Дэвид Геммел
Троя. Повелитель Серебряного лука
Время подвигов, предательства, кровопролития и страха
Когда свирепые волны подняли юношу вверх, а потом бросили в морскую пучину, ему удалось зацепиться за какой-то обломок. Вспышка молнии, сопровождаемая оглушительными раскатами грома, озарила все вокруг. Под натиском следующей волны обломок почти выскользнул из рук. Он еще крепче схватился за доску, поранив ладони об острые края. Глаза воспалились от соленой воды и ужасно болели.
После того как из-за ужасного шторма корабль налетел на рифы и разбился, четверо мужчин пытались спастись, хватаясь за обломок палубы. Но неумолимая стихия одного за другим забирала обессиленных людей, а ветер далеко разносил их предсмертные крики. В живых остался только один из четверых — Гершом. Руки и плечи юноши, привыкшие к молоту с киркой и тяжелым мешкам, окрепли за многие месяцы работы в медных рудниках на Кипре. Но даже эта невероятная сила начала покидать его. Волна снова подхватила Гершома, подбросив обломок палубы длиной в семь футов. Он крепко схватился за доску, когда на него вновь со всей силой обрушилась вода. Море больше не казалось ему холодным — оно напоминало теплую ванну. Гершом почти слышал, как оно зовет: «Отдохни! Идем со мной! Закрой глаза! Отдохни в Зеленом море!»
«Сон означает смерть», — снова и снова повторял он про себя, цепляясь измученными руками за неровные края палубы. Несмотря на смертельную усталость, Гершом почувствовал острую боль. Мимо проплыло мертвое тело, которым уже завладела вода. Гершом узнал его — этот человек был моряком. Позапрошлой ночью, когда корабль сделал остановку на небольшом пляже за высокими скалами, он выиграл три медные монеты в кости и очень тогда обрадовался. Три монеты, хотя и не такие большие деньги, но их хватит, чтобы купить хороший плащ или девушку на ночь… Теперь лицо бедолаги не казалось таким счастливым: открытый рот навечно исказила гримаса боли, по остекленевшим глазам хлестал дождь.
Море унесло труп прочь, и Гершом видел, как он скрылся под водой. Еще одна волна налетела на Гершома — он ударился головой об обшивку палубы, за которую держался. Молния снова осветила небо, но раскатов грома не было слышно. Ветер стих, море успокоилось. Гершом подтянулся и перекинул ногу через обломок палубы, затем осторожно перевернулся на спину, дрожа от холода. Проливной дождь смыл соль с его глаз. Юноша посмотрел на небо. В образовавшемся просвете между грозовыми облаками показалась луна. Осмотревшись, он не увидел ни малейшего намека на землю. Шансы на спасение были невелики. Торговые суда старались держаться береговой линии, немногие из них заплывали так далеко.
… Тогда буря обрушилась с невероятной скоростью, сильный ветер налетел из-за высоких скал. Корабль как раз искал бухту, где можно было бы укрыться на ночь. Гершом сидел по правому борту и поначалу ни о чем не беспокоился. Он ничего не знал о море и не заметил признаков надвигающейся бури. Но, заметив тревожные взгляды, которыми обменялись другие гребцы, юноша обернулся. Порывы ветра становились все сильнее, кидая корабль из стороны в сторону и унося его все дальше от берега. Гершому был виден мыс у входа в бухту, и ему казалось, что он совсем близко. Темп движений гребцов начал замедляться. Два весла с правого борта столкнулись, нарушив общий порядок, одно из них упало в воду. Люди сбились с ритма, и судно оказалось во власти ветра. Огромная волна накрыла Гершома и гребцов, сидящих по правому борту. Тяжело нагруженный корабль начал накреняться. Судно перевернулось, и его поглотила вторая волна. Гершом услышал звук треснувшей под натиском воды обшивки. Море поднялось, и корабль под тяжестью добытого на рудниках груза затонул в считанные мгновения.
Когда Гершом зацепился за обломок палубы, он подумал, что, возможно, какая-то часть груза на затонувшем корабле была добыта им. Внезапно в памяти юноши возникло суровое лицо его деда: «Ты сам ищешь на свою голову неприятности, парень». Дед, как всегда, был прав. «С другой стороны, — подумал Гершом, — благодаря тяжелому труду на копях руки приобрели силу, которая и помогла пережить бурю». Дед бы обрадовался, увидев, как нежные руки его внука покрылись волдырями и ранами. Гершом работал на копях, чтобы получить за месяц деньги, которые дома тратил за секунду. По ночам он спал под старым одеялом в грязной землянке, а по его уставшему телу ползали муравьи. Здесь не было служанок, готовых броситься исполнять его малейшее приказание, или рабов, чтобы починить одежду. Никто не кланялся и не пытался угодить. Все женщины, которые жили во дворце и поместьях деда, восхищались мужественностью и силой Гершома и рады были ему услужить. Юноша вздохнул. Доступные девушки на Кипре вели себя с работниками каменоломен так же, если только у тех в карманах водились медные монеты.
Небо на юге озарила вспышка молнии. «Может быть, буря скоро закончится», — подумал Гершом. Его снова охватили воспоминания о деде, а вместе с ними пришло и чувство стыда. Он был несправедлив к старику. Дед вряд ли бы гордился поступком внука, ему не доставило бы радости и публичное наказание, к которому он его приговорил. Гершом покинул город и направился на побережье, где сел на корабль до Кипра. Он бы и дальше оставался на Кипре, если бы несколько дней назад не увидел в городе группу египтян. Гершом узнал двоих из них — это были писцы, которые приезжали вместе с купцом во дворец к его деду. Оба писца смотрели на него. Хотя у Гершома выросла густая борода, а волосы стали длинными и всклокоченными, но, все же, было бы странно, если б они его не узнали.
Собрав последние монеты, заработанные на копях, Гершом отправился в гавань, сел на песок и стал глядеть на корабли в бухте. К нему подошел кривоногий старик, кожа на лице которого покрылась морщинами и загрубела от долгого пребывания на солнце.
— Ищешь работу в море? — спросил он.
— Может быть.
— Ты из Египта? — старик заметил акцент Гершома.
Тот кивнул.
— Египтяне — прекрасные мореплаватели. У тебя плечи, как у хорошего гребца. — Старик присел на корточки, поднял камень и бросил его в воду. — На некоторых кораблях требуются гребцы.
— А на этом? — спросил Гершом, показав на большое, красивое двухпалубное судно, которое стояло на якоре в бухте. Корабль, сделанный из красного дуба, был великолепен, на его правом борту сидели сорок гребцов, а корпус сверкал в солнечных лучах. Гершом никогда не видел такого большого судна.
