Будь жив Хатым, он бы сам познал твоей руки щедрость;
и нет сомнений в том, что твоею рукой он был бы обращен.
[xxiii] Один человек принес ему двести кнутовищ, сделанных из древесины красной ивы (ṭabarkhūn), которую они в тех краях жгут как дрова. Он дал ему по балышу за каждое кнутовище.
И просители шли к нему толпами со всех сторон, склонив головы.
И они получали из его рук то, что искали, и он, по своему обыкновению, охотно заставлял их слагать рассказы о его щедрости [622].
/174/ [xxiv] Один человек принес ему три тех самых кнутовища, и он дал ему половину тех денег, то есть сто балышей.
[xxv] Когда Каракорум еще только строился, ему случилось проезжать по рынку мимо лавки, в которой продавались китайские финики. Он пожелал отведать этих фруктов, и когда он вернулся к себе во дворец, он велел Данишманду Хаджибу взять из казны балыш и купить их. Данишманд отправился к торговцу, взял блюдо фиников и заплатил четверть балыша, что было в два раза больше, чем они стоили. Когда блюдо поставили перед Кааном, он заметил: «Балыш — это очень мало за такое множество фиников». Данишманд достал из рукава то, что осталось от балыша, и сказал: «Они стоят совсем немного». Он строго его отчитал и сказал: «Когда у этого человека были такие покупатели, как мы? Увеличь цену до десяти балышей и отдай ему все».
И перечисли его благодеяния, которые есть не благодеяния, а петля на людских шеях [623].
[xxvi] Он отправился на охоту, и дом министра Ялавачи оказался у него на пути. Когда вынесли тузгу, Ялавачи рассказал ему историю о Соломоне, муравье и лапке саранчи [624]. Это было прекрасной место, Каан развеселился от вина; и Мугэ-хатун, которую он любил более других своих жен, была рядом с ним. Он решил сделать здесь остановку, и перед своей палаткой от расстелил ковры из насидж [625] и парчи (zarbaft), а внутри рассыпал бусины жемчужных ожерелий. И когда они уселись на свои троны, он осыпал их головы множеством царских жемчужин.
И если бы я мог одарить тебя тем, что достойно тебя, я подарил бы тебе все счастливые звезды, что есть на небесах [626].
И в тот день он увидел множество представлений и дал каждому из своих слуг по лошади и по платью. А на следующий день он велел одарить министра Ялавачи всевозможными ценными подарками, /175/ к чему прибавил еще четыреста балышей.
Его щедрость простиралась на стадо и на пастухов.
[xxvii] Он приказал выдать бедному человеку сотню балышей. Министры Двора сказали один другому: «Знает ли он, как много дирхамов в таком множестве балышей?» Они взяли сотню балышей и рассыпали их там, где он должен был пройти. И когда он прошел, он спросил: «Что это такое?» Они ответили, что это была сотня балышей, приготовленная для бедного человека. «Это ничтожное количество», — сказал он. И тогда они удвоили их число и все отдали бедному человеку.
Поцелуй его пальцы, ибо это не пальцы, а ключи к кладовым [627].
[xxviii] Один человек заключил сделку с его эмирами и казначеями. Он приказал заплатить этому человеку наличными. В один из дней у ворот Карши [628] остановился бедный человек Когда Император мира вышел на улицу, его взгляд упал на бедняка и он подумал: «Может, это тот самый человек, которому нужно заплатить сто балышей?» И он призвал к ответу своих чиновников, сказав: «Много дней прошло с тех пор, как мы велели, чтобы деньги тому человеку были выплачены наличными немедленно и без проволочек». Он ждал, стоя на месте, и корчи [629] пошел в сокровищницу за балышами. Насыпав сотню балышей в полы своего платья, они принесли их бедному человеку. «Что это за балыши?» — спросил он, и они ответили: «Это балыши, которые должны быть уплачены за твои товары». Когда они поняли, что он был не тот, за кого его приняли, они принесли балыши назад и доложили Императору. «Это его удача, — сказал тот. — Как можно вернуть то, что было взято из казны?» И так они отдали бедняку все эти деньги.
Понятия о рыцарстве выносят приговор богатству: деяния рыцарей, что вроде бы излишни, становятся обязанностью святой для тех, кто щедр [630].
[xxix] Мимо ворот Карши проходила индианка с двумя детьми на спине. Каан, который только что вернулся во дворец, заметил ее и приказал казначею дать ей пять балышей. /176/ Он тут же принес их ей, но положил один в карман своего платья, а ей отдал только четыре. Женщина заметила, что одного не хватало, и стала умолять его отдать ей балыш. Каан спросил его, что говорила женщина, и тот ответил, что она имеет семью и молилась. Тогда Каан спросил: «Какая семья у нее?» «Две малолетние сироты», — ответил казначей. Когда Каан переступил порог Карши, он пошел в сокровищницу и приказал позвать ту женщину. После этого он велел ей взять от каждого вида платья, которое ей понравилось, столько расшитой одежды, сколько носят богатые и знатные люди.
Та защищаешь сирот вместо их отцов,
и мы тоже желали бы стать сиротами [631].
[xxx] Пришел к нему один сокольничий с соколом, сидящим у него на руке. «Что это за сокол?» — спросил Каан. «Это больной сокол, — сказал человек, — и лекарством ему служит мясо домашней птицы». Каан приказал своему казначею дать тому человеку балыш. Казначей взял того человека с собой, дал балыш ростовщику и на полученные деньги купил домашнюю птицу. Когда Каан вновь увидел казначея, он спросил у него, что случилось с соколом, и казначей похвастался ему своей деловитостью. Каан рассердился и сказал: «Я отдал в твои руки все богатства мира, которые невозможно сосчитать и измерить, и даже этого тебе недостаточно». Потом он продолжил: «Этому сокольничьему не нужна была птица, он лишь использовал ее как предлог, чтобы получить что-нибудь для себя. Каждый, кто приходит к нам, — те, что говорят: «Мы станем ортаками и возьмем у тебя балыш, чтобы заплатить тебе проценты», — и другие, которые приносят товары, а также все остальные, что приходят к нам, кто бы они ни были, — мы знаем, что все они говорят неправду, и это не скрыто от нас. Но мы хотим, чтобы все они нашли у нас утешение и доверие, и потому они получают долю от нашего богатства, и мы притворяемся, что не видим их положения». И он велел дать сокольничьему несколько балышей.
/177/ [xxxi] Один человек был лучником и делал плохие луки. Он был так известен в Каракоруме, что никто не заплатил бы за его товар и ячменного зерна; и он не знал никакого другого ремесла. Лучник обеднел, и его дела пришли в упадок; и он не мог придумать ничего другого, кроме как взять двадцать луков, привязать их к концу палки и встать у ворот орды. Когда Каан вышел, он послал узнать, кто этот человек «Я, — ответил тот, — человек, чьи луки никто не хочет покупать. Я не знаю никакого другого ремесла, и мои дела пришли в упадок Я принес двадцать луков, чтобы отдать их Каану». Каан приказал своим слугам забрать луки и дать тому человеку двадцать балышей.
