неисчислимых бедствий. Как может разумный человек /143/ не принимать его в расчет?»
В мире нет ему равных, кроме мудрого и прославленного сына Зала.
Храбростью он превосходит небеса и держится с великим достоинством [1139].
[XV] О ЕГО ПРИКЛЮЧЕНИЯХ В ИНДИИ
Когда султан избежал двойной опасности — огня и воды, то есть потока Инда и пламени ярости Чингисхана, к нему присоединились пять или шесть воинов его личной гвардии (mufradān) [1140], которых не уничтожила Судьба и которые не были обращены в прах языками пламени горя и бедствий. Они не могли придумать ничего лучшего, кроме как укрыться в лесу, и так они скрывались там день или два, по истечении которых к ним присоединилось еще пятьдесят человек. Лазутчики, посланные разведать обстановку, воротились с сообщением о том, что отряд головорезов-индусов (runūd), пеших и конных, занимался грабежами и предавался распутству (bi-ʽais u fijūr mashghūl) [1141] в двух фарсахах от лагеря султана. Он велел своим спутникам вырезать себе по дубине и напасть на тех людей ночью. Они перебили большинство из них и забрали их животных и оружие.
Вскоре к султану присоединился еще один отряд, частью на лошадях, а частью на волах (dirāz-dunbāl). Они принесли известие, что неподалеку находилось индийское войско численностью до двух или трех тысяч человек. Султан напал на него со ста двадцатью воинами, и пронзил своим индийским клинком множество этих индийцев, и, захватив добычу, смог перевооружить свое войско.
/144/ И тот, кто беден у нас, добывает себе на жизнь мечом, а в остальном мире бедные побираются.
И мы забавляемся с мечами, как девушка забавляется ожерельем или плетением венка из левкоев.
Когда известие о силе султана и о, том, что он оправился от поражения, распространились по всей Индии, в горах Балала [1142] и Никала [1143] стали собираться войска, и на него напало около пяти или шести тысяч всадников. Услыхав об их приближении, он отправился им навстречу с пятьюстами конников, бывших в его распоряжении, и, вступив в бой, рассеял и уничтожил те индийские полки. И со всех сторон к нему стали прибывать отдельные отряды, пока не набралось под его началом около трех или четырех тысяч человек.
Известие о том, что он собирает войска, достигло Завоевывающего мир Императора Чингисхана, который в то время находился в районе Газнина; и он отправил армию, чтобы покончить с ним. Когда монгольская армия, возглавляемая Торбей-Токшином [1144], переправилась через реку, султан, не имея достаточных сил, чтобы противостоять им, отбыл в сторону Дели. Монголы, в свою очередь, у знав о его бегстве, повернули назад и предали разорению район Маликфура [1145].
