«В эту же ночь Тан Инь нанял маленькую лодку, которая должна была подъехать к дому Хуа».
На следующий день господин Хуа отослал Тан Иню свою *визитную карточку, а затем сам отправился в Уцюй, где жил поэт. Хозяин поспешил выйти навстречу гостю. Обменявшись, приветствиями, хозяин и гость уселись друг против друга. Господин Хуа несколько раз внимательно посмотрел на ученого и окончательно убедился в том, что это Хуаань.
Когда Тан Инь стал угощать гостя чаем, господин Хуа обратил внимание на белые, как яшма, руки хозяина и на шестой палец на его левой руке. Хуа хотел было расспросить обо всем ученого, но от удивления не мог раскрыть рта.
После чая Тан Инь пригласил гостя в свой кабинет. Господин Хуа колебался, но, не посмев отклонить предложение хозяина, последовал за ним. В кабинете все было аккуратно прибрано, во всем был виден порядок, все ласкало взор.
Вскоре было подано вино, за которым гость и хозяин просидели немало времени.
— В вашем уезде, — первым заговорил господин Хуа, — живет некий Кан Сюань. Человеку этому не удалось окончить свое образование. Несмотря на это, он прекрасно разбирается в литературе. Известен ли вам такой человек?
— Н-да, — как-то неопределенно протянул Тан Инь.
— В прошлом году, — продолжал Хуа, — этот человек нанялся ко мне секретарем. Я назвал его Хуаанем. Первое время он занимался с моим сыном, потом я поручил ему ведать перепиской в моем кабинете и в конце концов сделал его управляющим моим, ломбардом. Так как он не был женат, я предложил ему на свой вкус выбрать в жены какую-либо служанку. Он выбрал Цюсян… Через несколько дней после свадьбы он со своей женой бежал, причем никаких вещей он не унес с собой, так что я никак не мог понять причину его исчезновения. Я разослал в разные места людей, чтобы навести о нем справки, но его так и не нашли. Может быть, вам кое-что известно об этом?
— Так, так, — пробурчал Тан Инь.
Убедившись в том, что хозяин не желает рассказать обо всем, откровенно и отвечает ничего не значащими словами, господин Хуа не удержался и сказал:
— Человек этот был очень похож на вас. На левой его руке тоже был шестой палец. Вы не знаете, как все это могло случиться?
На этот вопрос Тан Инь тоже ничего не ответил. Вскоре он встал и на некоторое время вышел из кабинета. Воспользовавшись отсутствием хозяина, Хуа стал рассматривать книги, лежавшие на столе. В одной из них гость нашел листок бумаги, на котором были написаны стихи. Это оказались как раз те самые стихи, которые господин Хуа прочел на стене в комнате управляющего после бегства последнего.
— Эти стихи, — сказал господин Хуа, протягивая листок вошедшему в кабинет Тан Иню, — написаны Хуаанем. В почерке, которым они написаны, я узнаю его руку. Как случилось, что эти стихи оказались в вашем кабинете? Ведь неспроста же это. Очень прошу вас объяснить мне, в чем дело, и рассеять мои сомнения.
— Ну, об этом мы поговорим после, — ответил хозяин.
— Если вы мне все расскажете, — сказал расстроенный гость, — я еще посижу, в противном случае разрешите мне откланяться.
— Ответить на ваши вопросы мне не трудно, прошу только господина сначала отведать еще немного вина.
Хуа снова стал пить. После нескольких кубков Тан Инь предложил гостю выпить еще из рога носорога.
— Вина больше чем достаточно, — ответил уже захмелевший гость, — больше я не в состоянии пить. Убедительно прошу вас рассказать мне обо всем. Мне хотелось бы поскорей разрешить сомнения, которые терзают мою душу. Больше мне ничего не надо.
— Прошу вас еще чего-нибудь отведать, — не унимался Тан Инь.
После еды был подан чай. Незаметно наступили сумерки. Слуга зажег свечи. Господин Хуа в смущении поднялся и собрался уходить.
— Прошу вас, почтенный, еще немного задержаться, — остановил его Тан Инь. — Ведь я должен еще ответить на ваши вопросы.
Приказав слуге посветить, хозяин провел гостя во внутренние покои, где ярко горели свечи. Зайдя в комнату, Тан Инь сразу же позвал жену. Господин Хуа увидел, как поддерживаемая двумя служанками в комнату легкими *«лотосовыми шажками» вошла молодая женщина. Ее прекрасное лицо было скрыто под плотно прилегающими друг к другу нитями жемчуга, свешивающимися с ее головного убора.
От удивления господин Хуа отошел на несколько шагов, но Тан Инь задержал его, схватив за рукав.
— Это моя жена. Так как мы с вами старые друзья, то я могу вам ее представить, и незачем вам стесняться ее присутствия.
Слуги расстелили ковер. Молодая женщина подошла к гостю и низко ему поклонилась. Господин Хуа поспешил ответить ей на приветствие. Тан Инь остановил его и попросил не затруднять себя церемониями. Предупрежденный хозяином, гость не без стеснения ответил женщине на ее четыре низких поклона лишь двумя обычными поклонами, которыми обмениваются при встрече близко знакомые люди.
Когда церемония приветствий была закончена, Тан Инь приказал молодой женщине подойти к гостю и с улыбкой сказал:
— Прошу господина посмотреть хорошенько. Только что вы говорили, что я похож на Хуааня. Не признаете ли вы в этой женщине Цюсян?
Посмотрев внимательно на жену Тан Иня, господин Хуа громко рассмеялся и, поспешив еще раз ей поклониться, стал просить извинения у хозяина.
— Это мне следует просить у вас прощения, — заметил Тан Инь.
Хозяин и гость вернулись в кабинет. Тан Инь приказал снова подать вино и закуски. Кубки осушались и снова наполнялись вином.
За вином гость опять попросил объяснений. Тогда Тан Инь подробно рассказал ему все, что с ним случилось, начиная с того дня, когда он впервые в Чанмэни на лодке увидел служанку, и кончая его побегом. Гость и хозяин, тряся друг друга за руки, громко смеялись от удовольствия.
— Не мог я предполагать, что таким путем сегодня встречусь с моим секретарем, — сказал господин Хуа. *Раз уж все так случилось, придется вам как моему зятю выполнить все полагающиеся церемонии.
— Ну, если между нами установятся отношения тестя и зятя, — заметил Тан Инь, — боюсь, как бы не пришлось вам снова готовить свадебные подарки.
Тан Инь и его гость разразились громким смехом.
Необычайно довольный проведенным вечером, господин Хуа простился с Тан Инем и направился к своей лодке.
Лодка двинулась в путь. Хуа вспомнил о стихотворении Тан Иня, которое он с разрешения друга взял себе на память. Вытащив из рукава листочек со стихами, Хуа положил его перед собой и стал перечитывать, восхищаясь изяществом стихов и тонкостью намеков.
«Разберемся в *первой паре строк, — размышлял про себя господин Хуа, — „Решив однажды на досуге побродить, поехал я в пещеры Хуаяна“—здесь говорится о том, как автор поехал в Маошань возжечь в храме свечи. Далее: „Но с полдороги вдруг обратно повернул в погоне за достойным человеком“. Этими словами Тан Инь, безусловно, хочет сказать о своей встрече с Цюсян и о том, что эта встреча заставила его бросить все остальные дела. Теперь посмотрим дальше: „Повсюду следовать хотел я за Хунфу и с ней одной делить уединенье. Посмел просить у благородного Чжу Цзя пристанища усталому бродяге“. Все это говорит о том, что, когда Тан Инь поступил ко мне в услужение, он уже помышлял о браке с Цюсян и о бегстве с ней. Третья пара строк: „Уж раз добился я успеха своего, так можно ли смеяться надо мною! Хотя и бросил дом ничтожнейший слуга, но полон он стыда за свой поступок“. Ну, здесь все понятно. Наконец, последняя пара строк: „Хозяин никогда не спрашивал меня об истинной фамилии моей. Она под „верхом“ знака „процветанье“ — „кан“; под „крышкой“ знака „повеленье“ — имя“. У иероглифа „кан“ — „процветание“ и у иероглифа „тан“, являющегося фамильным знаком Тан Иня, верхние части иероглифов совершенно одинаковы; над знаком „сюань“ — „повеление“ точно такая же „крышка“, как и над знаком „инь“, которым пишется его имя. Так что под этой иероглифической загадкой скрывались его фамилия и имя — Тан Инь. А я-то сам не сумел во всем этом разобраться! Конечно, поступок моего бывшего слуги был не очень-то благородным, но раз у меня ничего из вещей и денег не пропало, я все-таки должен был понять, что имею дело с порядочным человеком. Не зря его называют одержимым».
Вернувшись домой, господин Хуа рассказал о случившемся с ним происшествии жене, которая, в свою очередь, немало была всем этим удивлена. Господин и госпожа Хуа собрали для своей бывшей служанки богатое приданое стоимостью около тысячи *цзиней и отослали его со старой мамкой господину Тан Иню.
С тех пор эти две семьи породнились, и мир и согласие между ними никогда ничем не омрачались.
Приключения Тан Иня, описанные в этом рассказе, до сих пор еще являются самым распространенным сюжетом для рассказчиков в уезде Усянь. До нас дошла песня Тан Иня: «Я свечи возжигал в молчании смиренном».
