Самгук саги Т.3. Разные описания. Биографии - Ким Бусик

к Небу. [Тут же] неожиданно начался бурный ливень, и вся саранча погибла. В четырнадцатом году эры Да-ли, году кими (779 г.), Ким Ам по [государеву] повелению отправился послом в Японское государство. Прознав о его мудрости, тамошний ван захотел задержать его силой. Однако как раз в это время [в Японию] прибыл посол великих /1354/ Танов Гао Сюэлинь. Увидев друг друга, [Гао Сюэлинь и Ким Ам] очень обрадовались. [Тут] японцы узнали, что [Ким] Ам известен в Великом Государстве (Китае), поэтому не посмели задержать его и [позволили] вернуться обратно [1132]. [В том же году], летом, в четвертом месяце, вихри поднялись от могилы Ким Юсина до погребения великого вана-основателя [Мичху]. От грязи и тумана стало темно, так что нельзя было различить ни людей, ни предметы. Стражи могилы слышали, как раздаются посреди [этого] звуки горького плача и жалобных стенаний. Услышав об этом, великий ван Хегон очень испугался и послал министра (тэсин) совершить жертвоприношения и принести извинения [перед духом покойного]. [Кроме того, ван] передал монастырю Чхвисонса 30 кёль полей, чтобы использовать [для молитв] об обретении [Юсином] счастья в загробном мире. Этот храм был возведен после того, как Юсин умиротворил два государства, [Когу]рё и [Пэк]че [1133]. <Праправнук [Ким] Юсина, силлаский чипсаран [1134] [Ким] Чанчхон составил “Записи о деяниях [Ким Юсина]” в десяти книгах и выпустил их в свет. Но там так много лишних слов, что пришлось сократить [ненужное] и выбрать лишь то, что можно записать, и это составило [данную] “Биографию”>.

Рассуждение [историографа Ким Бусика]

Во времена Тан Ли Цзян сказал [императору] Сянь-цзуну (805-820): “Отдалять порочных и льстивых, выдвигать преданных и прямых; вести уважительные и доверительные беседы с высшими сановниками и делать так, чтобы мелкие людишки (сяо жэнь) в них не участвовали; развлекаться вместе с мудрыми, приближать их с соблюдением приличия и делать так, чтобы /1355/ недостойные в этом не участвовали, — о, сколь истинны эти слова, они действительно определяют путь поведения, необходимый государю! Вот почему в Шу [цзине] говорится: ”Давая поручения мудрому, не [думайте] о другом кандидате! Устраняя порочного, не сомневайтесь!”” [1135]. Если посмотреть, как обходились с Юсином в Силла, то [можно сказать]: приближая, не держали на расстоянии; доверяя поручения, не сомневались; планы [Юсина] находили отклик, а к его словам [прислушивались]; его не тревожили недоверием. Можно сказать, случилось, [как в гексаграмме И цзина “Мэн” (“Недоразвитость”)]: “Шестерка пятая. Недоразвитость юноши. Ведет к счастью” [1136]. Поэтому Юсин смог осуществить свои планы. Соединив силы и замыслы со Старшим государством (Китаем), он объединил Три земли (три государства) и превратил их в один дом, смог завершить свою жизнь, обретя и заслуги и имя.

Ыльчи Мундок [1137] был умен, а Чан Бого [1138] — справедлив и мужествен, но если бы не китайские книги, [память о них] исчезла бы бесследно, и ничего не было бы известно. Что же до Юсина, то жители нашей стороны восхваляют его и помнят о нем до сего дня. То, что служилые мужи знают о нем, это понятно; но если даже мальчишки-косари и малолетние пастушки помнят о нем, то это значит, что он был выдающимся человеком!

Исторические записи трех государств.

Книга сорок третья. [Конец]

Ыльчи [1139] Мундок. О его родословной неизвестно. По характеру он был аккуратен и быстр, сообразителен и ловок, обладал книжными знаниями (ученостью) и [способностями] сочинять. Во время своего правления под девизом Кай-хуан суй[ский император] Ян-ди издал приказ о походе на Когурё [1140], [следуя которому] цзоивэй дацзяньцзюнь (старший военачальник левого крыла) Юйвэнь Шу отправился фуюйской (кор. пуёской) дорогой, а юивэй дацзяньцзюнь (старший военачальник правого крыла) Юй Чжунвэнь следовал лоланской (кор. наннанской) дорогой [1141], и все девять армий [1142] достигли реки Амноккан.

По приказу вана [Ёнъяна Ыльчи] Мундок отправился в лагерь [суйских войск] с ложным заявлением о сдаче, а на деле — с желанием выведать истинное положение [вещей]. [Юйвэнь] Шу и [Юй] Чжунвэнь до этого получили секретное предписание [императора] /1357/ схватить, если встретят, [когурёского] вана или [Ыльчи] Мундока, [Юй] Чжунвэнь и другие хотели сразу задержать его, но послушались шаншу ючэна Лю Шилуна, назначенного чиновником по умиротворению (вэйуши), который резко воспротивился этому. Однако, когда [Ыльчи Мундок] уехал, [они] очень пожалели [об этом] и отправили вслед [Ыльчи Мундоку] людей с посланием: “[Мы] еще хотим кое-что обсудить, посему — возвращайтесь!”, но [Ыльчи] Мундок не обратил внимания на это, а переправился через Амноккан и вернулся [к себе] [1143]. Упустив [Ыльчи] Мундока, [Юй] Чжунвэнь и [Юйвэнь] Шу не находили себе покоя. Из-за того, что продовольствие иссякало, [Юйвэнь] Шу хотел повернуть назад, но [Юй] Чжунвэнь считал, что если преследовать [Ыльчи] Мундока отборными силами, то можно добиться успеха. [Юйвэнь] Шу отговаривал его, но [Юй] Чжунвэнь возмущенно ответил: “Если вы, полководец, с сотней тысяч воинов ныне не можете разбить мелкого врага, то с каким лицом [потом] предстанете перед императором?” [1144]. [Юйвэнь] Шу и другим полководцам ничего не оставалось, как только следовать за ним. Они переправились через Амноккан и стали преследовать армию [Ыльчи] Мундока. [Ыльчи Мундок], обнаружив, что суйская армия измучена голодом, решил измотать врага, поэтому после каждого сражения отступал, [притворяясь] побежденным, так что в течение дня [Юйвэнь] Шу и другие имели по семь боев и побед. Вдохновленный легкими победами и принуждаемый общим мнением [других военачальников] [1145], [Юйвэнь Шу] в конце концов повернул на восток, перешел реку Сальсу и в тридцати ли от Пхёнъяна разбил укрепленный лагерь у подножия горы. /1358/ [Ыльчи] Мундок отправил [Юй] Чжунвэню [такие] стихи: “Священна политика, постигающая величие Неба, искусны расчеты, учитывающие земные дела, и [ваши] заслуги в военных победах высоки, [поэтому] хочется сказать: ”Остановитесь, довольствуясь [достигнутым]”” [1146]. В ответном письме [Юй] Чжунвэнь стал поучать [Ыльчи] Мундока, тогда тот снова направил посланника к [Юйвэнь] Шу с мнимым объявлением о капитуляции: “Если вы уведете войска, то мы с ваном сами явимся с поклоном в походную ставку [императора]!” Видя, что его войска настолько изнурены голодом, что не в состоянии более сражаться, а также убедившись, что крепость Пхёнъян настолько прочна и неприступна, что ее трудно взять штурмом, [Юйвэнь] Шу воспользовался мнимой [капитуляцией