Уильям Шекспир - Троил и Крессида

Ну, что, троянец, скажешь?

Диомед!

Нет-нет, прощай: меня не одурачишь.

Она дурачит лучшего, чем ты!

Одно словечко на ухо.

Проклятье!

Царевич, ты расстроен. Удалимся,
Прошу тебя. Твой гнев растет и может
Ужасными словами разразиться.
Опасно здесь. Уйдем же, умоляю!

Нет, подождем, прошу тебя.

Довольно!
Уйдем. Ты вне себя. Уйдем, царевич!

Нет, подожди.

Но ты себя не сдержишь.

Нет, подожди. Клянусь мученьем ада,
Ни слова не скажу!

Так доброй ночи!

Ты сердишься как будто?

А тебя
Печалит это, жалкое созданье?

Сдержи себя, царевич!

О Юпитер!
Да, я сдержу себя.

Ах, опекун мой!

Нет-нет, прощай: уж больно ты хитришь

Да нет же, не хитрю я. Подойди же!

Ты весь дрожишь, царевич. Уходи!
Ты вне себя.

Вот по щеке его
Погладила.

Идем, идем со мною.

Нет, подожди. Юпитером клянусь:
Ни слова не скажу я. Как плотина,
Терпенье встало пред моей обидой.
Еще немного подождем.

Согласна ты?

Да, можешь мне поверить!

Так подари мне верности залог.

Сейчас.

Смотри, ты клялся все стерпеть.

Не бойся; я не чувствую себя:
Уж я не я, а лишь одно терпенье.

Вот, Диомед, дарю тебе рукав.

А где же клятва верности?

Царевич!

Я все стерплю. Я не подам и виду.

Его залог! Ах, как меня любил он!
Изменница!.. О нет! Верни его!

Да чей он?

Чей бы ни был — он опять
В моих руках. Нет, не хочу я встречи
С тобою, Диомед. Оставь меня.

Я отниму.

Его?

Да-да, его!

О боги! О залог любви бесценный!
Хозяин твой не спит и размышляет
И о тебе и обо мне, вздыхая,
Мою перчатку поднося к губам,
Как я тебя целую. — Только с сердцем
Моим ты у меня возьмешь залог!

Я сердце раньше взял, теперь — залог.

Поклялся я, что все стерплю спокойно.

Нет, Диомед, ты не возьмешь залога.
Я дам тебе другое что-нибудь.

Но чей он? Чей?

Не все ль тебе равно?

Нет, полно, ты признаешься мне, чей он.

Любившего меня сильней, чем ты.
Ты взял его. Бери же.

Чей же он?

Клянусь тебе Дианы светлой свитой,[39]
И ей самой его не назову я.

Так завтра сей залог на шлем надену,
Чтоб сразу подарившего найти.

Будь ты хоть дьявол сам и на рогах
Носи залог мой — вызову тебя!

Пусть говорят: что было, то прошло;
Я слово данное беру обратно.

Прощай же! С Диомедом шутки плохи!

Нет, погоди. Зачем же так легко
Ты сердишься?

Я не люблю глумленья!

И я, клянусь Плутоном, но, вернее,
Я не люблю глумленья над собою,
А вообще — люблю.

Так что ж, мне приходить?

Приди, о боги!
Приди, хотя меня замучит совесть.

Итак, прощай, до встречи.

Приходи же!
Троилу вслед один мой глаз глядит,
Другим же глазом страсть руководит.
О слабый пол! Все наши заблужденья
Зависят от игры воображенья.
Наш ум глазам подвластен, потому
Никто не верит женскому уму.

Еще разумнее она б сказала,
Признавшись, что распутницею стала!

Все кончено.

Да, все.

Так что ж стоишь ты?

Хочу я закрепить к душе моей
Все слышанное мною, слог за слогом.
Я вспоминаю разговор их нежный,
И думается мне, что это сон.
Еще осталась в сердце искра веры,
Еще надежда силится упрямо
Оспаривать свидетельство ушей
И глаз моих. Ведь и они нередко
Клевещут и обманывают нас.
Крессида ль здесь была?

Я не умею,
Царевич, привиденья вызывать!

Нет, это не она.

Увы, она!

Нет, не она. Ведь я в своем уме?

И я в уме. Но здесь была Крессида.

Нет, именем всех женщин я клянусь
И честью наших матерей — не верю!
Я не хочу поддаться клевете
Постыдной: ведь, Крессиду опозорив,
Всех женщин опозорю я! Не верю!

Но разве наших матерей она
Позорит?

Нет, ведь это не она!

Он собственным глазам уже не верит.

Нет, я не верю. То была другая,
То Диомедова была Крессида!
О, если красота имеет сердце,
А сердце клятвы свято соблюдает,
А клятвы соблюдать нас учат боги,
И если есть во всем закон и смысл,
Так это не она. О, я безумен!
С самим собою спорить я готов.
Все двойственно, и восстает мой разум
На самого себя, неутомимо
Твердя одно: нет, это не Крессида!
В душе моей великая борьба:
Как странно неделимое двоится,
Становится и небом и землей;
Но так неуловимо их различье,
Что даже тонкой нитью Арахнеи[40]
Нельзя его в пространстве обозначить.
О, верю, верю! Как врата Плутона,
Сознанье непреложно, что с Крессидой
Я связан как бы узами небес.
О, знаю, знаю: ныне эти узы
Разорваны, растоптаны, разбиты;
Теперь она сама из их обрывков
Искуснейшими пальцами своими
Связала новый тоненький шнурочек,
Чтоб к Диомеду привязать себя.