Но Акиса ответила:
– О брат мой, мы с тобой больше не увидимся, ведь после смерти этой проклятой мне нечего опасаться за тебя, потому что теперь никто из созданий Аллаха не причинит тебе вреда. Это твоя мать бросала тебя из одного конца света в другой, а мне из-за этого приходилось трудиться, разыскивая тебя повсюду. Прощай, о великий царь нашего времени!
С этими словами Акиса оставила царя Сайфа и полетела над долинами и степями. Вот что было с ней.
А царь Сайф остался сидеть в своем диване, горюя и скорбя о смерти своей матери. Потом он собрал останки Камарии своими руками и, похоронив их около дворца рядом с Нахид, горько плакал над могилой. Цари и мудрецы говорили ему:
– О великий царь нашего времени, так горевать подобает женщинам! Да и кто такая эта распутница, язычница, которая не верила ни во что и которой ни в чем нельзя было верить? Клянемся Аллахом, да святятся его небеса, если бы не твоя сестра, каждый из нас убил бы Камарию собственными руками и, если бы не уважение к тебе, мы заставили бы ее вкусить жестокие муки! Пожалей себя, о великий царь, забудь печаль и грусть!
Так они не переставали уговаривать царя Сайфа, пока он не утешился. Царь Сайф заколол на могиле матери множество жертвенных животных и раздал милостыню беднякам. Наконец, время скорби миновало и царь Сайф зажил счастливо и весело.
И вот однажды, когда царь Сайф ибн Зу Язан сидел в своих покоях, к нему вбежали повивальные бабки, и одна из них держала в руках золотое блюдо, говоря:
– О царь, это – добрый знак, одари нас за радостную весть. Царица Гиза, дочь мудрого Ихмима, родила мальчика, прекраснее светлого месяца. Мы просим тебя, о царь, которому нет равных в наше время, дать ему имя.
– Я называю его Наср – Победа, – сказал Сайф и в великой радости стал раздавать подарки, наделять всех драгоценной одеждой, серебром и золотом и распустил диван в честь рождения сына. Прошла неделя, и все узнали, каким именем царь Сайф нарек младенца.
Дни шли за днями, и вот однажды вечером царь Сайф вышел из дивана и направился в покои царицы Муньят ан-Нуфус, у которой долгое время не был. Когда он вошел к Муньят ан-Нуфус, она поднялась ему навстречу, поцеловала ему руки и стала прислуживать ему, развлекая его приятными речами. Потом Муньят ан-Нуфус спросила мужа:
– Почему ты покинул меня и сторонился меня, о великий царь нашего времени? Ты совсем меня забыл, даже не вспоминаешь обо мне и не хочешь на меня смотреть!
Царь Сайф отговорился смертью матери и добавил:
– Я никого не люблю так, как тебя, и лучшие мои дни те, которые я провожу с тобой.
Тогда Муньят ан-Нуфус сказала:
– Если бы ты любил меня, о царь, и знал бы мне цену, ты не покидал бы меня.
Царь Сайф стал успокаивать Муньят ан-Нуфус, и она встала, принесла ему кушанья и напитки, и они ели и пили, веселились и наслаждались, а после приятной беседы их стало клонить ко сну. И когда Сайф побеседовал с женой и приласкал ее, они оба уснули, хвала тому, кто никогда не спит на небесах!
Царь Сайф спокойно спал, но вдруг открыл глаза, потому что у дверей послышался шум, подобный шелесту пальмовых листьев, и увидал блеск обнаженного меча, который сверкал ярче, чем зажженная свеча. Сайф прижал к груди свою жену Муньят ан-Нуфус и, подняв голову, увидел, что над ним, подобно факелу, пылает отточенный меч. И Сайф крикнул голосом, подобным раскатам грома или бурному ветру, что проносится над крышами:
– Это ты, Тама?
И голос Тамы ответил ему:
– Я слушаю тебя, о великий царь нашего времени, о ты, кому не было равных во все времена!
– Почему ты хочешь совершить это ужасное дело? – спросил Сайф, и Тама ответила:
– Я пока еще ничего не сделала!
– Тогда зачем же ты пришла сюда?
– Знай, о царь, я явилась сюда в этот час только для того, чтобы убить твою жену Муньят ан-Нуфус, так же, как убила другую, ведь ты помпишь мою клятву! – сказала Тама, а Сайф ответил:
– О Тама, убей всех, кроме этой великой царицы, к ней ты пути не найдешь и ее никогда не убьешь!
– Не трать попусту слова, – воскликнула Тама, – я убью ее и делу конец!
Но Сайф взмолился:
– Заклинаю тебя всевышним Аллахом, оставь нас, дай нам спокойно поспать и иди с миром! И молю тебя, ради меня, не тревожь Муньят ан-Нуфус, ведь любовь к ней заполняет мое тело и душу.
– Я не исполню твою просьбу, потому что поклялась убить ее этой ночью, – возразила Тама.
Но тут появилась мудрая Акила, которая поспешила к ним, услыхав их крики и споры.
– Что случилось? – спросила она.
Увидев Акилу, царь Сайф успокоился и сказал ей:
– О мудрая Акила, Тама хочет убить Муньят ан-Нуфус, мою жену. Но в чем же она виновата? О матушка, посоветуй, раз ты пришла к нам, рассуди, что нам делать?
Акила отвечала:
– Мою дочь можно простить, как и всех твоих жен, которые видят одни только муки ревности, потому что ни одна из них не добилась от тебя того, чего хотела. Разве ты не знаешь, что моей дочерью движет любовь к тебе? Из-за тебя она не спит, не ест и не пьет, а тебе подобает ее благодарить и не гневить, потому что она заслуживает только искренней любви и сердечного покоя. А ты вместо этого все откладываешь женитьбу на ней и собираешь у себя во множестве жен, ее соперниц.
Царь Сайф воскликнул:
– Клянусь тем, кто заставил сухое дерево покрыться листьями и высек воду из скалы, я обязательно исполню свой обет и свою клятву, так же как Тама, и сделаю все, чего она захочет! Просто я горевал из-за того, что Акиса мою мать Камарию убила, ее тело на куски разрубила, а потом разбросала их по земле.
Тама ответила ему:
– А о чем тут горевать, о великий царь ислама? Клянусь твоей головой и нашим всеведущим господом, это я дала твоей сестре Акисе меч и приказала ей изрубить тело твоей матери, этой неверной собаки. Оставим эти разговоры, лучше отвечай, как нам теперь поступить.
И царь Сайф сказал, обратившись к Акиле:
– О матушка, вели Таме оставить нас до утра! Меж ду нами не осталось никакого зла.
Услыхав это, Тама обрадовалась великой радостью, а ее мать сказала:
– Уходи, бесстыдница, ты входишь к мужчине, когда он уединился со своей женой, и не боишься греха и позора!
Тама устыдилась матери и вышла, а царь Сайф еще больше полюбил ее.
Царь провел с царицей Муньят ан-Нуфус оставшуюся часть ночи весело и спокойно, а когда взошла заря, он встал с постели и спустился в диван, куда сходились цари, военачальники, мудрые колдуны и волшебники, вельможи и сановники. И когда все приверженцы и приближенные царя Сайфа собрались, был уже светлый день. Обратившись к присутствующим в диване, царь Сайф сказал:
– Знайте, я дал клятву, а теперь хочу, чтобы вы признали, что я ее нарушил и не сдержал.
Но придворные ответили ему:
– О царь, мы все покорны тебе, и если ты поклялся в чем-нибудь, никто не может противоречить тебе. Зачем же нам признавать, что ты не сдержал клятву?
Однако царь Сайф ибп Зу Язан настаивал:
– Знайте, что, отправившись на поиски Книги Нила, свадебного подарка для царицы Шамы, я дал обет о поклялся, что не женюсь ни на ком раньше Шамы. Когда я отправился в город царя Камеруна, мудрая Акила приложила все силы, чтобы достать эту Книгу, и совершила ради меня множество добрых дел, и в конце концов Аллах дал нам возможность завладеть этой диковиной. А я привез ей шапку-невидимку, сделанную мудрым Платоном, но Тама забрала у меня шапку и поклялась, что не вернет ее до тех пор, пока я не женюсь на ней. Я же зарекся жениться на Таме, пока она не отдаст мне шапку. Так проходили дни за днями, а теперь я хочу взять в жены Таму, мать которой одарила меня сокровищами более драгоценными, чем эта шапка. Мне не нужна шапка-невидимка, я хочу сейчас же взять в жены Таму. Вышел срок моего терпения, ничто меня не утешит и никто более не заменит мне Таму. Что же мне делать, чтобы исполнилась моя мечта и Тама стала моей женой?
Все приближенные царя ответили ему в один голос:
– Что может быть проще этого! Дай за Таму выкуп н составь брачный договор, тогда она станет твоей женой, но ты не входи к ней до тех пор, пока она не отдаст тебе шапку, так ты исполнишь свою клятву, а Тама – свою, Но Сайф ответил им:
– Я сомневаюсь, что это будет правильно. Скажите мне лучше, какой выкуп полагается платить человеку, который отрекается от своей клятвы?
И приближенные ответили Сайфу:
– О великий царь нашего времени, если человек отрекается от самой торжественной клятвы, он должен отдать двух жирных коров.
Тогда царь воскликнул:
– В таком случае я дарю вам семь жирных коров как выкуп за свою клятву!
И он приказал тотчас зарезать семь коров как выкуп за клятву, которую он не сдержал и от которой отрекся, а потом сказал:
– Нынешний день прошел, а назавтра все мои придворные и приближенные должны явиться ко мне, а кто не придет, тот свободен от моей службы.
