124 И как сильнее пламень там, где мы
Ждём дышло, Фаэтону роковое,[1762]
А в обе стороны — всё больше тьмы,
127 Так посредине пламя заревое
Та орифламма[1763] мирная лила,
А по краям уже не столь живое.
130 И в той средине, распластав крыла, —
Я видел, — сонмы ангелов сияли,
И слава их различною была.
133 Пока они так пели и играли,
Им улыбалась Красота[1764], дая
Отраду всем, чьи очи к ней взирали.
136 Будь даже равномощна речь моя
Воображенью, — как она прекрасна,
И смутно молвить не дерзнул бы я.
139 Бернард, когда он увидал, как властно
Сковал мне взор его палящий пыл,[1765]
Свои глаза к ней устремил так страстно,
142 Что и мои сильней воспламенил.
Эмпирей. — Райская роза (продолжение)1 В свою отраду вникший созерцатель
Повёл святую речь, чтоб всё сполна
Мне пояснить, как мудрый толкователь:
4 "Ту рану, что Марией сращена,
И нанесла, и растравила ядом
Прекрасная у ног её жена.[1766]
7 Под ней Рахиль ты обнаружишь взглядом,
Глаза ступенью ниже опустив,
И с ней, как видишь, Беатриче рядом.[1767]
10 Вот Сарра[1770], вот Ревекка, вот Юдифь,
Вот та, чей правнук,[1768] обращаясь к богу,
Пел «Miserere»[1769], скорбь греха вкусив.
13 Так, от порога нисходя к порогу,
Они идут, как я по лепесткам
Цветок перебираю понемногу.
16 И ниже, от седьмого круга к нам,
Еврейки[1771] занимают цепь сидений,
Расчёсывая розу пополам.
19 Согласно с тем, как вера поколений
Взирала ко Христу,[1772] они — как вал,
Разъемлющий священные ступени.
22 Там, где цветок созрел и распластал
Все листья,[1773] восседает сонм, который
Пришествия Христова ожидал.
25 Там, где пустые врублены просторы
В строй полукружий,[1774] восседают те,
Чьи на Христе пришедшем были взоры.
28 Престол царицы в дивной высоте
И все под ним престолы, как преграда,
Их разделяют по прямой черте.
31 Напротив — Иоанн,[1775] вершина ряда,
Всегда святой, пустынник, после мук
Два года пребывавший в недрах Ада;[1776]
34 Раздел здесь вверен цепи божьих слуг,
Франциску, Бенедикту, Августину
И прочим, донизу, из круга в круг.[1777]
37 Измерь же провидения пучину:
Два взора веры обнимает сад,
И каждый в нём заполнит половину.
40 И знай, что ниже, чем проходит ряд,
Весь склон по высоте делящий ровно,[1778]
Не ради собственных заслуг сидят,
43 А по чужим, хотя не безусловно;
Здесь — души тех, кто взнёсся к небесам,
Не зная, что — похвально, что — греховно.
46 Ты в этом убедиться можешь сам,
К ним обратив прилежней слух и зренье,
По лицам их и детским голосам.
49 Но ты молчишь, тая недоуменье;
Однако я расторгну узел пут,
Которыми тебя теснит сомненье.
52 Простор державы этой — не приют
Случайному, как ни скорбей, ни жажды,
Ни голода ты не увидишь тут;
55 Затем что всё здесь зримое, однажды
Установил незыблемый закон,
И точно пригнан к пальцу перстень каждый.
58 И всякий в этом множестве племён,
Так рано поспешивших в мир нетленный,
Не sine causa[1779] разно наделён.
61 Царь, чья страна полна такой блаженной
И сладостной любви, какой никак
Не мог желать и самый дерзновенный, —
64 Творя сознанья, радостен и благ,
Распределяет милость самовластно;
Мы можем только знать, что это так.
67 И вам из книг священных это ясно,
Где как пример даны два близнеца,
Ещё в утробе живших несогласно.[1780]
70 Раз цвет волос у милости Творца
Многообразен, с ним в соотношенье
Должно быть и сияние венца.
73 Поэтому на разном возвышенье
Не за дела награда им дана:
Всё их различье — в первом озаренье.[1781]
76 В первоначальнейшие времена
Душа, ещё невинная, бывала
Родительскою верой спасена.
79 Когда времён исполнилось начало,
То мальчиков невинные крыла
Обрезание силой наделяло.
82 Когда же милость миру снизошла,
То, не крестясь крещением Христовым,
Невинность вверх подняться не могла.
85 Теперь взгляни на ту, чей лик с Христовым
Всего сходней; в её заре твой взгляд
Мощь обретёт воззреть к лучам Христовым".
88 И я увидел: дождь таких отрад
Над нею изливала рать святая,
Чьи сонмы в этой высоте парят,
91 Что ни одно из откровений Рая
Так дивно мне не восхищало взор,
Подобье бога так полно являя.
94 И дух любви, низведший этот хор,[1782]
Воспев: «Ave, Maria, gratia plena!»,[1783] —
Свои крыла пред нею распростёр.
97 Всё, что гласит святая кантилена,
За ним воспев, ещё светлей процвёл
Блаженный град, не ведающий тлена.
100 "Святой отец, о ты, что снизошёл
Побыть со мной, покинув присуждённый
Тебе от века сладостный престол,
103 Кто этот ангел, взором погруженный
В глаза царицы, что слетел сюда,
Любовью, как огнём, воспламенённый?"
106 Так, чтоб узнать, я вопросил тогда
Того, чей лик Марией украшаем,
Как солнцем предрассветная звезда.[1784]
109 "Насколько дух иль ангел наделяем
Красой и смелостью, он их вместил, —
Мне был ответ. — Того и мы желаем;
112 Ведь он был тот, кто с пальмой поспешил
К владычице, когда наш груз телесный
Господень сын понесть благоволил.
115 Но предприми глазами путь, совместный
С моею речью, обходя со мной
Патрициев империи небесной.
118 Те два, счастливей, чем любой иной,
К Августе[1785] приближённые соседи, —
Как бы два корня розы неземной.
121 Левей — источник всех земных наследий,
Тот праотец, чей дерзновенный вкус
Оставил людям привкус горькой снеди;[1786]
124 Правее — тот, кем утверждён союз
Христовой церкви, старец, чьей охране
Ключи от розы вверил Иисус.[1787]
127 Тот, кто при жизни созерцал заране
Дни тяжкие невесты, чей приход
Гвоздями куплен и копьём страданий, —
130 Сел рядом с ним;[1788] а рядом с первым — тот,
Под чьим вожденьем жил, вкушая манну,
Строптивый, чёрствый и пустой народ.[1789]
133 Насупротив Петра ты видишь Анну[1790],
Которая глядит в дочерний лик,
Глаз не сводя, хоть и поёт «Осанну»;
136 А против старшины домовладык
Сидит Лючия, что тебя спасала,
Когда, свергаясь, ты челом поник.[1791]
139 Но мчится время сна,[1792] и здесь пристало
Поставить точку, как хороший швей,
Кроящий скупо, если ткани мало;
