И благословенными дарами согласия и взаимной поддержки они избавлены от опасностей и угроз, от которых иначе не было бы спасения; и никто не смеет взглянуть на них с неуважением и презрением, и они живут среди людей, не зная тягот, пользуясь уважением, властью и почтением; и закрыт путь их врагам, которые желали бы покорить их себе. И для людей с высокими устремлениями один день в положении человека, внушающего трепет и благоговение, лучше, чем год, прожитый в разочаровании и унижении.
Воистину для юноши лучше смерть, чем прозябание в нищете и раболепие перед господином [1684].
Именно поэтому Чингисхан и его потомки завоевали большую часть мира, а остальное человечество дышит воздухом покорности и мирится с выплатой налогов (māl) и даней (kharāj). Как-то раз, только придя к власти, он давал им этот совет и наставлял каждого из них по отдельности. /68/ Для примера он достал из колчана и подал им стрелу. Конечно же, для того чтобы сломать ее, не потребовалось большой силы. Тогда он дал им две стрелы и продолжал до тех пор, пока стрел не стало четырнадцать, и даже силачи не смогли их переломить. «Так и мои сыновья, — сказал он. — Пока они будут следовать дорогой уважения друг к другу, их не коснется зло этого мира и они будут вкушать плоды управления своим царством. Но если они поступят по-другому, они другое и получат» [1685].
И если бы султаны ислама заложили бы тот же фундамент в защите родичей и чужих людей, и если был они создали такую же основу, и предоставили беженцам приют в своих святилищах, и считали бы нападение на родственников таким же бесчестным делом по законам человеколюбия и терпимости и таким же недопустимым поступкам по канонам милосердия и снисхождения, было бы невозможно их одолеть.
В наше время более двадцати тысяч человек из числа отпрысков рода и клана (urugh) Чингисхана, живут в богатстве и изобилии. Больше об этом я ничего не скажу, но оставлю [этот предмет], чтобы читающий эту историю не обвинил автора этих строк в гиперболе и преувеличении /69/ и не стал спрашивать, как из чресел одного человека за такое короткое время могло произойти такое многочисленное потомство.
Августейший ум Менгу, таким образом, теперь был свободен от всех связанных с делами забот, и собравшиеся царевичи решили отправиться в обратный путь и возвратиться каждый к себе домой. Они находились в веселом и счастливом расположении духа, получив щедрые подарки и всевозможные знаки расположения, доброты и благоволения, а кроме того, каждый из них был отмечен и награжден особо. И поскольку Берке-Огулу и Тога-Темуру, прибывшим из орды Бату, предстоял самый длинный путь, а также потому, что они отсутствовали дольше всех, он отпустил их первыми и [одарил их] всевозможными милостями, подарками и наградами, так что в этом повествовании не хватит места, чтобы перечислить их все. И он послал с ними к Бату подарки, какие только король мира может послать королю-наставнику; ибо солнце освещает достойным себя светом планеты и неподвижные звезды, а водный поток разбрасывает жемчужины и несет воду на радость искателям жемчуга и строителям каналов.
А что до Кадаган-Огула и Мелик-Огула [1686] /70/, то каждому из них он дал по орде из числа принадлежавших Каану и подарил им находящихся в них женщин. И он также дал им около тумена эмиров и войск Каана и подарил им дорогие подарки, каких не дарит и сама Судьба, и выделил каждому из них по юрте, в которой они могли бы поселиться, отбросив посох путешествия.
После них он с великими почестями отпустил Кара-Хулагу и подарил ему дворец его отца, захваченный его дядей. Радуясь и ликуя, он отправился в обратный путь, но его желаниям не суждено было осуществиться, ибо когда он достиг Алтая, указ Божий был приведен в исполнение, и он не смог сделать больше ни шага.
Не отведав вкуса твоих рубиновых губ,
не собрав урожая с полей Желанья.
Что же до остальных царевичей, нойонов и эмиров, он проводил их всех согласно их чину и занимаемому ими положению, а также тому, что подсказало ему его великодушие.
Они отправились в обратный путь, воздавая ему заслуженную похвалу,
А если бы даже они молчали, за них все сказали бы их седельные мешки [1687].
А что до Кешика, он сделал его тарканом [1688] и дал ему столько богатства, что теперь он стал состоятельным человеком, /71/ недосягаемым, с высоким положением. И когда царевичи отбыли и их дела были решены, он сосредоточил свое внимание на управлении государством, и выпрямлением искривлений, и исправлением зла, и наказанием нечестивых, и подавлением мятежных. И когда его монаршее намерение было направлено на то, чтобы подавить сопротивление бунтарей и свернуть шею предателям, а его высокий ум вознамерился смягчить страдания человечества, облегчив его труды [1689], его совершенный разум предпочел серьезность забавам и отказался от постоянного пития старого вина и силками, и зерном [1690] величайшей доброты и справедливости он покорил самые глубины людских сердец.
В первую очередь он назначил войска в земли востока и запада, к арабом и другим народам. Восточные земли и провинции /72/ Хитай, Маньцзы, Солангай [1691] и Тангут он поручил Хубилай-Огулу, отмеченному мудростью и здравомыслием, великим умом и проницательностью. Он назначил в свиту к нему высокопоставленных нойонов и сделал его начальником над всеми эмирами, проживающими в тех областях справа и слева [1692]. Западные страны он поручил другому своему брату — Хулагу-Огулу, знаменитому своей твердостью и достоинством, своею бдительностью и осторожностью, своим могуществом и ревностным отношением к долгу; и ему он выделил в два раза большее войско. А Кед-Бука [1693] Бавурчи [1694] отправился в путь первым в середине месяца джумада I 650 года [июль 1252], чтобы начать расправу с еретиками.
По твоему посланному вперед слову
пусть они спешат день и ночь, из Чина в Рум и из Рума в Чин.
А чтобы определить величину налогов и переписать имена людей, он назначила правителей, шихне и писцов. /73/ Восточные страны от начала Пятой страны [1695] на берегах реки Окс до дальних пределов земель китаев, которые есть Первая страна [1696], он, как и прежде, поручил великому министру (sāhib-i-mu 'azzarri) Махмуду Ялавачи и его достойному наследнику Масуд-беку, отдав Махмуду Ялавачи, который был вознагражден за свою прежнюю службу знаками расположения и прибыл еще до его благословенного восшествия, земли китаев, а Масуд-беку, который явился объятый страхом и трепещущий, испытав вначале ужас и опасности из-за своей преданности и приверженности императору, но в конце концов, избежав той угрозы, стал всемогущим и был удостоен великих почестей, досталась вся Трансоксания, Туркестан, Отрар, страна уйгуров, Хотан. Кашгар, Джанд, Хорезм и Фергана. И поскольку они прибыли еще до курилтая, он отпустил их раньше других, и /74/ все, кто его сопровождал, были отмечены всевозможными милостями.
