XVII авентюра
Как Хетель пришел за своей дочерью на Вюльпензанд
847Король норманнов Людвиг и юный Хартмут-князь,
От странствия морского изрядно утомясь,
Сошли на дикий остров с дружиной для привала.
Большой была их свита, но радостей ждало их мало.
848Он звался Вюльпеизандом, широкий остров тот,
Отважные норманны, свершавшие поход,
Коням давали отдых и сами отдыхали.
Что близок час расплаты, об этом они и не знали.
849 И пленниц благородных на берег привели.
Насколько полонянки отважиться могли,
Они перед врагами печали не скрывали,
Оплакивали близких и участь свою проклинали.
850Везде на побережье уже зажглись огни.
Бойцы разбили лагерь. Надеялись они
Здесь в обществе красавиц пробыть семь дней иль боле.
Случилось по-другому, им горькая выпала доля.
851На острове пустынном, в необозримых водах
Они остановились и предвкушали отдых,
Но рыцари надежду напрасную питали
В кругухпрекрасных женщин семь дней отдохнуть на привале.
852Иx стан от Мателаны лежал в такой дали,
Что гордые норманны помыслить не могли
О том, что их стоянка для них бедой чревата
И в море спозаранку с друзьями появится Вате.
853Слуга вдали заметил корабль под парусами
И к Хартмуту явился с такими новостями,
Но рыцари, увидев кресты на парусине,
Сказали: «Пилигримы плывут поклониться святыне».
854А вскоре показались три корабля больших
И девять крепких барок, но те, кто плыл на них,
Креста во славу божью на платье не носили.
За свой позор и горе норманнам они отплатиля.
855Весь флот уже так близко к их стану подходил,
Что блеск щитов и копий норманнов ослепил.
«Гляди-ка, – крикнул Хартмут, – враги явились наши!»
Пришлось испить дружине и Людвигу горькую чашу.
856Ломались с треском весла в руках гребцов иных, —
Такое нетерпенье одолевало их.
И юным, и бывалым воителям на суше
Пришлось обороняться, чтоб только спасти свои души.
857Король и Хартмут взяли тяжелые щиты.
Они домой попали б еще до темноты,
Когда бы не прельстились привалом. Им казалось,
Что у отца Кудруны надежных друзей не осталось.
858«Доселе, – молвил Людвиг, – в игрушки я играл,
Врагов, меня достойных, впервые бог послал,
Они, я это чую, в сраженьях непреклонны.
Так всех озолочу я, кто станет под наши знамена».
859Стяг Хартмута норманны на берег понесли,
А к берегу так близко подплыли корабли,
Что их копьем коснуться оттоле было можно.
Я думаю, что Вате щитом прикрывался надежно.
860Такой жестокой брани еще не видел свет,
Уж на песке датчане свой проложили след.
Копье и меч булатный исход войны решали,
Сражались оба стана и мир заключать не желали.
861Везде борьба кипела на диких берегах,
Летели гуще стрелы, чем снег летит в горах,
Когда с альпийских склонов холодный ветер веет.
Все удалью блистали, но смерть никого не жалеет.
862Навстречу рою копий ответный рой летел.
Но побережьем Хетель не скоро овладел.
На полчища норманнов с мечом бросался Вате,
Был грозен старый воин, и он не щадил супостата.
863Король норманнов Людвиг на Вате наскочил
И рыцаря ударил копьем что было сил,
По воздуху обломки от древка полетели.
Был мужественен Людвиг. Тут к Вате друзья подоспели.
864На шлем врага обрушил свой острый меч старик,
Клинок его булатный до черепа проник.
Надел по счастью Людвиг рубашку под кирасу
Из абалийской ткани, а то бы не прожил и часу.[105]
865Отважный Людвиг Вате чуть жизни не лишил,
Но сам насилу спасся и скрыться поспешил;
Ведь были шутки плохи в бою с героем старым,
Он рыцарей немало прикончил смертельным ударом.
866Схватились вместе Ирольт и Хартмут. Их клинки
Секли ожесточенно стальные шишаки,
И звон мечей далеко на поле раздавался.
Был смел датчанин Ирольт, и Хартмут отважно сражался.
867Король зеландцев Хервиг не мог к земле пристать,
Тогда он в море прыгнул и брода стал искать.
В воде по горло стоя, явил в борьбе с волнами
Он мужество такое во имя служения даме.
868Враги его хотели в пучине утопить,
Но только и сумели, что копья расщепить
О крепкий панцирь. Хервиг на сушу устремился
И там в бою с врагам! за многих друзей расплатился.
869Покуда Хетель смело с дружиной наступал,
Вода побагровела от крови тех, кто пал.
И ток волны кровавой расплылся в море шире,
Чем мог копье забросить любой из воителей в мире.
870Героям тяжко было. Их столько шло ко дну,
Что, верно бы, хватило на целую страну.
Их миловали раны и не мечи сразили, —
Что нужды, не равно ли в какой оказаться могиле!
871Свое дитя родное отстаивал король,
Но в битве все терпели страдания и боль.
Друзья врагов разили и погибали сами.
Весь берег Вюльпензанда был мертвыми устлан телами.
872Но силы напрягали Нормандии сыны,
И были хегелинги неистовства полны.
Датчане показали, как надобно сражаться.
Кто жить хотел на свете, не должен был им попадаться.
873Там Ортвин, Морунг пашню костями засевали
И в схватке рукопашной соперников не знали,[106]
Покрыли оба славой себя на поле бранном,
Бесчисленные раны они наносили норманнам.
871Л доблестные мавры, как сказывали нам,
Явиться поспешили на выручку друзьям.
Нa их поддержку Хетель надеялся немало:
От их мечей сквозь шлемы горячая кровь выступала.
875Возможно ль быть храбрее, чем вождь их
Зигфрид был? Он кровью много светлых доспехов обагрил,
Воитель достославный, в тот день он бился люто.
И можно ль быть смелее, чем доблестный Вате и Фруте?
876Все изломали копья – и та и эта рать.
С друзьями вышел Ортвин Кудруну воевать.
В тот день они немало доспехов изрубили.
Сестра его рыдала и слезы все пленницы лили.
877Бойцы весь день сражались, однако рвенье их
Еще не истощалось и натиск не утих.
Тут злую неудачу датчане потерпели,
Когда они Кудруну отбить у норманнов хотели.
578Спускался вечер, солнце окутывала мгла,
Все хуже становились у Хетеля дела.
Норманны осмелели и удержу не знали,
Мечами рапы сея, Кудруну они защищали.
879Шел бой, пока героям не помешала ночь.
А на рассвете снова за Хетелеву дочь,
Себя не посрамляя, и стар и млад сражался,
И тут к вождю норманнов отец королевны прорвался.
XVIII авентюра
Как Людвиг убил Хетеля и ночью уехал оттуда
880Противники взметнули клинки над головой,
И каждый убедился, насколько смел другой.
Стяжал победу Людвиг, и Хетель пал на месте,
И разнеслись повсюду об этом печальные вести.
881Узнала королевна, что от руки норманна
Окончил жизнь плачевно владелец Мателаны,
В отчаянье рыдала, и девы слезы лили.
Не только что датчане – враги опечалены были.
882Узнал об этом Вате и вепрем закричал.
Он, требуя расплаты, удары расточал,
От них зари краснее стальные шлемы рдели,
И всей его дружиной отвага и злость овладели.
883Но как поможешь горю, когда король сражен?
Был Игаркой кровью вскоре весь остров обагрен.
О мире хегелинги нимало не радели,
Они вернуть Кудруну в свое королевство хотели.
884Герои марки Штурмен шли мстить за короля,
Все тяготы с бойцами из Валейса деля,
Датчане хегелингам, нортландцам помогали,
Все так упорно бились, что много мечей изломали.
885Отважный Ортвин рвался отмстить за смерть отца.
Датчанин Хорант, верность хранивший до конца,
Привел к нему на помощь своих людей немало.
День был уж на исходе, и темная ночь наступала.
886Герои наносили норманнам много ран.
Тут к Хоранту метнулся какой-то из датчан,
Звеня мечом. Тот воин был принят за норманна,
Нанес в потемках Хорант герою смертельную рану.
887Оплакал смелый Хорант собрата боевого, —
По голосу узнал он племянника родного,
И за своим штандартом[107] редеющему строю
Стяг павшего велел он нести из почтенья к герою.
888«Нас ждет не бой, а бойня, – возвысил Хервиг глас, —
День кончился, и солнца последний луч угас,
Мы перебьем друг друга, погибнет каждый третий
Из рыцарей, коль битву придется кончать на рассвете».
889Везде, где только Вате в сражение вступал,
Противник устрашенный с ним встречи избегал.
Выл гнев его неистов: непобедимый Вате
Туда отправил многих, откуда уж нету возврата.
890Пришлось прервать сраженье, пока не рассвело.
В обоих станах много героев полегло
От ран неисцелимых. Луну скрывали тучи.
И упустил победу той ночью воитель могучий.[108]
891Не вдруг утихла битва. Уже в глухой ночи
Натруженные руки оставили мечи.
Так близко друг от друга противники стояли,
Что блеск чужих доспехов при свете костров различали.
892В сторонку Людвиг с сыном пошли совет держать.
А после начал Людвиг с бойцами толковать:
«Зачем нам ждать рассвета с отважным Вате вместе,
Коль этот рыцарь грозный убить меня хочет из мести?
893Вы лучше под покровом наставшей темноты
Прилягте, положивши под головы щиты,
А после зашумите, чтоб враг не догадался.
Что я со всею ратью уйти с Вюльпензанда собрался».
894Дружинники покорно исполнили приказ,
И трубы и валторны зарокотали враз,
Как будто всей округой норманны завладели.
Свою большую хитрость король показал в этом деле.
835Тут стали девы плакать и громко причитать,
Но им под страхом смерти велели замолчать,
Мол, если кто не сдержит стенаний и рыданья,
Того в волнах утопят без жалости и состраданья.
896Сокровища забрали воители с собою,
Оставили убитых лежать на поле боя,
Скорбя о том, что много друзей не досчитались.
И корабли погибших стоять у причала остались.
897Так с помощью обмана уплыли ночью в море
Отважные норманны. А девы были в горе,
Что об отъезде тайном от близких умолчали.
А те, беды не чуя, до самой зари почивали.
898Ушли далеко в море задолго до денницы
Те, с кем друзья Кудруны надеялись сразиться.
Тут затрубил громово в походный рог свой Вате,
Хотел вести он снова войска и разбить супостата.
899Герои хегелинги, кто пеший, кто верхом,
На берег потянулись, чтоб встретиться с врагом
И Людвигу с дружиной отмстить в бою жестоко.
А их и след простыл уж, норманны плыли далеко.
900Узрели хегелинги пустые корабли,
Разбросанные платья, лежавшие в пыли,
И множество доспехов. Всё рыцари проспали
PI отомстить норманнам теперь навсегда опоздали,
901Узнал об этом Вате. Как был он огорчен,
Что, Людвигом убитый, король не отомщен,
Разбито много шлемов в сражении напрасном,
Еще придется плакать на родине женам прекрасным.
902С какой глубокой болью, разгневан и суров,
Отважный Ортвин павших оплакивал бойцов!
Он звал друзей: «В погоню! Мы чести не уроним,
Пока норманны близко, мы их, может статься, догоним».
903 Его призыву Вате был следовать готов,
Но вслушивался Фруте в протяжный шум ветров
И так сказал героям: «Что проку торопиться?
Сочтите: миль на тридцать норманны смогли удалиться.
904 Чтоб нанести урон им погонею своей,
У нас не наберется для этого людей,
Да их и не настигнем, – что толковать об этом!
Так не пренебрегайте, друзья мои, добрым советом,
905Вы раненых героев на барки отнесите,
Собрав тела убитых, их с честью погребите
На диком Вюльпензанде. Здесь головы сложили
Так много ваших близких. Нам надо укрыть их в могиле».
906Друзья, ломая руки, унынью предались,
Их, горше всякой муки, одна терзала мысль:
Потеряна Кудруна, враги ушли от мести,
С какой Яле к королеве теперь они явятся вестью?
907Рек Морунг: «Мы снесли бы и не такую боль,
Но как расскажешь Хильде о том, что пал король?
Плохого дара стоим мы – вестники позора.
Бежал бы я от Хильды, чтоб только не слышать укора».
908Искать повсюду стали они тела бойцов
И часто узнавали средь этих мертвецов
Своих единоверцев. Приказу Вате внемля,
Всех христиан убитых бок о бок сложили на землю.
909Советоваться стали, как дальше поступить.
«Их должно, – молвил Ортвин, – сперва похоронить,
Потом почтить их намять, здесь монастырь построив,
Куда польются вклады от родичей павших героев».
910Сказал на это Вате: «Ты добрый дал совет.
Их лошадей и платье еще продать нам след.
Добро, что здесь осталось от рыцарей убитых,
Пойдет на нужды бедных и горький удел облегчит их».
911Спросил отважный Ирольт: «Укрыть ли нам в могиле
Тела врагов, что столько нам горя причинили,
Иль воронам с волками оставить на съеденье?»
И мудрые сказали: «Их всех предадим погребенью».
912Страда прошла, и время нашлось для похорон.
Погибший смертью храбрых, был Хетель погребен,
И всех других убитых похоронили тоже,
Каким бы ни был род их и цвет их знамен или кожи.
913Особо положили всех мавров, что нашли.
И павших хегелингов отдельно погребли.
В особицу – норманнов. Всяк на своем погосте —
Прах рыцарей крещеных и храбрых язычников кости.
914 И целую неделю, закапывая прах,
Друзья о том радели за совесть, не за страх,
Как вымолить вернее у господа прощенье
Погибшим хегелингам за тяжкие их прегрешенья.
915Все дни по ним читали молитвы и псалмы,
И мертвых отпевали до наступленья тьмы.
Еще нигде на свете по окончанье битвы
Так дивно не служили в церквях, возглашая молитвы.
916Впоследствии монахи могилы опекали,
И триста гуф[109] за ними угодий записали
И монастырь воздвигли. Отцы госпитальеры[110]
На острове являли пример благочестья и веры.
917Те, у кого остались здесь близкие лежать,
Считали долгом лепту в обитель посылать
За упокой усопших. И процветало братство,
Три сотни гуф, не меньше, его составляло богатство.
918Да снидет милость божья на тех, кто там почили,
И тех, кто все заботы погибшим посвятили.
Герои хегелинги, что сохранили жизни,
Меж тем, покинув остров, к своей направлялись отчизне.
