«О, сжальтесь надо мной, сделайте так, чтобы старик не сумел открыть эту дверь!»
Мачеха отдала ключ от кладовой старику.
– Вот вам. Когда все уснут, войдите потихоньку в кладовую. – И спокойно легла спать.
Когда все в доме утихло, тэнъяку-но сукэ отправился к кладовой и отпер ключом замок. Услышав, как щелкнул замок, Отикубо заметалась в ужасе.
Тэнъяку– но сукэ хотел отодвинуть дверь в сторону, но не тут-то было! Она не поддавалась. Старик пробовал и так и этак. Не идет, да и только!
Акоги услышала шум и, спрятавшись неподалеку, стала глядеть, что будет дальше. Тэнъяку-но сукэ шарил руками, стараясь понять, отчего дверь застряла в пазах, но никак не мог нащупать клин.
– Чудное дело, неужели дверь заперта изнутри? Посмеяться, что ли, ты хочешь, девушка, надо мной, стариком? Но ведь я здесь по соизволению твоих родителей, они тебя отдали мне. Не убежишь от меня! – сердился старик.
Он стучал, колотил в дверь, нажимал на нее плечом, тряс, толкал в сторону, но она была крепко заклинена и вдобавок приперта изнутри. Старику не то что сдвинуть хотя на палец, даже пошатнуть ее не удавалось.
«Вот сейчас открою!» – думал тэнъяку-но сукэ, а тем временем ночь становилась все темнее. Промерзшие доски пола леденили ему ноги. Зимний холод, казалось, грозил сковать все тело.
Тэнъяку– но сукэ последнее время страдал животом и к тому же был легко одет. Ноги его застыли на деревянном полу, холод подымался нее выше и выше…
– Что со мной? Я, видно, перемерз… – пробормотал старик, и вдруг… «Ой, что это!» – ощупал он себя. Подхватив свои штаны, старик бросился удирать со всех ног. Но даже в такую минуту он не забыл запереть замок и унес с собой ключ.
Акоги и проклинала в душе старика за то, что он не забыл унести ключ, и радовалась тому, что дверь все-таки выдержала. Она прильнула к ней губами и сказала:
– Старик удрал. Его прохватил понос, так что он вряд ли возвратится. Спите спокойно! Муж пришел и ждет меня, письмо ваше будет доставлено молодому господину.
Меченосец между тем нетерпеливо поджидал Акоги.
– Ты почему до сих пор не шла? Что там происходит? Госпожу твою все еще не выпустили из кладовой? Ах, сердце не на месте от тревоги. А как печалится мой господин, просто представить себе невозможно. Он хочет выкрасть ее посреди ночи. Велел мне все подготовить для похищения.
– У нас час от часу не легче. Дверь кладовой отпирают только раз в день, чтобы передать еду для моей бедной госпожи. Мало того, строят против нее гнусные козни. У ее мачехи есть дядя – дряхлый старикашка, но мачеха обещала женить его на моей госпоже, отдала ему ключ от кладовой и велела провести эту ночь с ней вместе. Но пока у него дело не вышло. Мы приперли дверь с обеих сторон. Старикашка топтался-топтался возле двери, да и промерз до костей. У него заболел живот, и он убежал. Когда моя госпожа поняла, что замышляет мачеха, она так встревожилась, что у нее грудь разболелась, просто сил нет… – со слезами рассказывала Акоги меченосцу происшествия второй ночи.
Слушая ее, он кипел от негодования, но когда Акоги стала описывать злоключения старика, меченосец не мог удержаться от смеха.
– Правильно мой господин говорит: «Выкраду свою любимую как можно скорее, а потом отомщу этой жестокой мачехе, беспощадно отомщу!»
– Как раз завтра вся семья собирается в храм Камо, посмотреть на торжественные праздничные пляски, – сообщила Акоги меченосцу, – вот тогда и приезжайте за Моей госпожой. Дома-то почти никого не останется…
– Отлично, лучшего случая и не придумать. Хоть бы скорее пришел завтрашний день.
В такой задушевной беседе меченосец и Акоги скоротали эту ночь. Наконец на дворе рассвело.
Пока тэнъяку-но сукэ, забыв на время про любовные дела, отстирывал свои штаны, сон одолел его. А тем временем и ночь прошла.
Как только настало утро, меченосец поспешил к своему Молодому господину.
– Что говорит твоя жена? – спросил тот.
– Вот что она велела сказать вам. – И меченосец подробно передал слова Акоги.
Митиери нашел историю со стариком омерзительной, ужасной… Как должна была страдать Отикубо! Невозможно даже представить себе.
– Я некоторое время не буду жить здесь, в родительском доме, – сказал Митиери, – а поселюсь в Малом дворце – Нидзедоно. Ступай туда, открой окна, проветри и все чисто прибери.
Отослав меченосца с этим поручением, юноша остался один. Он был взволнован радостным ожиданием. Ах, скорее бы освободить Отикубо!
Акоги тем временем, стараясь скрыть от посторонних глаз свою тревогу, тоже лихорадочно строила планы спасения Отикубо.
***
В полдень в доме тюнагона поднялась суматоха. Госпожа Китаноката в сопровождении двух младших своих дочерей и нескольких прислужниц собралась отправиться в храм Камо. Подали два экипажа.
В самый разгар суеты мачеха все же не забыла послать к старику тэнъяку-но сукэ за ключом от кладовой.
– Боюсь, чтобы кто-нибудь во время моего отсутствия не отпер дверь. У меня будет сохраннее, – сказала она и взяла ключ с собой. Акоги кляла в душе мачеху за ее предусмотрительность.
Сам тюнагон тоже захотел побывать на празднике, чтобы посмотреть, как танцует его зять. Все семейство с шумом и гамом отправилось в путь. Акоги, не медля ни минуты, послала к меченосцу гонца с этой счастливой вестью.
Уехали! Митиери не стал ждать ни минуты. Выбрав такой экипаж, которым обычно не пользовался, Митиери приказал повесить в нем простые занавески цвета опавших листьев и поспешил в путь под охраной множества слуг. Меченосец ехал впереди на коне.
В доме тюнагона было тихо и пусто. Почти все его слуги последовали за своим господином.
Экипаж Митиери остановился перед воротами. Меченосец прошел в потайную дверь и известил Акоги:
– Экипаж прибыл. Куда подъезжать?
– Подъезжайте к северному входу позади дома.
На шум вышел слуга, который один был оставлен караулить дом, и с недоумением спросил:
– Чья это повозка? Господа только что изволили отбыть…
– Свои, свои, не беспокойся… Женщины из свиты вашей госпожи пожаловали… – И экипаж со стуком въехал во двор. Кругом ни души не было. Все служанки, которым поручили надзор за господскими покоями, разбрелись, видно, по своим комнатам.
– Выходите скорей! – крикнула Акоги.
Митиери выскочил из экипажа и бегом бросился к кладовой. Дверь ее была на замке.
Так, значит, Отикубо заперта здесь! При этой мысли сердце готово было выпрыгнуть у него из груди. Подкравшись к двери, он попробовал сорвать замок, но он не поддался. Тогда Митиери подозвал к себе меченосца, и вдвоем они выломали дверь. Меченосец сразу же скромно отошел в сторону.
Когда Митиери увидел снова свою любимую Отикубо, он крепко обнял ее и на руках понес к экипажу.
– Акоги, садись и ты тоже, – приказал он.
Акоги было неприятно думать, что мачеха воображает, будто ее госпожа побывала во власти тэнъяку-но сукэ. Она свернула в трубку два любовных письма, которые старик послал Отикубо, положила их так, чтобы они сразу попались мачехе на глаза, схватила ларчик для гребней, вещи своей тетушки и бросилась к экипажу.
Экипаж вылетел из ворот, словно на крыльях радости. Сердца всех сидевших в нем были переполнены счастьем. За воротами поджидал многочисленный отряд челяди. Под его охраной экипаж направился к дворцу Нидзедоно.
Там не было посторонних глаз, стало быть, и стесняться было нечего. Влюбленные, плача и смеясь, беседовали обо всем, что было с ними во время разлуки. Когда Отикубо рассказала, как у старика живот схватило, Митиери Смеялся до упаду.
– Не слишком опрятный любовник! А как мачеха удивится, когда узнает обо всем!
Наговорившись вволю, они уснули на ложе.
– Кончились теперь наши тревоги! – вздохнули с облегчением меченосец и Акоги.
Вечером молодым господам был подан ужин. Меченосец по-хозяйски заботился, чтобы ни в чем не было недостатка.
Как только тюнагон вернулся домой с праздника, он первым делом пошел взглянуть на кладовую. Видит, дверь выломана вместе с дверной рамой… Все окаменели от изумления. В кладовой ни души! Что же это? Разбой среди бела дня! Поднялся ужасный переполох.
– Разве в доме не было ни одного сторожа? – гневно кричал тюнагон. – Злоумышленники ворвались в потайную кладовую, дверь выломали, тащили что хотели, и никто их не остановил? Кто сторожил дом, отвечайте!
Мачеха лишилась языка от злости. Сколько было предосторожностей, и все-таки Отикубо бежала. Она бросилась искать Акоги, но той и след простыл. Открыла комнату Отикубо – пустая! Все исчезло, как сон: и ширмы, и богатый занавес, и ларчик для гребней.
Мачеха накинулась на свою дочь Саннокими с упреками:
– Эта воровка Акоги только и ждала случая, когда нас не будет дома. Я хотела недавно прогнать ее со двора, так ты меня упросила ее оставить, уверяя, что она отлично тебе служит. Вот и дождались! Против моей воли держали в доме такую негодяйку, у которой нет ни стыда, ни совести, ни малейшей привязанности к своим господам!…
