За день до этого госпожа Дань попросила мужа дать немного денег для храма, но так как богач отказал, ей ничего не оставалось, как устроить все это дело самой.
Собираясь в этот вечер возжечь курильные свечи в честь дня рождения в семье Цзинь, монах послал к госпоже Дань за рисом одного из своих собратьев, который должен был совершать этот обряд. Стараясь быть никем не замеченной, госпожа Дань открыла амбар и загребла три меры риса, которые тут же передала монаху.
Цзинь Чжун, только что вернувшийся домой, застал свою жену как раз в тот момент, когда она запирала амбар. Увидев на земле несколько зерен риса, богач понял, что жена его, несмотря на запрещение, решила распорядиться сама. Он хотел было начать ссору и брань, но вместо этого лишь плюнул и решил притвориться, что ничего не заметил.
«Сегодня день нашего рождения, так стоит ли связываться! — рассуждал он про себя. — Да и рис ведь все равно уже унесен из дома, его теперь никак не вернешь».
Всю эту ночь богач вздыхал и не мог заснуть. Долго обдумывал он события прошедшего дня и, наконец, пришел к следующему заключению: «Только смерть этих вороватых *плешивых ослов может избавить меня от дальнейших неприятностей; моя жена — простая жертва их козней. Не станет этих плешивых ослов, прекратятся все несчастья».
Всю ночь строил Цзинь Чжун коварные замыслы против монахов.
Когда рассвело, к дому богача подошли старый монах с послушником: они пришли сюда сообщить госпоже Дань, как прошло молебствие. Старый монах, опасаясь встречи с Цзинем-живодером, стоял за воротами, не решаясь войти в дом. Цзинь Чжун успел заметить незванных гостей. При виде монахов богач нахмурил брови и задумался; затем, приняв какое-то решение, захватил с собой несколько монет, вышел через боковую дверь и направился к рынку.
Купив в аптеке мышьяка, Цзинь Чжун зашел в лавку *Вана-третьего, где продавались разные сладости. В это время Ван-третий приготовлял пирожки: держал на пару целую решетку теста и собирался уже положить в массу чашку сладкой начинки и вылепить пирожки.
— Возьми-ка деньги, — обратился богач к продавцу, вытаскивая из рукава восемь монет и кладя их на прилавок, — да приготовь мне четыре больших пирожка. Не жалей начинки! Сделай в каждом пирожке ямочку, а начинку туда я положу сам.
«С тех пор как я открыл свою лавку, этот знаменитый Цзинь-живодер и на полгроша ни разу ничего у меня не купил, — рассуждал про себя продавец. — Быть сегодня хорошей торговле! Ведь от этого скряги поручить восемь монет труднее, чем от другого восемьсот. Раз ему так понравились мои пирожки, пусть положит в них побольше начинки, авось зайдет ко мне и в другой раз».
Сняв с решетки кругленькие, как снежный ком, пирожки и промяв в них углубления, Ван-третий передал их богачу:
— Все сделано, как вы просили, почтеннейший!
Цзинь Чжун взял у продавца пирожки и так, чтобы тот не заметил, всыпал в них мышьяк, а сверху прикрыл сладкой начинкой. Подождав, пока пирожки остынут, Цзинь Чжун спрятал их в рукава и покинул лавку Вана. На этот раз богач входил в свой дом через главные ворота. Монахи сидели в комнате, предназначенной для гостей, и пили чай.
Довольный тем, что ему удалось застать своих врагов, Цзинь Чжун любезно их приветствовал. После взаимных поклонов, богач прошел в свои покои, разыскал жену и обратился к ней со следующими словами:
— Почтенные отцы пришли к нам рано утром. Наверно они еще ничего не ели! Только что один наш сосед пригласил меня покушать с ним сладостей. Я у него ел пирожки, которые показались мне так вкусно выпеченными, что я прихватил с собой четыре штуки. Почему бы не предложить их нашим гостям?
Обрадованная тем, что муж ее подобрел, госпожа Дань достала красную тарелку, выложила на нее пирожки и велела слуге передать монахам угощение.
Возвращение богача заставило монахов поскорей покинуть его дом, им было уже не до угощения. Когда слуга вынес им тарелку с пирожками, они поняли, что это добрая госпожа Дань послала им угощение, но, не решаясь оставаться в доме богача, спрятали пирожки в рукава и, громко благодаря хозяйку, удалились. О том, как доволен был Цзинь-живодер, можно не говорить.
Поведу свой рассказ дальше. Сыновья Цзинь Чжуна после окончания занятий в школе часто приходили играть в монастырский сад, где оказались и в этот вечер.
«Сыновья почтенного Цзиня часто заходят к нам в скит, — подумал про себя старый монах, — а я ни разу их ничем не угощал. К пирожкам, которыми меня сегодня утром угостила госпожа Дань, я не прикасался. Надо бы положить их в печь, разогреть и предложить детям выпить по чашке чая».
Распорядившись на кухне, чтобы подогрели и подрумянили пирожки и приготовили крепкий чай, монах пригласил детей к себе. Мальчики, до этого долго игравшие в саду, успели уже проголодаться, и при виде горячих, пышных пирожков глаза их разгорелись. Каждый из них тут же съел по две штуки. Дети, которые только что чувствовали себя совершенно бодрыми и здоровыми, едва успели проглотить пирожки,
Как пламя страшное
Им сердце обожгло,
Как десять тысяч пик
В живот вонзилось.
Оба мальчика одновременно закричали от нестерпимой боли в животе. Слуга, сопровождавший мальчиков из школы, страшно испугался и хотел тотчас повести их домой. Но дети, скорчившись от боли, не могли двинуться с места. Монах, не понимая, что произошло, и находясь в страшном смятении, приказал послушнику взвалить на плечи одного мальчика и проводить до дома богача слугу, который взял на руки второго ребенка. Когда детей принесли домой, господин Цзинь и его жена очень испугались и поспешили узнать у слуги, что произошло.
— Ваши дети только что в монастыре Фушань съели четыре пирожка; сразу же после этого у них так разболелись животы, что они начали кричать и корчиться от боли. Настоятель говорит, что дал им те самые пирожки, которыми сегодня утром его здесь угощали. Он не успел съесть их сам и решил угостить ваших детей.
Услышав такое объяснение, Цзинь Чжуну ничего не оставалось, как признаться во всем жене. В страшном испуге госпожа Дань бросилась поливать детей холодной водой. Но как могла она спасти их таким путем! Изо рта, ушей и носа у них пошла кровь и, о ужас! — они тут же умерли.
Госпожа Дань в страшном отчаянии и горе начала молиться за своих детей, которые оказались жертвой злодея-отца. Ругаться и ссориться с мужем теперь было бесполезно. Не будучи в силах сдержать своей злобы на мужа и вынести скорби по детям, госпожа Дань пошла в свою комнату, сняла с себя платок, которым была опоясана, повесила его на балку и удавилась.
Богач Цзинь, поплакав над детьми, утер слезы и пошел в комнату жены, чтобы поговорить с ней. Увидев под потолком раскачивающееся, как на качелях, тело своей жены, Цзинь Чжун чуть не умер от страха. В тот же день он тяжело заболел и через семь дней умер.
Родственники этой семьи, всегда ненавидевшие Цзиня-живодера за его скупость и жадность и довольные тем, что небо его покарало, все, сколько их ни было, и молодые и старые, как пчелы, налетели на его дом и опустошили все амбары. Вот чего добился в своей жизни обладатель десятка тысяч связок монет, знаменитый богач Цзинь! Такова была расплата неба с тем, кто не любил делать добро и творил одно лишь зло.
Стихи подтверждают всю эту историю;
Когда мышьяк клал в пирожки,
Как было знать ему при этом,
Что навредит он не другим,
А собственных детей отравит.
И мысли наши и дела —
Все хорошо известно небу,
Получишь по заслугам ты —
И разве может быть иначе?
Только что я поведал вам историю о том, как из-за злодеяний богача Цзиня погибла вся его семья. Теперь я расскажу вам о человеке, который совершал лишь добрые поступки и благодаря этому соединил всю свою семью.
Действительно:
Поступки добрые иль злые
Сулят нам счастье иль беду.
Людей от зла остереги ты,
К добру их вечно побуждай!
Рассказывают, что в *Цзяннани, в округе *Чанчжоу, в уездном городе Уси, около Восточных ворот, жила бедная семья, состоявшая из трех братьев. Старшего звали Люй Юй, среднего — Люй Бао, а младшего — Люй Чжэнь. Люй Юй взял себе жену из семьи Ван, Люй Бао — из семьи Ян. Обе женщины были молоды и красивы. Младший брат еще не был женат. Люй Бао в отличие от своих братьев не хотел учиться, был человеком мало порядочным, слыл игроком и пьяницей. Жена его не отличалась большим умом и добрым нравом, что было причиной частых ссор между невестками. У Ван, жены старшего брата, был сын, маленькое имя которого было Сиэр. Ребенку только что исполнилось шесть лет. Однажды мальчик вместе с соседскими детьми отправился поглядеть на *праздник духов. Прошел вечер, наступила ночь, а он так и не вернулся домой. Полные горя родители повесили объявление о пропаже ребенка, несколько дней подряд искали его по всему городу, но напасть на след мальчика не удалось.
