рождение навлекло на всех неприятности, а потом ты болталась неизвестно где, выжидая, пока наши отец и мать скончаются!
При этом их совершенно не волновало, что сами они даже не попытались спасти родителей…
Син Юнбок. Шаманка, проводящая ритуал. Кон. XVIII – нач. XIX в.
– У меня есть средство для того, чтобы оживить их, – сказала Пари и все же прорвалась в погребальные покои. Она приложила цветы к губам Огу и Кильде, и мертвые тела зашевелились, начали дышать и открыли глаза. А потом принцесса влила несколько капель волшебной воды в рот своим отцу и матери, и они окончательно пришли в себя.
Всеобщая радость была несказанной. Радовались придворные, которые только что стояли, разинув рты, и смотрели на то, как правитель и его жена, минуту назад лежавшие на погребальных носилках, очнулись и стали моложе и красивее, чем десять лет назад. Радовались сам Огу и его супруга, которые непрестанно благодарили свою младшую дочь за то, что вернула их к жизни. Радовалась и сама Пари, потому что смогла спасти родителей от смерти.
– Что ты будешь делать дальше? – спросил Огу свою младшую дочь. – Ты ведь останешься с нами? Я готов разделить с тобой власть!
– Нет, – ответила принцесса Пари. – Там, на пути в загробное царство, я встретила множество неупокоенных душ. Они просили меня помочь им обрести покой. И я решила, что именно этому посвящу всю свою жизнь.
Вот так принцесса Пари, которую когда-то изгнали из дворца собственные родители, спасла их от смерти. А сама она стала первой в истории шаманкой, помогающей душам найти путь в загробное царство, а людям – получать от этих самых душ советы. Шаманами стали и ее дети от великана Мучжана.
…История о принцессе Пари явно родилась еще в глубокой древности и потом лишь дополнительно «обрастала» приметами буддизма. А вот, например, легенда о Вдовьей крепости, скорее всего, уже целиком достояние того времени, когда в Корее распространилось и укрепилось конфуцианство.
Уточним кое-что, прежде чем знакомиться с ее сюжетом.
Конфуцианский взгляд на семейные отношения строится на нескольких «китах»: почтение, уважение, рациональность… Брак в средневековой Корее в большинстве случаев заключался по расчету, и жена полностью подчинялась мужу. Но тем не менее и в Корее, и в Китае, из которого корейцы унаследовали конфуцианское мировоззрение, встречаются сюжеты, в которых женщина не просто является вполне самостоятельной, но иногда и спасает супруга с помощью собственной смекалки и находчивости.
А идеалом женщины считалась та, которая в случае необходимости сможет быть смелой и решительной, но при этом будет тщательно соблюдать все правила, предписанные прекрасному полу.
Так, например, самым достойным поступком для вдовы – какого бы возраста она ни была – считалось безусловное посвящение себя памяти мужа и отказ вступать в повторные браки. Даже если взаимное отношение супругов было прохладным – в то время любовь в браке вовсе не считалась необходимой. Собственно, об идеальной вдове и повествует легенда о Вдовьей крепости, доводя эту идею до крайности.
…Много лет назад жила в уезде Сунчхан молодая и красивая вдова по имени Синси. Большое горе случилось в ее жизни – едва успела Синси выйти замуж, как супруг скончался от тяжелой болезни. Женщина целыми днями проливала слезы, не забывая при этом ухаживать за домом и выполнять все привычные женские обязанности – ткать, работать в саду… Не проходило дня, чтобы к Синси не являлись бы сваты и не начинали расхваливать очередного жениха. Но она каждый раз отвечала:
– Нет. У меня был только один муж, и нового мне не надо. Я не собираюсь больше выходить замуж и буду хранить верность своему супругу вечно!
А в соседнем поселке жил молодой сонби, которого звали Сольси. Был он красив, а главное – умен и образован. А еще вполне обеспечен и мог позволить себе жениться хоть завтра.
КТО ТАКИЕ СОНБИ?
Это довольно популярный персонаж корейских сказаний. Сонби – это ученый, который не рвется к занятию постов при дворце правителя (а для ученых того времени это было распространенное желание), ценя науку ради науки и свою свободу. В определенном смысле сонби могли считаться нравственными ориентирами.
Однажды Сольси увидел издали молодую вдову Синси и так очаровался ее красотой, что дал себе слово непременно жениться на ней. И немедленно отправил к ней сватов.
Сваты разливались соловьями, расписывая перед молодой женщиной достоинства жениха: и умен-то он, и красив, и уже успел прославиться своей ученостью даже в соседних городах… Одним словом, с таким мужем Синси не будет знать горя!
Но вдова сказала то, что произносила уже не раз:
– Нет. Я уже говорила, что буду блюсти верность своему покойному мужу, и новый супруг – пусть даже трижды заслуженный и умный – мне не нужен.
Сольси, не желая верить, что получил отказ, посылал сватов еще несколько раз, но результат был один и тот же. При этом и в его родном селе, и в соседних деревнях и городах были десятки девушек, которые с радостью вышли бы замуж за молодого ученого! Но ему не был нужен никто, кроме Синси.
«Ну и что, что она дала обет верности покойному мужу, – думал Сольси. – Закон ведь не запрещает вторично выходить замуж. Просто мне надо быть более решительным, и Синси обязательно сдастся!»
Но Синси не сдавалась. И тогда Сольси разочаровался во всем на свете и решил с удвоенной силой налегать на науки.
«Даже если мне не везет, и я не могу жениться на любимой женщине, – думал он, – я стану хотя бы еще более образованным и известным ученым, чем уже есть».
Трудно назвать эту идею плохой, но Сольси такое решение не помогло. Даже зарывшись с головой в книги, он не мог забыть молодую вдову. И вот, совершенно отчаявшись, он однажды пришел к ней и сказал:
– Давай устроим состязание. Я надену деревянные башмаки-намаксин на подошве высотой в три чжа [6] и совершу в этих башмаках прогулку до Сеула и обратно. А ты в это время построй крепостную стену. Если успеешь до моего возвращения, я более никогда не обращусь к тебе с просьбой выйти за меня замуж, даю честное слово. А если не успеешь, то хотя бы выслушаешь мои просьбы к тебе и, как знать, может, все же уступишь!
Синси согласилась, понадеявшись, что выиграет это состязание и избавит себя от притязаний Сольси.
И вот на следующее утро ученый надел намаксин на
