Вдруг отшельник обернулся сверкающим лучом и исчез, а на месте его обиталища в радужном сиянии появились цветы лотоса.
Паломники поглядели отшельнику вслед, потом Сюаньцзан сел на коня, и они продолжали свой путь.
Если хотите узнать, что случилось дальше, прочтите следующую главу.
в которой рассказывается о том, как Танский монах встретил препятствие на горе Желтого ветра и как Чжу Бацзе одержал победу
По сути, рождают
Закон людские желанья,
Желания те же
его в ничто обращают.
Так что ж вызывает
рожденье и гибель Закона?
Пожалуйста, сударь,
вы сами в том разберитесь.
Коль судьбы Закона
от нашего сердца зависят,
Зачем нам потребны
других людей рассужденья?
Нам нужно работать,
трудиться прилежно и тяжко,
Чтоб кровь из железа
наш труд выжимал повседневно;
Свой нос пробуравя,
продеть шерстяную веревку
И вытянуть узел
тщеты-суеты неправдивой;
К неделанья древу
себя привязать-приторочить,
Дабы не поддаться
мирским страстям и порокам,
Разбойника злого
не счесть учителем мудрым,
Иначе невольно
Закон и желанья забудем.
Других не учите
меня обманывать нагло, —
Я первый такого
лжеца изобью кулаками!
Явленье желаний
приводит к утрате желаний.
Явленье Закона
к его прекращенью приводит.
Когда мы не будем
людей различать и животных,
Лазурное небо
сверкнет чистотой первозданной.
Как правило, круглой
луна осенняя станет,
С такою расстаться
весьма неразумно и трудно.
Итак, паломники продолжали свой путь. Терпели голод и холод, ночевали под открытым небом, а то и вовсе шли без передышки, не останавливаясь даже ночью. Лето давно миновало.
И вот однажды, когда день уже клонился к вечеру, путники увидели хижину у дороги.
– Солнце скоро зайдет, а над Восточным морем уже всплыла луна. Мы можем остановиться на ночлег вон в той хижине, а завтра тронемся дальше.
– Вот и хорошо! – обрадовался Чжу Бацзе. – Я хоть подкреплюсь немного, легче будет нести ношу.
– Не успел выйти из дому и уже ропщет! – рассердился Сунь Укун.
Вскоре они подошли к хижине. Сюаньцзан спешился, Сунь Укун взял коня под уздцы, а Чжу Бацзе положил свою ношу на землю. Возле увитого плющом домика сидел старец и читал буддийские молитвы. Увидев Сюаньцзана, подъехавшего на коне, старец вскочил, оправил на себе одежду и, выйдя за ворота, приветствовал гостя.
– Откуда вы пожаловали и как очутились возле моей хижины? – спросил старец.
– Я – Танский монах, держу путь из Китая, – отвечал Сюаньцзан. – По высочайшему повелению направляюсь в храм Раскатов грома поклониться Будде и испросить у него священные книги. Время позднее, и мы просим пустить нас переночевать в вашем доме.
Выслушав его, старик покачал головой и сказал:
– Не ходите на Запад, отправляйтесь лучше на Восток. По дороге на Запад стоит гора Желтого ветра, вам ее не одолеть, столько там диких зверей и разных оборотней.
Услыхав это, Сюаньцзан удивился. Ведь богиня Гуаньинь велела ему держать путь на Запад. Да и где на Востоке достанешь священные книги?
Между тем старик пригласил путников в дом.
– Дозвольте узнать ваше драгоценное имя, почтеннейший, – обратился к хозяину Сюаньцзан.
– Прозываюсь я Ван, – отвечал старик.
– А большая у вас семья?
– Двое детей да три внука.
Пока они беседовали, слуга все приготовил и пригласил гостей к столу. Как всегда, перед трапезой Сюаньцзан стал молиться, а Чжу Бацзе за это время успел проглотить целых три чашки еды.
Он съел все, что нашлось в доме, и все равно не насытился. После ужина гости легли спать, а утром, едва рассвело, снова отправились в путь.
Много на этот раз им пришлось перенести трудностей, то и дело встречались оборотни, беды одна за другой сыпались на их головы. И вот снова впереди выросла высокая гора. Вид у нее поистине был зловещий.
Вышины воплощенье – высокие горы.
Крутизны воплощенье – крутые утесы.
Воплощение взлета – торчащие скалы.
Глубины воплощенье – провалы ущелий.
Порождают звучанье – текущие воды.
Аромат порождает – цветов изобилье.
Высоки ли взаправду
высокие горные кряжи?
Их зубчатые гребни
касаются синего неба.
Глубоки ли взаправду
глубокие воды потоков?
С дном потоков граничит
подземное царство умерших.
Перед горной грядою
Непрерывно плывут и клубятся
облака белоснежною цепью.
Громоздятся повсюду
камни странного вида,
И дыханье спирает
от бессчетных скал неприступных,
от утесов отвесных
высотою в тысячи чжанов.
За ними зияют
петлистые норы-пещеры,
в которых драконы
от людского скрываются взора.
В пещерах с камней, что свисают
от потолков, – непрерывно, со звоном,
падают капли воды известковой.
Можно ясно приметить
стада быстроногих оленей;
головы их ветвисто рога украшают.
Стройные козы со страхом
издали смотрят на путников редких.
Красной блестя чешуею,
петляя в траве, проползают удавы.
Морды белые корча,
в чаще деревьев шалят обезьяны.
Позже являются тигры,
ищут себе приюта ночного.
Из вод, в ущельях текущих,
утром драконы выходят на сушу;
Двери пещер, где они обитают,
громко стучат при входе владельцев.
На луговинах крылатые птицы
Стаями, бурно шумя, взлетают.
Дикие звери в лесах и рощах
С ревом и рыком во множестве бродят.
Тучи сосущих кровь насекомых
вдруг с жужжаньем возникли,
И перед этим жалящим роем
сердца людей забились тревожно.
Зеленые горы с оттенком яшмы
высятся на тысячи чжанов.
Тысячи склонов, затянутых дымкой,
кроются в тучах лазурных.
Вдруг налетел сильный ветер.
– Начинается буря! – с тревогой произнес Сюаньцзан. – А ветер какой-то странный.
– Что же в нем странного? – спросил Сунь Укун.
– Да ты сам посмотри, – отвечал Сюаньцзан.
– Сейчас посмотрю, – сказал Сунь Укун. – Я ведь умею ветер ловить.
Великий Мудрец схватил ветер за хвост, понюхал и сразу почуял смрадный дух.
– Ветер и в самом деле непростой, оборотень его напустил, – сказал Сунь Укун.
Не успел он договорить, как у подножия горы появился полосатый тигр свирепого вида. Сюаньцзан с перепугу свалился с коня и так и сидел на земле ни жив ни мертв. Тут Чжу Бацзе бросил ношу, схватил свои вилы и заорал:
– Эй ты, скотина! Куда бежишь? – И он с размаху хватил тигра вилами по голове.
Тигр встал на задние лапы, когтями разодрал свою шкуру и встал у края дороги, всем своим видом наводя ужас.
Тело беса было багровым
от крови, кипевшей в жилах,
Гнуты кольцом безобразные лапы
грязно-мясного оттенка.
Шерсть на висках торчала клоками,
словно огнем пылая,
Брови росли отвесно, как палки,
поднятые для удара.
Четверо белых клыков слепящих
крепостью сталь превышали,
Грозно сверкали пламенем ярым
два ярко-желтых глаза.
Хрипло рычал уродский страшила,
все же храня величавость,
И оглушал неистовым криком,
весь преисполнен отваги.
– Я – страж духа Желтого ветра, – промолвил тигр. – Обхожу гору, чтобы выловить нескольких путников и приготовить закуску к выпивке. Как же вы посмели напасть на меня?
– Ты разве не видишь, что мы не простые смертные, – кричал Чжу Бацзе, – а ученики Сюаньцзана, который идет в Индию к самому Будде за священными книгами? Убирайся с дороги, тогда я тебя пощажу!
Но чудовище и слушать ничего не стало, а ринулось на Чжу Бацзе, однако, увидев, как яростно размахивает Чжу Бацзе вилами, пустилось наутек. Чжу Бацзе бросился за ним вдогонку, но чудище скрылось среди скал. Однако вскоре чудище снова выскочило, держа в каждой руке по мечу из красной меди. И вот на склоне горы между ними начался бой. Тут Сунь Укун обратился к Сюаньцзану:
– Вы побудьте здесь, учитель, а я пойду помогу Чжу Бацзе расправиться с оборотнем.
Наконец Сюаньцзан поднялся с земли и, дрожа от страха, принялся читать Сутру о духовном очищении.
Между тем Сунь Укун, схватив свой посох, закричал:
– Держи его!
Но Чжу Бацзе уже успел одолеть чудище, и оно пустилось наутек.
– Надо его догнать и прикончить! – закричал Сунь Укун, и оба они стали преследовать оборотня.
Тот подпрыгнул и снова принял облик свирепого тигра.
Когда Чжу Бацзе с Сунь Укуном его совсем было настигли, он обернулся вихрем и умчался, прихватив по дороге несчастного Сюаньцзана, который продолжал со всем усердием читать сутру.
Тем временем оборотень приволок Сюаньцзана к пещере и велел доложить об этом своему повелителю, хозяину пещеры на горе Желтого ветра.
Услыхав, что пленник не кто иной, как Танский монах, идущий в Индию за священными книгами, хозяин пещеры не на шутку перепугался. Он давно слышал об этом монахе, а главное, о его учении, обладавшем волшебной силой и мудростью. Поэтому, когда тигр-страж промолвил:
