Торкель отвечал:
– Нередко ваши советы приносили мне счастье.
И он спросил, думал ли Снорри о том, к какой женщине ему посвататься. Снорри отвечал:
– Ты должен посвататься к такой женщине, брак с которой будет наиболее почетен, и это Гудруп, дочь Освивра.
Торкель сказал, что это правда и что этот брак очень почетен.
– Однако меня смущает ее неукротимый нрав, – сказал он, – а также ее честолюбивые замыслы. Она будет требовать мести за своего мужа Болли. И мне кажется, что есть договоренность между ней и Торгильсом, сыном Халлы, и может случиться, что наше намерение ему не особенно понравится. Что же касается Гудрун, то она мне вполне по душе.
Снорри ответил:
– Я ручаюсь тебе, что от Торгильса тебе не будет ничего худого, и я надеюсь, что с местью за Болли кое-что случится раньше, чем пройдут ближайшие полгода.
Торкель отвечал:
– Может статься, это не пустые слова – то, что ты сейчас сказал. Но о мести за Болли я не могу думать иначе, чем прежде, если только какие-нибудь могучие хавдинги не возьмутся за это дело.
Снорри сказал:
– Я не буду возражать, если ты летом еще раз отправишься в плаванье. Посмотрим, что тем временем произойдет.
Торкель сказал, что так это и будет, и на этом они расстались. Торкель поехал на запад через Брейдафьорд к своему кораблю. Он взял Грима с собой в плаванье. У них был попутный ветер в летнее время, и они достигли юга Норвегии. Тут Торкель сказал Гриму:
– Ты хорошо знаешь, какие дела и события нас свели вместе, мне не нужно об этом тебе рассказывать, и я бы хотел теперь, чтобы наша связь распалась с меньшими трудностями, чем это казалось возможным некогда. Я тебя узнал как достойного человека, и поэтому я к концу хочу с тобой договориться, как будто никогда не имел враждебных помыслов против тебя. Я дам тебе столько товаров, что ты сможешь объединиться для торговли с достойными людьми, но не селись здесь в стране на севере, потому что многие из родичей Эйда тоже торговые люди, и они таят вражду против тебя.
Грим поблагодарил его за эти слова и сказал, что он никогда не осмелился бы просить так много, как ему предлагают.
На прощанье Торкель дал Гриму хорошие товары. Многие говорили, что он поступил очень великодушно. После этого Грим поехал на восток, в Вик, и там поселился. Его почитали достойным человеком, и этим кончается все, что можно сказать о Гриме.
Торкель провел в Норвегии всю зиму и считался там выдающимся человеком. У него были большие богатства, и он был предприимчив и неутомим.
А теперь нужно на некоторое время вернуться в Исландию и послушать, что там произошло, пока Торкель был в отъезде.
Гудрун, дочь Освивра, выехала из дому в пятом месяце лета в Долины. Она направилась в Тюккваског. Торлейк жил тогда то в Тюккваскоге, у сыновей Армода – Халльдора и Арнольва, то в Тунге, у Торгильса.
Той же ночью Гудрун послала человека к Снорри Годи с вестью, что она хочет говорить с ним на следующий день. Снорри сразу же пустился в путь в сопровождении одного человека и ехал, пока не достиг реки Хаукадальсы. К северу от реки есть скала, которая называется Хавди. Это место принадлежит к землям Лекьярскога. Гудрун назначила это место для своей встречи со Снорри. Оба приехали почти одновременно. С Гудрун был один спутник. Это был Болли, сын Болли.[38] Ему было тогда двенадцать лет, но он был совсем как взрослый силой и разумом, так что было немало людей, которых нельзя было счесть настоящими мужами по сравнению с ним, хотя по годам они уже были взрослыми. При нем был также меч Фотбит.
Снорри и Гудрун тотчас же завели беседу, а Болли и спутник Снорри сидели на скале и наблюдали за проезжающими по всей округе. И после того, как Снорри и Гудрун обменялись новостями, Снорри спросил ее, какое новое происшествие заставило ее так спешно за ним послать. Гудрун сказала:
– Это правда, что для меня то происшествие, о котором я теперь сообщаю, все еще ново, хотя оно случилось двенадцать лет тому назад, потому что я хочу поговорить о мести за Болли. Для тебя это не должно быть неожиданным, поскольку я не один раз напоминала тебе об этом. Я хочу также сказать о том, что ты обещал мне некоторую поддержку, если я запасусь терпением, но теперь, как мне кажется, утрачена надежда, что ты позаботишься об этом деле. Я ждала так долго, сколько могла принудить себя, а теперь я хотела бы получить от вас совет, против кого должна быть направлена эта месть.
Снорри спросил, каковы ее намерения. Гудрун сказала:
– Мое желание таково, чтобы не все сыновья Олава остались невредимы.
Снорри сказал, что не может допустить, чтобы они напали на людей, самых уважаемых во всей округе.
– И к тому же, – продолжал он, – они близкие родичи тех, кто должен отомстить. Пора прекратить эти усобицы внутри рода.
Гудрун отвечала:
– Тогда нужно напасть на Ламби и убить его. Так мы отделаемся от самого злобного из врагов.
Снорри отвечал:
– Есть причины, по которым Ламби следовало бы убить. Но мне не кажется, что это будет надлежащей местью за Болли. При переговорах о примирении мало будет почета для Болли, если сба эти убийства будут приравнены друг к другу.
Гудрун сказала:
– Может статься, что мы не сумеем нанести равный ущерб людям из Лаксдаля и добиться справедливости. И все же кто-то должен заплатить за утрату, в какой бы долине он ни жил. Тогда следует обратиться против Торстейна Черного, потому что ни один из них не поступил хуже в этом деле, чем он.
Снорри отвечал:
– Торстейн в этом деле повинен так же, как все те люди, которые отправились в путь, чтобы убить Болли, но не коснулись его оружием. Однако ты оставляешь в покое одного человека, который, как мне кажется, больше заслужил мести и который принес Болли смерть. Это Хельги, сын Хардбейна.
Гудрун отвечала:
– Это верно. Однако я не могу примириться с тем, чтобы все эти люди, ненависть к которым у меня до сих пор все возрастала, продолжали спокойно жить.
Снорри отвечал:
– У меня есть хороший совет. Пусть Ламби и Торстейн отправятся в поход против Хельги с твоими сыновьями. Ламби и Торстейн заплатят тогда немалую цену за мир. Но если они этого не захотят сделать, тогда я не замолвлю за них больше ни слова, и пусть они будут наказаны так, как вам будет по нраву.
Гудрун спросила:
– Какой путь должна я избрать, чтобы заставить этих людей принять участие в том походе, о котором ты говорил?
Снорри отвечал:
– Это должен решить тот, кто будет главарем этого похода.
Гудрун сказала:
– Тут нам понадобится твой совет, кого назначить главарем и предводителем этого похода.
Тогда Снорри улыбнулся и сказал:
– Ты уже, как видно, выбрала нужного человека для этого.
Гудрун отвечала:
– Это ты говоришь, верно, о Торгильсе.
Снорри подтвердил, что это так. Гудрун сказала:
– Я говорила об этом с Торгильсом, и можно считать, что это ни к чему не привело, потому что он поставил условие, которое я не могу принять. Но Торгильс не отказывался отомстить за Болли, если он получит согласие на брак со мной. Однако это невозможно, и поэтому я не буду просить его принять участие в этом походе.
Снорри сказал:
– Я дам тебе совет, потому что я не хочу, чтобы Торгильс не смог принять участие в этом походе. Ты должна дать ему обещание на брак, однако с той оговоркой, что ты не выйдешь ни за какого другого человека, который находится здесь в стране, кроме Торгильса, и это будет правдой, потому что Торкеля, сына Эйольва, теперь нет здесь в стране, а ему я обещал брак с тобой.
Гудрун отвечала:
– Он заметит эту хитрость.
Снорри возразил:
– Он, конечно, ее не заметит, потому что Торгильс более известен своей пылкостью, чем своим умом. Заключи эту сделку при немногих свидетелях. Пусть будет при этом Халльдор, его названый брат, но только не Арнольв, потому что тот умнее, и пусть я буду виноват, если ничего не выйдет.
После этого Гудрун прекратила с ним разговор, и они друг с другом простились. Снорри поехал домой, а Гудрун – в Тюккваског. На следующее утро после этого Гудрун выехала из Тюккваскога, и двое ее сыновей вместе с ней. И когда они ехали вдоль Скогарстранда, они увидели, что за ними едут какие-то люди. Те ехали быстро и вскоре их нагнали, и это был Торгильс, сын Халлы. Они дружески приветствовали друг друга. После этого они поехали все вместе дальше, в Хельгафелль.
Через несколько дней после того, как Гудрун вернулась домой, она призвала сыновей для беседы к себе, в свой огород. И когда они явились, они увидели, что там, на земле была разостлана полотняная одежда, рубашка и полотняные штаны. Все это было в крови. Тут Гудрун сказала:
– Это платье, которое вы видите перед собой, должно подвигнуть вас на месть за отца. Я не хочу тратить много слов, потому что нечего ожидать, что на вас подействуют речи, зовущие к мести, если вы ничего не почувствуете при виде таких знамений и напоминаний.
