Западе, но тексты этого периода, дошедшие до нас, передают только общее содержание некоторых служб, не содержат полное содержание. Галлийская месса (мессами повсюду на Западе называли литургию) в некоторых пунктах аналогична восточной литургии и разнится с римской мессой, особенно бросается в глаза наличие “Великого входа” с не освященным еще приношением и призыв к оглашенным покинуть храм. Однако в то время даже латинская месса меньше отличалась от восточной литургии, чем это стало в более поздние столетия, и не возникало никаких проблем в тех частых случаях, когда христианские священники Запада служили литургию в Константинополе вместе с местными или когда восточное духовенство приезжало в Рим.
Литургический год был, в основном, таким же, каким он известен сейчас и на Востоке, и на Западе. Великие праздники, такие как Рождество, Крещение, Пасха, Вознесение и Троица, отмечались с особенной торжественностью, как и дни святых, например, св. Иоанна Крестителя, святых Петра и Павла. Римские святцы включали много тысяч имен, и память местных святых хранили с особым почитанием; в Туре, как сообщает нам свят. Григорий, служили особые всенощные праздники святым Мартину, Литорию и Врисию Турским, св. Симфориану Отанскому и св. Иларию из Пуатье (“История франков”, X, 31). Повсюду, где были мощи святых, почитались они с особенной торжественностью, особенно мощи свят. Мартина Турского — к ним прибывали паломники со всей Галлии. Строго соблюдался Великий пост, постными днями были также в большинстве седмиц среды и пятницы, к этому добавлялись посты пред Рождеством и иные.
Дни молений, о которых упоминает свят. Григорий, были особыми днями поста и молитв пред празднованием Вознесения; их установил св. Мамертий Вьенский в V столетии, а позднее они распространились по всей Галлии и по всему Западу (“История франков”, II, 347).
С самого начала христианские базилики украшались мозаиками или фресками, сначала в апсиде, а вскоре также и по стенам. Эта роспись в Галлии погибла вместе с церквями, так что мы можем судить о ней только по описаниям современников и сохранившимся образцам, особенно в Италии, которая в то время была тесно связана с Галлией.
Иконопись IV века по стилю довольно близка реализму римской живописи более позднего времени, хотя к концу века она даже в Риме приближается к византийскому стилю; по содержанию она соединяет темы из символических картин в катакомбах (Христос в виде Агнца, Доброго Пастыря и т. д.) со сценами из Ветхого (со временем все больше и больше) и Нового Завета. Базилика свят. Амвросия Медиоланского, освященная в 386 году, содержала фрески (как мы знаем из надписей самого Святого) по темам Ветхого и Нового Заветов: Благовещение, обращение Закхея, кровоточивая жена, Преображение и св. Иоанн, возлежащий на груди Спасителя. Судя по современным мозаикам в храме св. Пудентианы в Риме, стиль этих икон был уже очень близок к позднейшему византийскому стилю. В базилике свят. Павлина в Ноле (404) на двух сторонах центральной части церкви были сцены из Ветхого и Нового Заветов, а в пространстве между окнами вверху были фигуры апостолов и святых с Христом Царем в апсиде. Пока еще не существовало определенных канонов изображения праздников или библейских событий, и не было формальной канонизации святых, которых можно было бы изображать на иконах; апостолы, мученики и даже недавние епископы и подвижники изображались в соответствии с тем, как их почитали на местах. Был даже случай, когда в баптистерии монастыря Сульпиция Севера в Примулиаке на юге Галлии недавно почившего свят. Мартина изобразили на одной стене, а еще здравствующего епископа Павлина Ноланского — на противоположной стене, что вызвало добродушный протест святителя Павлина, написавшего Северу: “Изобразив меня в одиночестве на противоположной стене, Вы противопоставили меня, недостойного, покрытого тьмой неизвестности, святой фигуре Мартина” (свят. Павлин, письмо 32).
Отчетливый византийский стиль виден уже в V веке, а VI век — это время уже развитого и усовершенствованного искусства. Великие базилики Равенны — это монументальный триумф византийской иконописи, искусства, которое по стилю и содержанию мало изменилось за столетия и в большой степени живо и сегодня. Византийский стиль Римской Империи был распространен повсюду, как можно видеть по иконам даже отдаленной пограничной области горы Синай, где мозаичное изображение Преображения в апсиде идентично более поздним иконам с изображением этого праздника — вплоть до наших дней. Это христианское искусство, которое было известно великим западным иерархам VI века свят. Григорию, Папе Римскому и свят. Григорию Турскому.
В Галлии известны мозаичные иконы (“История франков”, II, 16; X, 45), но чаще мы слышим о фресках. Первоначальная базилика свят. Мартина имела фрески, которые восстановил свят. Григорий, как он сам рассказывал об этом в “Истории франков” (X, 31): “Я обнаружил, что стены базилики свят. Мартина повреждены огнем и велел своим работникам приложить все свое искусство, чтобы они стали такими же красивыми, как и прежде”. Эти фрески, должно быть, были очень впечатляющими, так как, рассказывая о пребывании в базилике (по существовавшему тогда закону об убежище) некоего Эберульфа, свят. Григорий пишет: “Когда священник уходил, молодые служанки и слуги Эберульфа часто приходили туда и стояли, любуясь фресками на стенах” (“История франков”, VII, 22). Свят. Григорий сохранил для нас также короткий рассказ о том, как писали фрески (V век): “Жена Наматия построила церковь св. Стефана в окрестностях за стенами Клермон-Феррана. Пожелала, чтобы ее украсили цветными фресками. Она обычно держала на коленях книгу, читала из нее рассказы о событиях, случившихся довольно давно, и говорила работникам, что бы она хотела увидеть нарисованным на стенах” (“История франков”, II, 17). Эта “книга” могла быть Библией, житием святого или даже, по предположению проф. Дальтона, “каким-нибудь руководством для художника из тех, что использовали на Востоке” (т. 1, стр. 327).
Как сообщает нам аббат Одо в своем житии свят. Григория (гл. 12–я), усердием последнего, когда реставрировалась главная базилика Тура (не та, где пребывали мощи свят. Мартина), “стены ее расписаны изображениями подвигов самого Мартина”. У нас оказался в наличии список этих иконописных сцен из поэмы Фортуната, описывающей базилику (“Carmine”, X, 6). Это: (1) свят. Мартин, исцеляющий прокаженного поцелуем; (2) он раздирает свой плащ и отдает половину нищему; (3) он отдает свою тунику; (4) Мартин воскрешает троих мертвых; (5) осенив себя крестным знамением, он не дает упасть на себя сосне; (6) большая колонна, упавшая с неба, сокрушает идолов; (7) свят. Мартин изобличает псевдомученика. Мы можем лишь сожалеть об утрате такого памятника православного христианского искусства, одного из многих иных в Галлии VI
