Аль-Асад обнял своего брата и произнёс, испуская вздохи, такие стихи:
"О ты, к кому я, в страхе сетуя, стремлюсь,
Лишь ты для всех случайностей прибежище.
Одна мне хитрость - постучаться в дверь к тебе,
А отвергнут буду - в какую дверь стучаться мне?
О ты, чьих благ сокровища в словечке "будь",
Пошли - ведь благо у тебя все собрано".
И когда аль-Амджад услышал плач своего брата, он заплакал и прижал его к груди и произнёс такое двустишие:
"О ты, чья рука со мной всегда не одна была,
О ты, чьих подарков ряд превыше счисления,
Всегда, коль постигнут был я рока превратностью,
Я видел, что за руку ты тотчас меня берёшь".
А после этого аль-Амджад сказал казначею: "Прошу тебя ради единого покоряющего, царя покрывающего, убей меня раньше моего брата аль-Асада: может быть, мой огонь погаснет, не дай же ему разгореться". Но аль-Асад заплакал и воскликнул: "Раньше убит буду только я!" - и аль-Амджад сказал: "Лучше всего будет, если ты обнимешь меня, а я обниму тебя, чтобы меч, опустившись на нас, убил нас разом".
А когда они обнялись, повернувшись лицом к лицу, и прижались друг к другу, казначей связал их и привязал верёвками, плача, а затем он обнажил меч и воскликнул: "Клянусь Аллахом, о господа мои, мне тяжело убивать вас! Нет ли у вас пожелания, которое бы я исполнил, или завещания, которое я бы выполнил, или же послания, которое я бы доставил?" - "Нет у нас ничего, - сказал альАмджад, - а что касается завещания, - я завещаю тебе положить моего брата аль-Асада снизу" а меня сверху, чтобы удар пал на меня сначала. А когда ты кончишь нас и прибудешь к царю и он тебя спросит: "Что ты слышал от них перед смертью?" - скажи ему: "Твои сыновья передают тебе привет и говорят, что ты не знаешь, невинны они или грешны. Ты убил их, не удостоверившись в их проступке и не рассмотрев их дела". А потом скажи ему такие два стиха:
"Знай, женщины-дьяволы, для нас сотворённые, -
Аллах, защити меня от козней шайтанов! -
Причина всех бед они, возникших среди людей,
И в жизни людей земной и в области веры".
Мы хотим от тебя лишь того, чтобы ты передал отцу эти два стиха, которые ты услышал", - сказал альАмджад..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести двадцать вторая ночь
Когда же настала двести двадцать вторая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что альАмджад сказал казначею: "Мы хотим от тебя лишь того, чтобы ты передал отцу эти два стиха, которые ты слышал, и прошу тебя, ради Аллаха, потерпи с нами, пока я скажу брату ещё вот эти два стиха".
И потом он горько заплакал и стал говорить:
"Цари, ушедшие от нас
В минувшем, служат назиданьем,
Ведь сколько этою стезёй
Больших и малых проходило!"
Услышав от аль-Амджада эти слова, казначей так сильно заплакал, что увлажнил себе бороду, а что до аль-Асада, то его глаза залились слезами, и он произнёс такие стихи:
"Судьба после самых дел следами их нас сразит -
Чего же оплакивать тела нам и образы?
Чем ночь отличается - оплошность, Аллах, прости! -
От ночи, обманутой рукою превратностей?
Зажгла против Ибн Зубейда козни свои судьба,
Хоть в храме у камня он защиты искал себе"
О, если бы, Амра жизнь избавив за Хариджу,
Алия избавила судьба за чью хочет жизнь!"
А затем он окрасил щеку ливнем слез и произнёс такие стихи:
"Поистине, ночь и день природой так созданы,
Обманы присущи им, и козни, и хитрости.
Обманное марево - для них только блеск зубов,
И мрак устрашающий для них лишь сурьма для глаз
Проступок пред ночью мой (противен мне нрав её!) -
Проступок меча, когда храбрец отступает вдруг".
А потом он стал испускать вздохи и произнёс такие стихи:
"О стремящийся к жизни низменной, поистине
Она смерти сеть и вместилище смущении.
Вот дом - когда смешит тебя сегодня он,
Ты плачешь завтра, - гибель тому дому!
Набегам рока нет конца; пленённых им
Не выкупить отвагой благородной.
Сколь многие, обманчивость презрев судьбы,
Враждебны стали ей, превысив силы,
По, щит к ним тылом повернув, она
В отместку нож их кровью напоила.
И знай, судьбы удары нас разят,
Хоть долог срок и лет судьбы не спешен.
Смотри ж, чтоб жизнь твоя напрасно не прошла
Неосторожно, по пренебреженью.
Порви ж любви и желаний узы - найдёшь тогда
Ты верный путь и блаженство тайн высоких".
И когда аль-Асад окончил эти стихи, он обнял своего брата аль-Амджада так, что они сделались как бы одним существом, а казначей обнажил меч и хотел ударить, но вдруг его конь умчался в пустыню (а он стоил тысячу динаров, и на нем было великолепное седло, стоящее больших денег). И казначей выронил из рук меч и побежал за своим конём..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести двадцать третья ночь
Когда же настала двести двадцать третья ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что казначей побежал вслед за конём (а душа его пылала) и до тех пор бежал за ним, чтобы схватить его, пока конь не вошёл в заросль, и казначей вошёл в эту Заросль вслед за ним. И конь прошёл на середину заросли и ударил ногою об землю, и поднялась пыль, и взвилась, и взлетела вверх, а конь стал храпеть, сопеть и ржать и распаляться.
А в этой заросли был лев, очень страшный, безобразный видом, и у него глаза метали искры а морда была мрачная, и вид его ужасал души. И казначей обернулся и увидел, что этот лев направляется к нему. И не знал казначей, куда бежать из его лап, и не было у него меча. И казначей воскликнул: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Эта беда случилась со мной лишь из-за аль-Амджада и аль-Асада, и эта поездка была Злосчастной с самого начала!"
А аль-Амджада и аль-Асада палил зной, и они чувствовали сильную жажду, так что даже высунули языки. И они стали звать на помощь, но никто не помог им. И тогда они воскликнули: "О, если бы нас убили, мы избавились бы от Этого! Но мы не знаем, куда умчался конь, и казначей побежал за ним и оставил нас связанными. Если бы он пришёл и убил нас, это было легче, чем выносить такую муку!"
"О брат мой, - сказал аль-Асад, - потерпи: скоро придёт к нам облегченье от Аллаха, великого, славного, ведь конь умчался не иначе как по милости Аллаха, а мучит нас только жажда".
И он встряхнулся и задвигался направо и налево, и его узы развязались, и тогда он поднялся и развязал узы своего брата, а затем взял меч эмира и сказал своему брату: "Клянусь Аллахом, мы не уйдём отсюда, пока не выясним и не узнаем, что с ним случилось!"
И они пошли по следам везиря, а следы привели их к Заросли, и братья сказали один другому: "Поистине, конь и казначей не прошли дальше этой заросли". - "Постой здесь, - сказал аль-Асад своему брату, - а я пойду в заросль и посмотрю эмира". Но аль-Амджад воскликнул:
"Я не дам тебе войти в неё одному, и мы войдём только оба! Если мы спасёмся, то спасёмся вместе, а если погибнем, то погибнем вместе".
И оба вошли и увидели, что лев уже бросился на казначея, и тот был под ним словно воробей, но только од молил Аллаха и показывал рукою на небо. И, когда альАмджад увидел это, он схватил меч и, бросившись на льва, ударил его мечом между глаз, и лев упал и растянулся на Земле.
Эмир поднялся, дивясь этому делу, и увидел аль-Амджада и аль-Асада, сыновей своего господина, которые стояли перед ним. И он кинулся им в ноги и воскликнул:
"Клянусь Аллахом, о господа мои, не годится, чтобы я допустил с вами крайность, убивши вас! Да не будет того, кто вас убьёт! Я выкуплю вас своей душой..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести двадцать четвёртая ночь
Когда же настала двести двадцать четвёртая ночь, она сказала: Дошло до меня, о счастливый царь, что казначей сказал аль-Амджаду и аль-Асаду: "Я выкуплю вас своей душой!" - а затем он поднялся в тот же час и минуту и обнял их и спросил, каким образом они развязали на себе узы и явились. И братья рассказали ему, что они почувствовали жажду и узы развязались на одном из них, и тот развязал другого благодаря чистоте их намерений, а потом они пошли по следу и пришли к нему.
И казначей, услышав эти слова, поблагодарил братьев за их поступок и вышел с ними из заросли, и, оказавшись вне заросли, они сказали ему: "О дядюшка, сделай так, как тебе велел наш отец", но казначей воскликнул: "Не допусти Аллах, чтобы я приблизился к вам со злом! Знайте, что я хочу снять с вас одежду и одеть вас в свою одежду, а потом я наполню две бутылки кровью льва и пойду к царю и скажу ему: "Я убил их". А вы идите странствовать по городам: земли Аллаха просторны, и знайте, о господа мои, что разлука с вами мне тяжела".
