Через три дня Шиха, Амад ад-Дин и Али аль-Батарли пришли к султану, чтобы испросить у пего разрешения отправиться в путь. Султан пожелал им удачи, и они выехали в Александрию. Али аль-Батарли приготовил корабль точь-в-точь как у франков, набрал на него бывалых матросов и одел их во франкское платье. Они сели на корабль и поплыли. Через десять дней корабль достиг берегов аль-Каталана и бросил якорь в порту. Джамаль ад-Дин Шиха сошел на берег в одежде местного жителя и велел Али аль-Батарли и Амад ад-Дину ждать его возг вращения.
На одной из улиц Шиха встретил одетую в лохмотья седую старуху с клюкой. Это была старая Умм Танус, и в городе не нашлось бы человека, который не знал бы ее и прошел бы мимо, не поддразнив нищенку. Одним старуха отвечала шуткой, другим грозила клюкой. Так она доковыляла до своего дома, открыла дверь и вошла внутрь, а Шиха незаметно проскользнул вслед за ней. Старуха достала из сумы еду, поела, а потом открыла сундук и положила в него деньги, которые насобирала за день. После легла она на лавку и уснула. Тогда Шиха вышел из своего укрытия и задушил старуху. Он снял с нее лохмотья, состриг ей волосы, а труп бросил в колодец. Потом надел старухины лохмотья, привязал к поясу ее суму и, взяв в руки палку, вышел на улицу. Седые космы свисали ему на лицо, и все принимали его за У мм Танус и заговаривали с ним и подшучивали. Он дошел до дворца короля Кпньяра, где собралась огромная толпа народу. Люди веселились и пили вино, потому что был праздник. Шиха смешался с толпой и под видом старой нищенки проник во дворец. Там он заметил рабыню, которая несла в одной руке миску с едой, а в другой – свечу. «Да поможет тебе господь, бедняжка», – проговорил Шиха. Рабыня приветливо откликнулась: «Добрый день, У мм Танус». – «Куда это ты идешь с миской и свечой?» – продолжал Шиха. «Ах, Умм Танус, – проговорила рабыня, – лучше умереть, чем видеть подобные страдания! Вот уже семнадцать лет я ношу еду пленнику в тюрьму. И смерть к нему не приходит, чтобы избавить от мучений, и друзья забыли о несчастном. Он измучился, и я извелась с ним». – «Давай я тебе помогу», – предложил Шиха. «Хорошо, – согласилась рабыня, – возьми свечу и посвети мне». Шиха двинулся впереди рабыни, освещая ей путь. Они подошли к железной двери. Рабыня открыла ее ключом, они спустились по ступенькам в длинный коридор, и она снова заперла дверь. Они долго шли по коридору и наконец очутились перед другой дверью, окованной медыр. Рабыня открыла ее, и они вошли в мрачную темницу, в которой спал Мааруф. Рабыня наклонилась над спящим, чтобы разбудить его, и тогда Шиха выхватил из-за пояса нож, вонзил его рабыне в спину, а потом взял у нее ключи, закрыл дверь и вышел. Не снимая лохмотьев Умм Танус, поспешил он на корабль и велел Амад ад-Дину и Али аль-Батарли немедля следовать за ним, однако не подходить к нему ближе чем на десять шагов. Так привел он их ко дворцу Киньяра и вошел первым, а Амад ад-Дин и Али аль-Батарли – за ним. Шиха открыл железную дверь, потом медную, и очутились они в темнице Мавруфа. «Освободите беднягу от цепей, а я буду охранять дверь», – приказал Шиха. Амад ад-Дин, не в силах сдержать своей радости, вскричал: «О дядя, наконец-то мы нашли тебя!» А Мааруф подумал, что то кричат джинны, обитающие в тюрьме, и воскликнул: «О духи тюрьмы, ведь вы обещали, что не будете мучить меня. Так почему же вы кричите и нарушаете данное вами слово?» – «Нет силы и мощи кроме как от аллаха, – промолвил Амад ад-Дин, – я твой племянник Амад ад-Дин, сын твоей сестры». – «Если то, что ты говоришь, правда, – ответил Мааруф, – встань справа от меня, сними кинжал, что висит на стене, и разбей мои оковы». Амад ад-Дин так и сделал. Потом Али аль-Батарли взвалил Мааруфа на спину и вышел из камеры, а за ним последовал Амад ад-Дин. Возле второй двери их ждал Шиха с одеялом в руках. Они закутали в него Мааруфа, и Шиха сказал; «Постойте, я посмотрю, нет ли поблизости стражи». Увидев в воротах дворца стражников, он вернулся к товарищам и сказал: «Сейчас я уведу их подальше, а вы быстро выходите». Шиха подошел к воротам, стражники приняли его за Умм Танус и стали над ним смеяться, а он, увлекая их за собой, отходил от ворот все дальше и дальше.
Тем временем его товарищи проскользнули в ворота и побежали к берегу. Там сели они в лодку, дождались Шиху и поплыли к кораблю. Убедившись, что Мааруф в безопасности, Шиха сказал Амад ад-Дину: «Давай вернемся в город, и я покажу тебе, на что способны настоящие мужчины. Я отомщу за твоего дядю Мааруфа: выкраду Киньяра и привезу его в Египет». Он сбросил с себя лохмотья Умм Танус, оделся в платье придворного слуги, и они снова проникли во дворец. Шиха спрятал Амад ад-Дина в укромное место и сказал ему: «Жди меня здесь и никуда не уходи». Он разыскал покои Киньяра и увидел, что королевские стражники беззаботно распивают вино. Джамаль ад-Дин подошел к ним, прикинулся весельчаком и стал смешить их. Стражники забыли обо всем на свете, и он незаметно подсыпал им в бочонок с вином снотворного зелья. Вскоре они заснули мертвым сном, Шиха запер их и вошел в покои Киньяра. Перед дверью королевской опочивальни сидел пьяный стражник. Шиха набросил ему на лицо платок, смоченный соком банджа, и стражник крепко уснул. Тогда Джамаль ад-Дин прокрался в опочивальню, где спал охмелевший король, и одурманил его банджем. Потом он перерезал сонных стражников, точно баранов, привел Амад ад-Дина и показал ему свою работу. Амад ад-Дин подивился необыкновенной смелости и ловкости Шихи, а тот оставил на подстели записку:
«Убил стражников, освободил из тюрьмы Мааруфа и выкрал Киньяра не кто иной, как начальник крепостей Джамаль ad-Дин Шиха».
Потом он велел Амад ад-Дину взвалить короля на плечи, и они вышли из опочивальни. Товарищи взобрались на крышу дворца, свесили вниз веревку и спустились по ней на землю. Лотом они разыскали у берега свою лодку и. поспешили на корабль. Эмир флота тут же приказал поднять паруса, и они вышли в море. Хитрый Шиха посоветовал Али аль-Батарли. изменить курс, чтобы сбить со следа врагов, которые непременно кинутся за ними в погоню. И эмир флота послушался его совета.
Между тем приближенные Киньяра, найдя утром возле покоев двадцать убитых стражников, в тревоге бросились в королевскую опочивальню и увидели, что она пуста. Тут заметили они письмо Шихи, прочли его и едва не лишились рассудка от ярости. Собрались все королевские министры и стали держать меж собою совет. В конце концов порешили они поехать к могущественному королю Маглуину – правителю сорока городов, которому Киньяр платил ежегодную дань. Министры прибыли к Маглуину и рассказали ему о своей беде. Выслушав их, Маглуин пришел в неистовый гнев и вскричал: «Я пойду войной на мусульман! Я разорю их страну и убью султана и Шиху!» Он спешно разослал гонцов к своим вассалам-королям и приказал каждому прислать ему тысячу рыцарей во главе с собственным сыном. Всего собралось сорок тысяч воинов, и командовали ими сорок королевичей. Сам Маглуин выставил сорокатысячную армию, а главнокомандующим назначил сына своего Арнуса.
Хуан и аль-Бартакиш, прослышав о походе на мусульман, обрадовались и поспешили в страну Маглуина. Король радушно встретил их, усадил подле себя, и Хуан сказал ему: «Дошла до пас благая весть, что затеваете вы великий поход против мусульман. Однако ж чем разгневали вас проклятые египтяне?» Король Маглуин поведал им о том, что случилось в Каталане, и сказал: «Я собрал огромную армию, и поведет ее на врагов сын мой Арнус. Сейчас он разбил лагерь возле городских стен и готовит воинов к походу», Хуан промолвил; «Пойдем, друг мой аль-Бартакиш, полюбуемся на отважных воинов и напутствуем добрым оловом их предводителя».
Когда Арнусу доложили, что пришел Хуан, он недовольно проговорил: «Зачем явился ко мне этот человек?» – и не поднялся ему навстречу и не выказал почтения, лишь грубо спросил: «Чего тебе здесь надо?» – «Я пришел напутствовать тебя перед походом, – ответил Хуан, удивившись высокомерию королевича, – пожелать тебе удачи и предостеречь от хитростей врагов». – «Я не нуждаюсь в твоих советах, – заявил ему Арнус, – крепкий меч и добрый конь – вот мои советчики. Ты напрасно пришел ко мне». У Хуана от оскорбления затряслась борода. Он встал и, не говоря ни слова, вышел из палатки. А слуга его аль-Бартакиш промолвил: «Видно, Арнус человек проницательный, раз ты не понравился ему. И недаром: ведь повсюду ты сеешь раздоры, а советы твои никогда не приводят к добру…» – «Он жестоко оскорбил меня, – ответил Хуан, – ни один король не унижал меня столь дерзко». На это аль-Бартакиш сказал: «Непохоже, чтобы Арнус был сыном короля Маглуина. Нет сомнения в том, что он совсем иной породы. Маглуин тщедушен, хил и светловолос. Арнус же – статный красавец, он силен, широк в плечах и быстр в движениях. На щеке у него родинка, подобная зернышку амбры. Мужество и отвага его безграничны. Меж ними нет никакого сходства, разве может лиса быть отцом льва?» – «У тебя острый взгляд, – согласился Хуан, – и догадка твоя верна. И я полагаю, что Арнус не сын Маглуину, слишком непохожи они друг на друга».
