Коль правда, что, рискнув собой,
Гаван начать решится бой,
То я, признаться, очень
Его судьбою буду озабочен.
Еще ни разу, никогда
Так не грозила ему беда,
Урон достоинству и чести...
Нет, на его оказаться месте
Не пожелаю и врагу!..
Но не отметить не могу,
Что и противнику Гавана
Завидовать пока что рано.
Меня, однако, не страшит
Его судьба... Он сокрушит,
В сраженье равный рати целой,
Кого угодно дланью смелой.
Он войску равен был один!..
На нем, краснее, чем рубин,
Доспехи алые сияли,
Из дальней вывезены дали,
Наверно, из заморских стран...
От многих смертоносных ран
Или от гибели возможной
Щит охранял его надежный,
На коем не сочтете дыр...
По явной видимости, мир
Давно был рыцарю неведом
На тягостном пути к победам,
Которыми себя он тешил...
И вдруг мой герой Гаван опешил,
Узрев на шлеме чужестранца
Цветущую ветку Грамофланца...
И понял рыцарь потрясенный,
Что это – собственной персоной
Король Грамофланц возник пред ним,
Жаждой сражения одержим...
Как быть?.. Увы, придется драться,
Хоть битвою полюбоваться
Не сможет дама ни одна
С балкона или из окна,
Что сожаления достойно...
Турниры, схватки, даже войны
Привыкли дамы наблюдать.[151]
Обычай надо соблюдать!..
А эти, коих рок заставил
Сойтись, не нарушали правил
Военных игр, избави Бог!
Здесь каждый сызмальства берег
Святые рыцарские нравы.
При этом, рассуждая здраво,
Меня никто не убедит,
Что, кто в турнире победит,
Не понесет по меньшей мере
Наибольшие потери...
Велик ущерб, я бы сказал,
А выигрыш ничтожно мал.
И часто заслоняют беды
Сияние самой победы...
Слепая ненависть сильней
Приятья, дружбы давних дней...
...Но слушайте! Они столкнулись!..
Сначала кони их взметнулись,
На землю сбросив седоков
С великим множеством синяков...
Поднявшись, принялись они снова
Колошматить один другого,
Орудуя мечами,
Как мужики – цепами...
Смешались в битве той роковой
Обломки щитов с зеленой травой...
Давно б дерущихся разняли,
Но в замке-то не знали,
Что между ними бой идет,
А также кто здесь бой ведет:
Все в замке сном забылись,
Пока герои бились...
Спохватятся покуда, -
Обоим будет худо!..
. . . . . . . . .
. . . . . . . . .
К утру Артуровы посланцы
Явились в крепость к Грамофланцу,
И ждет он вести от послов:
Гаван-де встретиться готов,
Он-де ваш вызов принимает,
О чем-де и напоминает...
...В ту пору Грамофланца рать
Большое пространство смогла занять
Меж крепостью и морем,
Что было выгодно, не спорим...
...Пестро у короля во стане!
Здесь рыцари, и горожане,
И лучники, и конники,
И дамы, и их поклонники...
Особенно много – прекрасных жен!
Король ими прямо-таки окружен
Как бы живым забором...
Меж тем все одержимы сбором
В поход, туда, под Иофланц,
Где достославный Грамофланц
Гавана встретить хочет:
Мечи дружина точит...
...Итак, велит он собираться,
Лежа на пальмовом матраце
В своем роскошнейшем шатре,
Прохладном при такой жаре...
Над ним все дамы колдовали,
На него набедренники надевали,
И наколенники, и наплечники,
Чтоб стрел и копий наконечники
Пронзить монарха не могли...
И тут как раз послы вошли...
На гордеца взглянувши хмуро,
Рек старший: "Короля Артура
Мы паладины и гонцы.
Идет молва во все концы
О славном нашем государе
И о его прекрасном даре
Врагов строптивых побеждать.
Вас, полагаем, убеждать
В его могуществе не стоит...
Тем более нас беспокоит,
Как вы осмелились и отчего
Племяннику его
Свой дерзкий бросить вызов.
Тем самым короля унизив?!
Пусть даже он виновен в чем,
Ваш спор не разрешить мечом, -
Напрасно только меч иступится:
Весь Круглый стол за Гавана вступится
Мы все здесь братья его и друзья!.."
...Король ответил: "Нет, нельзя
Наш спор окончить миром.
Сегодняшним турниром,
Который будет весьма кровав,
Сама судьба решит: кто прав,
Покрытый в битве правой
Презреньем или славой!.."
. . . . . . . . .
И с ложа Грамофланц восстал.
Король доспехами блистал...
Двенадцать дев для господина
Принесли подобие балдахина,
Плат распластав над его главой
Во время скачки верховой...
Две девы, что красой сияли,
С князем рядышком скакали.
Он ласково взирал на них,
На красавиц молодых.
. . . . . . . . .
. . . . . . . . .
И продолжает Авентюра:
Посланцы короля Артура
Назад спешили, в лагерь свой.
Вдруг их глазам открылся бой!..
Гаван (как он сюда пробрался?!)
С каким-то паладином дрался.
Послов безмерный страх объял:
Гаван держался, но сдавал...
Знать, нелегко пришлось герою.
Противник был сильнее втрое.
И, весь в крови от свежих ран,
Был сдаться вынужден Гаван...
Послы, едва его узнали,
Его по имени назвали.
«О господин Гаван!..» И вдруг
Противник выронил из рук
Копье в тоске невероятной
И отшвырнул свой меч булатный.
И, зарыдав, воскликнул он:
"Я проклят! Я приговорен!
Счастье навек от меня отвернулось!..
(Вот ведь как дело-то обернулось!)
Средь всех грехов моих, средь всех,
Я совершил тягчайший грех!
С себя вины я не снимаю,
Хотя, конечно, понимаю -
Вновь на рассудок мой лег туман...
Так, значит, это был – Гаван?!
Я, стало быть, с Гаваном дрался?!
Мой друг Гаван! Не он мне сдался,
А я своей беде сдаюсь
И побежденным остаюсь!.."
Услышав эти зовы,
Гаван воскликнул: "Кто вы?
За что вы так добры ко мне?..
Все происходит как во сне.
Когда б вы сначала все это сказали,
То битву бы я проиграл едва ли...
Однако знать желаю я,
Кем слава отнята моя
И у кого мне ее найти,
Коль наши скрестятся пути.
И я заклинаю вас всеми святыми:
Свое мне назовите имя!.."
"Так знай же, сородич мой дорогой,
Я – Парцифаль, и не кто другой!.."
Гаван сказал: "Поистине,
Кривыми путями пришли мы к истине
Два простодушных сердца злоба
Едва не довела до гроба.
Твоей рукой побеждены,
Мы для любви возрождены,
Для верности блаженной,
Для радости священной.
Так, выиграв со мною бой,
Победу ты одержал над собой!.."
...И тут Гаван, лишившись сил,
К небу очи закатил
И пал на землю бездыханным...
Послы склонились над Гаваном,
Который бледен был и нем...
С него тотчас же сняли шлем
И стали махать над Гаваном
Его павлиньим султаном.
От этого маханья
К нему вернулось дыханье,
А вскоре вернулась и сила...
Так Верность его воскресила!..
...Тем временем под Иофланц
Спешил с дружиной Грамофланц.
(Согласно правилу, любое
Король мог выбрать место боя,
И это было оттого,
Что вызвал он, а – не его...)
. . . . . . . . .
Но вот уже видна поляна,
Где Грамофланц проткнет Гавана...
Вдруг – что такое?.. Под кустом
Его противник, сняв шелом,
Лежит изранен да измучен...
Ого! Да тут, видать, получен
Удар, при этом – не один!..
Ужель сей юный господин
Опередил своим турниром
Того, кто признан целым миром?!
Кто эта странная особа?!
Но те молчали оба...
...Понятен Грамофланца гнев.
Но, жженье ран преодолев,
Герой Гаван с земли поднялся.
Сражаться он не отказался.
Напротив!.. Без излишних слов
Он рек: «Извольте... Я готов...»
Но Грамофланц был недоволен:
"Гаван, ты ранен или болен,
И мне, признаться, жаль до слез,
Что раны тебе не я нанес...
И все-таки о бранной встрече
Сейчас не может быть и речи...
Со слабыми я не дерусь,
Скорее с бабами берусь
Сражаться, чем с твоим бессильем.
Победу не возьмешь насильем:
Такой победе – грош цена!..
Приятного желаю сна!
А после отдыха ночного
С тобой мы в битву вступим снова!.."
...Сей речи Парцифаль внимал.
Он не ослаб, он не устал,
Он был собою превосходен
И явно для ристанья годен.
Когда король на него поглядел,
Парцифаль уже снова свой шлем надел
И рек с любезностью отменной:
"Прошу вас не спешить с отменой
Ристанья славного сего.
Я вместо родича моего
Готов под вашим ударом пасть,
Коль того возжелает Господня власть,
Или, напротив, вашей кровью
Отмыть Гавана от злословья!.."
Но Грамофланц промолвил: "Нет!
Он должен сам нести ответ!..
Вы, по всему видать, герой,
Но не вам предназначен этот бой!.."
. . . . . . . . .
Герой Парцифаль, скажу вам без лести,
Не посрамил сословной чести,
И рассуждали знатоки
О доблести его руки:
"Да, равных нет ему, пожалуй!
А этот выпад небывалый!
А этот натиск! А удар!
Здесь – вне сомнений – божий дар!.."
...Теперь сказать необходимо,
Как возвратились побратимы,
Прервавши бранную игру,
Назад, к Артурову двору.
Героев радостно встречали,
Им славу трижды прокричали,
А Парцифаль был столь прелестен,
Столь среди рыцарства известен,
Столь обожаем и любим,
Что все склонились перед ним.
Все только на него глядели...
...Герои на себя надели
Новые наряды,
Чему они были крайне рады...
...Повсюду слух распространился:
"А Парцифаль-то возвратился!
Тот самый?!" – «Да неужто он?!» -
Так слышалось со всех сторон...
...Гаван сказал ему: "Ответь,
Ты не хотел бы посмотреть
На четырех высоких жен,
Обладательниц корон?
При этом все они, вчетвером,
С тобою связаны родством...
Однако и помимо них
Здесь много прелестных дам других.
Их красоту всем сердцем славлю!
Идем же, я тебя представлю!.."
Но отпрыск Гамурета рек:
"Гаван, ты добрый человек
И мне добра желаешь, зная,
Как судьба меня всюду преследует злая.
Но едва ли порадует женский взор
Меня, на коего позор
В долине Плимицоля лег...
И чем, скажи, я их так привлек?..
Спасибо за великодушье,
Но, как от страшного удушья,
Я погибаю от стыда
И перед дамой никогда
Отныне не предстану!.."
Вот что сказал Парцифаль Гавану.
Тогда Гаван сказал: "И все ж
Со мною ты к ним сейчас же пойдешь!"
Он говорил с притворным гневом
И привел его к четырем королевам.
И не презренье, не наказанье
Героя ждали, а лобзанья!..
...Оргелуза тоже не удержалась,
А лобзая героя, сердцем прижалась
К нему, кто так много ей принес
И радости, и горьких слез.
И стыд ее снедал жестокий...
Но как ее пылали щеки!
Как всю ее эта встреча жгла!..
Себя она еле превозмогла...
. . . . . . . . .
Текла приятнейшая беседа.
Меж тем пришла пора обеда.
Гаван Оргелузу просит честь
Оказать Парцифалю, с ним рядом сесть.
И она отвечает: "Не желаю,
Слишком многое пережила я.
Он, беспощаден, строг, суров,
Нас, женщин, высмеять готов.
Мы для него предмет издевок.
На то и молод он, и ловок,
Да и могуч, как всем видать,
Чтоб бедным женщинам страдать...
Увы! Нет с болью в сердце сладу...
Но, коль вам угодно, я с ним сяду,
Боясь произнести хоть слово,
Чтоб он меня не обидел снова!.."
Рек Парцифаль: "Не может быть,
Чтоб смел я даму оскорбить..."
. . . . . . . . .
Едва закончился обед,
Распространяя дивный свет,
Артур с Гиневрой прискакали,
Чтобы узнать о Парцифале...
"Ну, здравствуй же, наш Рыцарь Красный!
Ты путь проделал весьма опасный!
Но, слава Богу, ты жив-здоров
И снова под наш вернулся кров!.."
Королевскую чету,
Излучавшую силу и доброту,
Дамы и рыцари сопровождали
И с восхищеньем увидали
Героя... "Гляньте! Вот он – сам!
В окружении самых прекрасных дам!.."
...Он был воистину красив!..
...Соизволенья не спросив,
Все лобызать героя начали,
Чем Парцифаля озадачили.
И он Артуру говорит:
"Король! Тягчайшей из обид,
В бесчестье страшным обвиненьем
(То явью было, не сновиденьем!)
Меня – увы! – смогли заставить
Круг рыцарей твоих оставить...
И я ушел в далекий путь,
Стремясь достоинство вернуть
И честь, казалось бы, утраченную...
Ушел, чтоб плату, мне назначенную,
За грех мой полностью внести
И этим честь свою спасти...
Ах, столь огромен был залог,
Что, полагаю, всякий мог,
Будь на моем он месте,
Вообще утратить остатки чести.
Так молвите, правды не тая:
Неужто столь порочен я,
Столь несчастен и столь смешон,
Что всяких достоинств судьбой лишен?
Или мне все-таки дано
Достоинство, хотя бы одно?!
Несчастен я... Но тем не менее
Приму любое ваше мнение
Как справедливый приговор!.."
И тут всеобщий раздался хор,
Все заговорили разом,
Что, видно, он утратил разум,
Коль сам достоинств своих не зрит!..
О нем полмира говорит,
И он настолько славен,
Что никто с ним в славе не равен,
И на славе его – ни пятна, ни крапинки,
Ни самой малой царапинки...
И королю сказал наш друг:
"Тогда верни меня в свой круг
Героев Круглого стола,
Коль вновь к тебе меня привела
По воле Господа Бога
Жизненная дорога!.."
. . . . . . . . .
Он был, конечно, возвращен...
И все ж, как прежде, поглощен
Желанием сразиться
С тем, кто Гавана сразить грозится.
...И он говорит Гавану:
"Я с Грамофланцем биться стану,
Свое искусство применю
И тебя, мой родич, подменю
В поединке предстоящем,
Смертной гибелью грозящем.
Ведь я тоже в сад его попал
И ветку с дерева тоже сорвал.
Мне честь моя возвращена,
Так пусть она будет воплощена
В нашем святом, едином деле -
Ради него мы кольчуги надели!..
С Грамофланцем мы бились оба,
Нас обоих готова казнить его злоба.
Так не все ли равно, кто с ним вступит в бой?..
...Мы состоим в родстве с тобой,
Друг другу всех родней мы в мире целом,
Одним мы стали целым!..
Я Грамофланца накажу
И правоту твою докажу!.."
...Но мой Гаван ответил строго:
"Сородичей у меня слишком много,
И, слава Богу, братья есть...[152]
Мне приказывает честь
Вступить в поединок самому,
Не отдавая никому
Законнейшего права
Познать позор иль славу!.."
...Ночь приближается... Густой
Земля окрашена темнотой...
Лишь кое-где огонь горел...
Свои доспехи осмотрел
Парцифаль, благородный воин:
Нет ли в шлеме где пробоин,
Кольчуга ли совсем цела,
Так, чтоб в бою не подвела,
Достаточно ли щит надежен?
Но нет! На щит и не похож он:
Весь продырявлен, весь пробит.
Такой от стрел не оградит,
А от копья – тем боле...
Пришлось ему поневоле
(Чтоб Грамофланца победить!)
Оруженосца разбудить:
"Ну, что глаза таращишь?!
Мне новый щит притащишь!..
И – понял? – оседлав коня,
Здесь до рассвета жди меня..."
...И рыцарь спать улегся,
Покуда не зажегся
Рассветным заревом восток...
Он сил почувствовал приток.
Пред ним лежали его доспехи,
И он не сомневался в своем успехе!..
...Но Грамофланца вспомнить надо...
Терзала, грызла его досада:
Как оказался он слепым?!
За что судьба так шутит с ним?!
Став жертвою самообмана,
Как смог принять он за Гавана
Сына могущественного Гамурета?
В чем тут причина?.. Но ответа
Он должного не находил...
...Вот по шатру он походил,
Затем, лишь только день зарделся,
Разрядился, разоделся
В наряд сверкающий, стальной
(Во имя девушки одной!)
И поспешил на место схватки,
Пылая, словно в лихорадке,
Весь жаждой боя распален...
Но не Гавана видит он,
А все того же – Парцифаля,
Чьи очи местность озирали...
Могуч и грозен, весь в броне,
Сидел он на своем коне -
Величественная фигура!..
(Герой из лагеря Артура,
Надевши панцирь свой и шлем,
Ушел, не встреченный никем...)
...Итак, не проронив ни слова,
Один копьем толкнул другого,
Но знайте: о надежный щит
Ударившись, копье трещит.
И вскоре щепки полетели...
Однако мира не хотели
Дерущиеся нипочем!..
Копье сломал – рази мечом! -
Гласит одна из древних истин...
Как Грамофланцу ненавистен
Наш друг, герой наш – Парцифаль!..
Но нам не Парцифаля жаль
(Пустяк: царапины, ушибы!)...
И с Грамофланцем не смогли бы
(Какой ни есть, а все ж – король)
Сейчас его оплакать боль.
Нам жаль, – скрывать от вас не стану,
Что исковеркало поляну
Со множеством цветов, цветков
Железо рыцарских подков!
Нам внятна боль иного рода:
Войной осквернена природа!
Что значат доблесть, долг, права,
Когда потоптана трава?!
...Меж тем Гаван спешит на битву.
Он Богу сотворил молитву,
Ему епископ мессу пел,
Чтоб он в сраженье преуспел,
Ему прекрасными платками,
Держа их дивными руками,
Махало столько знатных дам!..
(Жаль, правда, что я не был там...)
И вдруг донесся слух зловредный,
Что Парцифаль исчез бесследно.
Как так исчез? Не для того ж
(Гавана охватила дрожь),
Чтобы на милость свой гнев сменить
И всех враждующих примирить!..
Нет, подозренье это ложно!
Нет, это было б невозможно!
Скорей всего, он там опять
Решил за друга постоять!..
...Итак, под шум рукоплесканий,
Под звуки всхлипов и рыданий,
В доспехи яркие одет,
В сознании благих примет,
Летит Гаван на зов судьбы,
Туда, в кипение борьбы!..
...К поляне стягивались рати...
Артур, в сопровожденье знати,
За поединком наблюдал.
Сын Гамурета наседал,
А Грамофланц сопротивлялся,
Но ясно было: похвалялся
Он перед рыцарями зря,
Еще недавно говоря,
Что лишь с двумя, с тремя, не менее,
Достоин он вести сражение, -
А тут дерется он с одним
И справиться не в силах с ним.
(Один тот шестерых заменит!
Король его еще оценит...)
Где спесь, бахвальство, страсть? – Исчезли!..
...С коней своих герои слезли,
Чтобы, вступивши в пеший бой,
Закончить спор между собой.
Их лица зноем полыхали,
Мечами руки их махали,
Менялись, в воздухе звеня,
Во время взмаха лезвия...
Одно, однако, было ясно:
Сраженье продолжать напрасно,
К нему утрачен интерес,
Поскольку явен перевес...
Оружие решило спор!..
Но вот летят во весь опор
На поле битвы с двух сторон
Пять достославнейших персон
С непокрытыми главами.
Торжественными словами
Они сейчас объявят тут,
Что порешил высокий суд...
И вот Судейского Совета
Решенье: "Отпрыск Гамурета
Победу в битве одержал!"
Нет, Грамофланц не возражал.
Он Парцифалю сдался...
Так, стало быть, ни с чем остался
Сын Лота, наш Гаван, наш друг!..
И рыцарь произносит вдруг:
"Король! Вчера, как все видали,
Вы на ночь мне передышку дали
И, отличаясь истинным благородством,
Своим не воспользовались превосходством.
Сегодня я вам тем же самым отвечу,
На завтра перенеся нашу встречу,
Чтоб вы оправились от ран..."
Так сказал Грамофланцу Гаван...
Противник, согласившись с ним,
Тотчас отправился к своим...
И все вокруг оцепенело...
Но тут Артур вмешался в дело.
Парцифалю он сказал:
"Ты Грамофланца наказал,
Однако с помощью обмана:
Себя ты выдал за Гавана.
И – я скажу тебе в укор -
От нас ты ускользнул, как вор,
Сбежал! Иначе – не посетуй -
Битвы не было бы этой.
Но вышло так: ты – победитель,
Гавановой славы похититель.
Но пусть Гаван не обижается,
Час новой битвы приближается!.."
Гаван сказал: "Поверь, я рад,
Что названый мой брат
Победы доблестью добился.
Он честно и бесстрашно бился.
Что касается меня,
Дождаться завтрашнего дня
Только бы достало сил,
Чтоб я погиб или победил!.."
...И в лагерь кони их помчали,
Где дамы и девы их всех встречали...
. . . . . . . . .
Меж тем о доблестном Парцифале
В войсках противника узнали,
Что, мол, на всей земле герой
Такой не сыщется второй:
Славнейший среди славных,
Ему нет в мире равных.
. . . . . . . . .
Король меж тем всю ночь не спал,
Письмо возлюбленной писал,
Чтоб Итонии своей с гонцом
Послать послание с кольцом...
. . . . . . . . .
И утром, с помощью посланца,
От доблестного Грамофланца
Не к Артуру пришло донесенье, -
К Итонии пришло объясненье.
И я его на память вам
Почти дословно передам...
"Прими мой привет, о привета достойная!
Твой образ пронес сквозь беды и войны я.
Прелестная дева, речь идет о тебе -
Моем утешенье в безутешной судьбе.
Моя любовь сплелась с твоей
Наподобие корней.
Ты сердце верностью укрепила,
Живой водой его окропила...
Верность в тебе заключена,
Неверности ты лишена.
В твоей любви заложен совет,
Как различать мне, где – мрак, а где – свет.
О ты, кто мною, как жизнь, любима,
Твоя добродетель неколебима,
Она, Южной подобна Звезде,
Светит мне всюду и везде...
Наши любви не должны разлучиться,
Чему бы в мире ни случиться!
Всю жизнь поклоняться себе заставь
И в трудный час меня не оставь!..
Я знаю: тот, кого злоба точит,
Меня разлучить с тобою хочет.
Но ты подумай о нас двоих
И уговоров не слушай злых.
Моя любовь тебя не порочит,
Она только верность твою упрочит.
Не забудь меня, своего слугу!
Клянусь служить тебе, как смогу!.."
...Итония утром, часу в восьмом,
Пришла к Артуру с этим письмом.
Слезы ее заливали щеки...
Артур прочитал Грамофланца строки
И молвил так: "Дорогая племянница,
К тебе он, как видно, всем сердцем тянется.
С тех пор как род существует людской,
Возможно, любви не бывало такой...
Над этим письмом ты не плачь и не смейся,
А с ним в едином страданье слейся,
Его в испытании не оставь,
А все остальное – мне предоставь...
Чтоб высушить эту твою слезинку,
Я воспрепятствую поединку,
И твой возлюбленный будет жив,
Твое снисхождение заслужив...
И все ж одного я никак не пойму:
Клингсор тебя заточил в тюрьму,
А Грамофланц пребывал на воле.
Чувство меж вами вспыхнуть могло ли?..
Да ты хоть видала его когда?.."
Дева ответила: "Никогда,
Я с ним ни разу еще не видалась
И вся поэтому исстрадалась.
А чувство возникло само собой...
Я, дядя, к вам обращаюсь с мольбой:
Если я смею об этом просить,
Молю Грамофланца сюда пригласить,
И я его наконец увижу
И, думаю, сим никого не унижу..."
. . . . . . . . .
. . . . . . . . .
О, пусть возликуют ваши сердца!
К Артуру привели гонца,
И чрез того молодого посланца
Он в гости к себе пригласил Грамофланца.
Как преданья говорят,
Грамофланц был безмерно рад.
Он был Счастием оглушен,
Поскольку в гости приглашен
Был как бы к Счастию самому,
И счастливейший жребий выпал ему!..
С немногочисленною свитой,
Однако достаточно именитой,
Он тотчас же пустился в путь...
Здесь следует упомянуть,
Что все одеты были с толком,
Блистая бархатом и шелком
С отделкой темно-золотой...
Король сокольничих с собой
На всякий случай прихватил.
Казалось, Грамофланц спешил
На соколиную охоту
(Хоть он испытывал охоту
Совсем не к ловле соколов, -
Король был все отдать готов,
Одним желанием томимый -
Скорее встретиться с любимой)...
...Меж тем скакал ему навстречу
(Зачем скакал, я вам отвечу)
Со свитою король Артур.
С ним был юный Беакур,
Глазами, локонами, нежной кожей
С Итонией, сестрой своей, схожий.
. . . . . . . . .
Скакали лесом и полями.
И наконец меж королями
Встреча желанная происходит!..
Всех красотою превосходит,
Конечно, юный Беакур.
(Все верно рассчитал Артур...)
Грамофланц спросил кого-то:
«Кто этот юноша?» – "Сын Лота!
Юный рыцарь Беакур...
Как он красив, как белокур!.."
...И Грамофланц, услышав это,
Смекнул: "Так вот они, приметы,
По коим я его сестру,
Узнаю, если не умру!..
Из-за нее сюда я прибыл
На радость или же на погибель!.."
И он с волненьем руку сжал
Тому, чью сестру он обожал...
. . . . . . . . .
Итак, примчались в лагерь... Там
Артур собрал сто прекраснейших дам,
Сто вернейших подруг, сто чистейших сестер,
Пригласив их в самый большой шатер...
И Грамофланц, входя, притих:
Ведь его Итония была среди них!..
Вошла Гиневра дорогая,
Гостям и рыцарям предлагая
Сердечно их облобызать,
Чтоб им приятье свое доказать...
...Но собрались здесь не на танцы!
Артур промолвил Грамофланцу:
"Прошу, оглянитесь по сторонам,
Поскольку стало известно нам,
Что вы одну особу ждете...
И если вы ее найдете,
Узнаете, кто здесь – она,
Возможность будет вам дана
С ней тотчас же облобызаться!.."
...Тут я хотел бы вам признаться:
Король еще по письмам знал,
Как выглядит его Идеал,
Затем он видел Беакура,
Которого сама госпожа Натура
Сделала с Итонией схожим,
И, как мы догадаться можем,
Узнал он деву без труда,
Чтоб стать ее супругом навсегда...
Но жар их первого лобзанья
Хранят и песни и сказанья...
...И сразу грянуло веселье!
Гости радостно шумели,
И, как у нас заведено,
Уже рекой текло вино...
Звенят бокалы... Гости пьяны...
...Меж тем Артур к шатру Гавана
Торопит своего коня...
"Племянник, выслушай меня!
И ты послушай, Оргелуза...
Вражда – тяжелая обуза.
Ее должны мы сбросить с плеч,
Дабы не дать себя вовлечь
В какие-либо злоключенья...
Восславим мира заключенье
Меж Грамофланцем и тобой,
И незачем Гавану в бой
Вступать, еще не отдышавшись!.."
...На уговоры его поддавшись,
Оргелуза гнев на милость сменила
И своего Гавана к миру склонила...
. . . . . . . . .
. . . . . . . . .
В предвкушении брачного пира,
Отказался и Грамофланц от турнира,
А Итония, говорят,
Воскликнула: "Гаван – мой брат,
А Грамофланц мне станет мужем!
И не враждуем мы, а дружим!.."
...Так, своих не жалея сил,
Король Артур всех примирил,
Чего доселе не бывало-
Кругом любовь торжествовала
Над ненавистью и враждой,
Так же как счастие – над бедой!..
Сей мир ничем не омрачился...
Итак, Грамофланц с Итонией своей обручился,
И свадьба сыграна была...
Герои Круглого стола,
А также воины Клингсора
Отвести не в силах были взора
От этой пары молодой...
Гиневра всех потчевала едой
И удивительными винами.
Затем они рядами чинными
Все разошлись по своим шатрам.
А что происходило там,
Мы так и не узнали...
...Поговорим-ка о Парцифале.
Все это пиршество ему
Сегодня было ни к чему:
Герой непобедимый,
Он думал о любимой,
О ласковой своей жене,
Скучавшей в дальней стороне...
Что значит – «благоверный»? -
Во имя блага верный!
Великой Верностью он был
Связан с той, кого любил
Горячо, сердечно,
Преданно, навечно.
Тоскою сердце истерзать
Он мог скорее, чем связать
Себя в час беззаботный
Любовью мимолетной
С одной из дам или из дев...
Нет! Столько мук преодолев,
Одной Кондвирамур он верен,
С другими знаться не намерен...
...И рассуждал он про себя:
"Рожден в любви, я жил любя,
Любви бы на весь мир хватило...
Но чем Любовь мне отплатила?
Одной любовью поглощен,
Люблю, любви своей лишен...
И что мне ратные успехи?.."
(Он глянул на свои доспехи,
Которые лежали рядом,
Внимательным и грустным взглядом...)
"Святой Грааль стремясь найти,
Я должен был от нее уйти,
Уйти, во имя долга!
Все это слишком долго!..
Мой взор тоскует по ясноликой,
Мучусь мукою великой,
Рвусь к возлюбленной жене,
Все радости недоступны мне!..
Если бы дух мой колебался,
Я бы, наверно, другим улыбался,
Но Кондвирамур, мою Верность храня,
Неверность похитила у меня,
И, неспособный на прегрешенья,
Я все равно не найду утешенья!..
Господь лишил меня услады,
Я обречен, не зная пощады,
Цепи скорби своей влачить...
Скорбящего сердца не излечить!..
И я, который безмерно страдаю,
Сей край отрады покидаю!.."
И тут же сразу без услуг
Оруженосцев иди слуг
Герой в доспехи облачился,
Взял меч, копье и в путь пустился,
Сам оседлав своего коня...
...Брезжил рассвет – начало дня...
