Тогда Спес сказала:
— Не хочу я, Торстейн, чтобы ты шел к Харальду конунгу, ибо у нас больше долг перед другим конунгом, и следует нам об этом подумать. Ведь мы уже на склоне лет и далеко не молоды. Но мы больше следовали своим желаниям, нежели христианским заповедям или требованиям справедливости. И я знаю, что ни родичи наши, ни богатство не освободят нас от этого нашего долга, если мы сами его не заплатим. Я хочу, чтобы мы изменили всю свою жизнь и, покинув страну, поехали к папскому двору, ибо верю, что это облегчит от греха мою душу.
Торстейн отвечает:
— Мне тоже знакомо все это, о чем ты говоришь. И надобно, чтобы ты сама решала те дела, которые послужат к нашему благу: ведь когда ты полагалась на мои решения, это бывало нам больше на пагубу. Пусть же все будет так, как ты захочешь.
Люди никак этого не ожидали. Было Торстейну уже шестьдесят семь зим, но он был еще крепок и бодр. Он позвал к себе всех своих родственников и свойственников и объявил им свои намерения. Мудрые люди их поддержали, но все-таки их отъезд казался всем большой потерей. Торстейн сказал, что нельзя знать наверное, вернутся ли они.
— Теперь я хочу поблагодарить вас всех, — говорит он, — за то, как вы управляли моим имуществом, когда я последний раз уезжал из страны. Я хочу вас теперь попросить, чтобы вы приняли имущество моих детей и их самих и воспитали их по своим понятиям, ибо я уже в таком возрасте, что нельзя сказать, возвращусь ли я или нет, даже если жив буду. И смотрите за всем, что я здесь оставляю, как если бы я никогда не вернулся в Норвегию.
Люди отвечали, что хорошо бы хозяйка осталась за всем присматривать. Тогда она сказала:
— Я уехала с Торстейном из своей земли и из Миклагарда и покинула родичей и добро, ибо хотела, чтобы у нас с ним была одна судьба. Теперь я обвыклась здесь, но не мила мне будет жизнь в Норвегии и в северных странах, если он уедет. Мы всегда жили в добром согласии, и никогда не случалось между нами розни. Вместе мы теперь и уедем, потому что многое мы с ним вместе изведали с той поры, как встретились.
И когда они объявили так свои намерения, Торстейн попросил почтенных людей разделить пополам все имущество. Родичи Торстейна взяли половину, оставленную детям, и те выросли у своих родичей по отцу и стали впоследствии достойнейшими людьми, и многие в Вике ведут от них свой род. А Торстейн и Спес разделили свою долю и часть отдали церкви для спасения души, а часть взяли с собою. Вот пустились они в путь в Рим, и многие желали им добра.
Ехали они так, ехали, пока не достигли города Рима. И, явившись к тому, кто был поставлен исповедовать людей, они рассказали ему всю правду, как все у них было и какою хитростью они заключили брак. Они покорно соглашались на любое наказание, какое он собирается на них наложить. И поскольку они сами пришли к решению искупить свой обман без всякого принуждения и насилия со стороны церкви, на них наложили самое легкое наказание, какое только было возможно. И призвали их с любовью, чтобы они, вооружась разумом, позаботились о своей душе и, заслужив отпущение грехов, жили праведной жизнью. Им обоим казалось, что они поступили хорошо и мудро. Тогда Спес сказала:
— Вот и кончилось все для нас хорошо: не одну только беду мы с тобой разделили. Может быть, неразумным людям наша прежняя жизнь и послужит примером, но теперь мы должны так завершить нашу жизнь, чтобы она послужила примером для добрых людей. Теперь нам надо нанять искусных каменщиков, чтобы они сложили нам кельи, каждому свою. Так мы искупим свой грех перед Богом.
Торстейн заплатил за кельи для них обоих и за все остальное, в чем они нуждались и без чего не могли обойтись. И когда была завершена эта постройка и все было готово, они выбрали время и по своей воле положили конец своему недолгому общению на земле, с тем, чтобы вернее соединиться навечно в мире ином. Они затворились каждый в своей келье и жили столько, сколько дал им Бог, и так закончили свою жизнь. И большинство говорит, что Торстейн Дромунд и его жена Спес была самыми удачливыми людьми, учитывая, сколько они нагрешили. Не рассказывается, чтобы кто-нибудь из их детей или потомков приехал в Исландию.
Лагман Стурла сказал, что он не знает никого из объявленных вне закона, кто был бы так велик, как Греттир Силач. Он находит для этого три основания. И первое, что он считает Греттира самым мудрым, потому что он дольше всех прожил в изгнании и никто не мог победить его, покуда он был здоров. И, во-вторых, потому что он был сильнее всех своих сверстников в Исландии и больше всех преуспел в схватках со всякой нечистью да нежитью. И, в-третьих, потому что за него отомстили в Миклагарде, как ни за какого другого исландца. И надо прибавить еще, каким удачливым человеком был в конце жизни Торстейн Дромунд, тот, кто отомстил за Греттира. Здесь кончается сага о Греттире, сыне Асмунда.
В одном из северных фьордов Исландии, далеко от берега, возвышается скалистый остров с отвесными берегами. Он называется Драунгей, что значит «Скала Остров». Около тысячи лет назад на этом острове трагически погиб Греттир, самый любимый герой исландского народа. Он был дважды объявлен вне закона и второй раз — за то, что в самом деле было подвигом, а не преступлением. Ему было тридцать пять лет, когда он погиб на Скале Острове. Из них девятнадцать лет он провел как человек, отверженный обществом, как изгнанник, в одиночку обороняясь от своих врагов и ютясь в самых неприютных и пустынных углах Исландии.
Проверить, в какой мере то, что рассказывается о Греттире и других персонажах саги, — историческая правда, удается, конечно, только в редких случаях. Наиболее редкий случай такой проверки — это археологические раскопки. Так, в пустынной местности, где, судя по рассказу в главе XVI, Греттир убил Скегги, в 1924 г. под камнем в пещере были найдены кости человека, жившего около тысячи лет тому назад. Предполагается, что это кости Скегги, которого его спутники захоронили там. В 1875 г. в долине, где происходила схватка, описанная в главе XXX, под камнями были найдены древние человеческие кости и два черепа. Предполагается, что там были захоронены два работника Кормака, убитые в схватке. Раскопками подтверждается также, что в древности на Цаплином Мысу существовал тинг (см. главу LXXII), а в Гусиной Бухте — торжище (см. главу XXXVII). В обоих этих местах найдены остатки древних землянок.
Поскольку в «Саге о Греттире» упоминаются события, которые можно точно датировать, или указываются точные сроки, то хронология саги поддастся установлению. Так, установлено, что Энунд Деревянная Нога жил ок. 860 — ок. 930 г., поселился в Исландии ок. 900 г., Греттир родился в 996 г., был в изгнании в Норвегии с 1011 по 1014 г., в 1015–1016 гг. снова был в Норвегии, в 1016 г. снова был объявлен вне закона, с 1016 по 1028 г. скитался по Исландии, в 1028 г. обосновался со своим братом Иллуги на Скале Острове и осенью 1031 г. был там убит. В ряде случаев, однако, в саге обнаруживаются хронологические неувязки. Например, в главе IX рассказывается о том, как Энунд Деревянная Нога, приехав в Исландию, встретился с работниками Торвальда со Столбов. Известно, однако, что Торвальд и его сын Эйрик Рыжий (см. сагу о нем) приехали в Исландию только в середине X в. Возможно, что в саге есть также многие отклонения от исторической правды, которые не поддаются установлению.
Вымысел, конечно, все неправдоподобное в саге. С самого того времени, когда произошло событие, рассказ о нем мог быть и неправдоподобен, и противоречив, и укладываться в ту или иную литературную схему. Было сделано много попыток обнаружить такие схемы в «Саге о Греттире».
Так, детство Греттира (глава XIV) во многом похоже на детство героя волшебной сказки. То, что он был один из двух противоположных по характеру братьев, что отец его недолюбливал, а мать очень любила, его отставание в развитии, его строптивость и нежелание работать, его озорные выходки — все это черты, характерные для героя многих волшебных сказок. Однако в то время как в волшебных сказках эти мотивы обычно оторваны от какого-либо конкретного быта, в «Саге о Греттире» эта оторванность от конкретного быта совершенно чужда. Рассказ об отроческих озорствах Греттира — это вместе с тем очень реалистические картины быта исландского хуторянина (пастьба гусей, чесание шерсти, уход за лошадьми).
У рассказа о том, как Греттир добыл клад из кургана, в котором был похоронен Кар Старый (глава XVIII), есть ряд параллелей в древнеисландских сагах, особенно в так называемых «Сагах о древних временах», т. е. сагах, изобилующих авантюрно-сказочными мотивами. К рассказу в «Саге о Греттире» всего ближе рассказ о кургане Соти в «Саге о Хёрде». Во всех таких рассказах повторяются те же черты: долгое раскапывание кургана; спуск в него на веревке; страшное зловоние в нем; схватка с могильным жителем, охраняющим клад; бегство того, кому было поручено охранять веревку. Таким образом, рассказ о добывании клада из кургана — это, конечно, литературная схема, своего рода волшебная сказка. Однако в основе этой сказки, несомненно, лежат вполне реальные факты. В Скандинавии много курганов, в которых были когда-то зарыты сокровища, и, как правило, эти курганы были разграблены еще в древности. Так что добывание кладов из курганов в самом деле имело место в древности.
