но заявляем, что не потерпим никаких дальнейших инноваций и что в будущем никакой узурпатор не сможет посягнуть на ваши привилегии” (“Письма свят. Льва Великого”, письмо X).
Только в позднейшие столетия папы начали предъявлять свои права на “всемирность”, а современная концепция “папизма” была развита только после раскола. В V-VI веках церковное устройство в Галлии было во многом схоже с восточным устройством. Митрополиты не имели непосредственной власти даже над епископами свой собственной провинции. Когда Феликс, епископ Нантский, выдвинул ложные обвинения против свят. Григория Турского, своего собственного митрополита, злясь на то, что не может завладеть некоторыми церковными имуществами из епархии последнего, свят. Григорий не мог сделать ничего, кроме как выразить гнев на такое непристойное поведение в ответе, не лишенном свойственного ему сдержанного юмора: “Какая жалость, что не Марсель избрал тебя своим епископом! Тогда вместо того, чтобы привозить грузы масла и других товаров, его корабли привозили бы только папирус, который дал бы тебе больше возможности писать свои пасквили на честных людей вроде меня” (“История франков”, V, 5).
Заключение: значение Галлии VI века для современности
Подводя итоги этого краткого описания христианской Галлии VI века, можем сказать, что мы находим в ней тот исторический православный мир, который даже сегодня узнаваем любым православным христианином, которому близко подлинное (не измененное, не модернизированное) Православие. Ученый, изучающий позднюю латынь, нашел бы широкие возможности для дальнейших исследований в этой области, будь то в трудах свят. Григория Турского или в многочисленных других текстах этого времени (которые до сего дня удивительно мало изучены или переведены); материал, представленный выше, не больше, чем вступление. Нами Галлия VI века может быть во многом уподоблена России XIX века. Оба общества были целиком проникнуты Православным Христианством; в них во всем православная норма была главным жизненным принципом (хотя в обыденной жизни ее часто нарушали), а главное место в жизни людей занимало богопочитание, почитание святынь церковных и святости. В VI веке (в отличие от IV, который был еще времен нем становления) внешние обряды Церкви уже приобрели свои более-менее окончательные формы, которые на православном Востоке изменились потом очень мало, то есть мы вполне способны воспринимать их как нечто близкое. В то же время в обрядах Церкви, в ее жизни есть и свежесть, и новизна, что сегодня, когда так легко или принять как должное сформированные веками формы Православия или считать, что они “не соотносятся” с современной жизнью, очень вдохновительны для нас.
О внешней стороне Православия достаточно, а что его внутренняя сторона? Имеет ли для нас сегодня какое-нибудь духовное значение христианский мир свят. Григория Турского или же он представляет не более, чем антикварный интерес, для нас, “несовременных” православных христиан?
В наши дни много было написано об “ископаемой” Православной Церкви и ее последователях, которые, когда они верны себе и своему бесценному наследию, просто “не подходят” ни в один другой разряд людей в современном мире, будь то неортодоксальные христиане, язычники или неверующие. Если только мы можем понять это, что в этом наше предназначение, которое касается и нашего положения среди других в мире сем, и сохранения Православной веры.
Возможно, лучше всех других выразил недоумение православного мира по поводу истинного Православного Христианства прославленный ученый, занимающийся именно свят. Григорием Турским и Галлией его времени. В своей книге “Римское общество в Галлии в эпоху Меровингов” (Лондон, 1926 г.) сэр Сэмьюэл Дилл написал: “Неясная религиозная жизнь раннего средневековья оделена от современного разума такой большой пропастью, такой революцией верований, что самое сочувственное отношение может только надеяться возродить ее в слабом подобии. Ее суровая, твердая, реалистическая вера в чудеса и страхи невидимого мира, кажется, ускользает от всех усилий сделать ее для нас реальной” (стр. 324). “Легенды Григория открывают мир воображения и горячей веры, которой современные люди никак не могут полностью проникнуться, даже используя все силы своего воображения. Это исключительно интересно, прямо зачаровывает. Но интерес этот — интерес стороннего наблюдателя, с холодным любопытством изучающего загадочный период в развитии человеческого духа. Между нами и ранним средневековьем — пропасть, которую едва ли сможет преодолеть самое гибкое и живое воображение. Тот, кто очень глубоко задумывался над популярной верой того времени, очень глубоко почувствует, что проникнуть в ее секрет просто невозможно” (стр. 397).
И все-таки для нас, тех, кто стремится быть сознательным православным христианином в наше время, интересен и значителен именно духовный мир свят. Григория Турского. Материальная сторона нам знакома, но это только выражение чего-то более глубокого. Для нас, конечно, благоприятно то, что материальная сторона православной культуры Галлии была почти полностью разрушена, и мы не можем с ней непосредственно познакомиться даже в музее древностей, значит духовной составляющей этой эпохи остается больше пространства для нашего восприятия. Современный православный христианин с волнением открывает “Книги чудес” свят. Григория и находит там именно то, к чему стремится его душа в этом бездушном, механистическом современном мире; он находит тот самый христианский узкий путь спасения, который он знает из православных служб, житий святых, писаний Отцов, но который напрочь отсутствует в жизни современных “христиан”, что человек начинает задумываться, не безумен ли он на самом деле, не является ли он едва ли ни историческим ископаемым, коль продолжает верить и чувствовать так, как Православная Церковь верила искони. Одно дело — признать интеллектуальную правоту Православного Христианства, но как с этой правотой жить, если она так не в ладу с нашим временем? И тогда человек начинает читать труды свят. Григория и узнает, что вся православная истина глубоко нормальна, что на ней когда-то основаны были целые общества, что глубоко ненормальны именно неверие и “обновленное христианство”, а не Христианство Православное, что это наследие и прирожденное право самого Запада, которое он оставил очень давно, когда отделился от единой Церкви Христовой, потеряв, таким образом, ключ к “тайне”, которая так озадачивает современного ученого — “тайне” истинного Христианства, к которой можно приблизиться лишь с горячим любящим сердцем, а не с холодным равнодушием современного неверия, не естественного для человека, а являющегося аномалией истории.
Но давайте кратко отметим, почему православному христианину так близок духовный мир святителя Григория Турского.
Святитель Григорий — историк, но он не просто летописец голых фактов или мифический “объективный наблюдатель” типа современного ученого, смотрящего на все с “холодным отстраненным любопытством”. У него есть своя точка зрения, он всегда ищет в истории образец; пред его глазами постоянно то, что современный ученый назвал бы “моделью”, под которую он подгонял
