— Не парься. Батя привык, что я с разными шлю… кхм, с разными девками появляюсь, — поправился Талгат, усмехнувшись.
— Как скажешь.
— Надо же, какая покладистость, — хмыкнул он, тормозя у школы.
Я облизала губы и быстро заговорила:
— Послушай, может, не пойдешь? Тебе ведь совершенно нечего там делать! Оставь мне хотя бы это… эту малость…
— Какую? — спросил ангельским голосом, хотя я была уверена, что все он понимает и так.
— Мою работу. То, что я действительно люблю. — Видя, что он продолжает скользить по мне пронзительным взглядом, попросила: — Хотя бы припаркуйся в другом месте, за школой. Не хочу, чтобы нас видели. Поползут ненужные слухи.
Талгат задумчиво поскреб бороду пальцами, сделав вид, что задумался, потом коротко ответил:
— Нет.
Я почувствовала нарастающее раздражение. Ну почему и часа не может пройти, чтобы этот мужчина не вывел меня из себя?
— Тебе мало того, что ты купил меня? — прошипела, прищурившись. — Ты уйдешь, а я останусь здесь! На своей работе, в своей жизни, с этими людьми, перед которыми ты меня хочешь опозорить, понимаешь?!
Но он не понимал. Или не хотел понять. Или просто развлекался и ему было плевать.
— Ты лицемерка, Тигрица, — невозмутимо протянул он, доставая сигарету и прокручивая ее в пальцах. — Сколько оргазмов у тебя было утром? Три или четыре, я забыл, не напомнишь?
— Пошел ты! — рявкнула я, дергая ручку двери. Но Талгат ее заблокировал. Естественно. Ведь последнее слово всегда должно остаться за ним.
— Манеры у тебя отвратительные. А еще учительница, — притворно поцокал он языком.
Я тяжело дышала, боясь наговорить лишнего и ненужного сейчас. Талгат неторопливо курил.
— Не переживай так сильно. Скоро вернешься к своей рутинной работе, пузатым мужикам и скучной жизни, — грубовато ответил он какое-то время спустя.
Я смотрела в окно прямо перед собой, крепко сжав губы. Не реагировать. Я не должна реагировать. Я не должна…
— Поскорее бы. Обведу этот день красным кружочком и буду отмечать, как новый год.
Черт! Ну почему я не могу сдержаться? Почему мой язык бежит вперед мысли? А ведь я всегда умела держать себя в руках. По крайней мере, до встречи с ним.
Талгат все также неторопливо докурил, а потом я услышала его голос.
— А пока до этой благословенной даты дело не дошло, не откажусь от минета.
Я повернула голову в его сторону, пытаясь понять, серьезно ли он говорит.
— Ты шутишь? — прошептала я, чувствуя себя загнанным в ловушку зверьком.
— Нет, — пожал он плечами и в подтверждение своих слов принялся расстегивать ремень джинсов. — С чего бы?
— Мы же перед самой школой! — вырвался у меня вопль ужаса. Я отчаянно замотала головой.
— А ты еще не поняла, что мне плевать? — пожал он плечами.
— Талгат! — Я положила свои ладони поверх его рук, не давая расстегнуть ремень. — Пожалуйста! Прошу тебя! Сделаю все, что угодно, но только не здесь! Пожалуйста!
Я умоляюще смотрела на него, кусая губы и стараясь не расплакаться, хотя слезы уже подступали к глазам, щекоча веки. Казалось, грохот моего сердца слышен даже на улице. Талгат выдержал паузу, потом провел пальцами по моему лицу. От пальцев пахло сигаретами.
— Запомни эти слова, Тигрица. Что угодно, — он больно сжал мой подбородок, потом отпустил. Щелкнули кнопки блокаторов, двери открылись, и Талгат кивком головы велел мне выйти.
— Спасибо, — пробормотала я, пулей вылетая, пока он не передумал.
Если я надеялась на передышку или на то, что Талгат уедет, то жестоко просчиталась. Он шел за мной в школу. Стоило нам войти, откуда ни возьмись подлетела завуч и, приторно улыбаясь, завела:
— Талгат Аскарович, рада видеть! Светлане Игоревне скажу, что вы пришли, она хотела поговорить с вами. По поводу учительской.
— Я сам зайду, мне не сложно, — очаровательно улыбнулся Талгат.
Завуч, старая дева, расплылась в такой сахарной ответной улыбке, что у меня свело все зубы разом. Ну и котяра! Так втерся ко всем в доверие, что люди сами на себя не похожи стали!
— Вера Николаевна, ваши классы на ближайшие дни я распределила по другим учителям, — обратилась ко мне завуч. Талгат скалился позади ее. Я была уверена, что это его рук дело.
— Но… как же… — беспомощно развела я руками.
— Вы пока новую программу осваивайте. Талгат Аскарович сказал, что недоволен вашими навыками пока что. Скорее всего, потребуется обучение.
Я вспыхнула. Что-о-о-о?! Чтобы этот наглец решал, готова я или нет?! Метнув на него недовольный взгляд, только сейчас поняла, какой двойной подтекст он вложил в это свое «недоволен вашими навыками» и «требуется обучение». Если бы могла, убила бы на месте. Но сейчас только и могла, что бросать на него испепеляющие взгляды.
Когда Талгат и завуч ушли, я прошла в учительскую, чтобы проверить оставленные там тетради. Но от бешенства строчки прыгали перед глазами. Я встала и невидяще уставилась в окно.
Да как он смеет? Как смеет вот так поступать со мной? Если бы не Ильюшка…
Вспомнив о брате, моментально осеклась. Я должна. Должна пройти через все это. Ради брата и его здорового будущего. И не должна бесить и выводить из себя Талгата. Плохая из меня продажная женщина получилась. Вместо того чтобы ублажать своего «покупателя», я лишь вывожу его из себя.
Терпи, Вера… Терпи… Учитывая, как он быстро теряет интерес ко всему новому, это все не продлится долго. Ему скоро надоест новая игрушка, и тогда я буду свободна. Только бы Ильюшке успели помочь.
Не знаю, сколько так простояла, но очнулась от мыслей, лишь услышав, как щелкнул замок двери. Он постоянно защелкивался, если на створку надавить чуть сильнее, чем нужно. У нас с учителями даже шутка про это была, гласившая, что если сильно не хочется на урок, то всегда можно сказать, что тебя заперли в учительской.
Вот и сейчас я, улыбаясь, обернулась, чтобы посмотреть, кому не повезло на этот раз. Улыбка сползла с моего лица, потому что в учительскую вошел Талгат.
В его присутствии меня начинала бить дрожь. Хотелось думать, что нервная, а не от возбуждения. Казалось, даже мелкие волоски на руках стоят дыбом от одного взгляда этого мужчины. Талгат поймал мой взгляд, насмешливо вздернув темную бровь.
— Чего так напряглась, Тигрица?
— Дверь захлопнулась, такое бывает. Сейчас открою, — поспешно попыталась я обойти его, но массивная фигура загораживала проход.
— Захлопнулась — и очень хорошо, — ухмыляясь, сказал он, удерживая меня за плечи, потом разворачивая и подталкивая к столу.
Одним движением смахнул со стола стопку тетрадей. Они веером разлетелись по полу. Его рука надавила на мою спину, заставляя прогнуться.
— Что ты делаешь? Скоро звонок с урока…
— Тш-ш-ш, — прошептал он, прижимаясь к моей спине грудью, а руками сдвигая юбку вверх. — Все эти серьезные разговоры наводят только одно желание — кого-нибудь хорошенько оттрахать…
— Я думала, мы договорились! — Я пыталась вывернуться, уже понимая, что это бесполезно.
— Сделаю все, что угодно, только не здесь. Твои слова? — жарко прошептал в самое ухо, одним движением разрывая тонкие колготки.
— Мои… но ведь… это же… Ах! — вырвался у меня стон, когда мужские пальцы, сдвинув трусики, скользнули внутрь. Хотелось расплакаться оттого, как быстро выступила предательская влага. Но моему телу слишком нравилось то, что делает этот мужчина… Какое унижение…
Когда пальцы заменил член, я уже выгибалась ему навстречу, двигая бедрами и держась руками за опасно скрипевший стол. Рука Талгата легла на мое горло, чуть сжав. Я сдерживала рвущиеся крики, кусая губы до крови.
— Хочется покричать? — подначил он, входя до упора, почти до боли, давая ощутить свой немалый размер полностью. Его ладонь переместилась на мой рот. — Кричи, — велел коротко, продолжая яростно вбиваться в мое тело.
Я прикусила его пальцы со всей силы, глуша стоны и чувствуя во рту вкус его крови. Он выругался, обильно кончая. Я содрогнулась и обмякла на столе. Безумие!
