— Чей ты сын? — то и дело кричали они сыну Правды. — Нет у тебя отца!
Так мальчишки дразнили и оскорбляли его, не давая ему прохода.
Тогда мальчик начал спрашивать мать:
— Скажи мне, кто мой отец, потому что товарищи дразнят меня. Они говорят, что у меня вовсе нету отца!
И мать ответила:
— Взгляни на слепого привратника, который сидит у наших дверей. Это и есть твой отец!
Услышав такой ответ, мальчик воскликнул:
— За то, что ты сотворила, следовало бы бросить тебя крокодилам на глазах у всей твоей родни!
Сын Правды привел привратника в дом и принял его, как подобало почтительному сыну принимать родного отца. А накормив и напоив слепого, спросил:
— Скажи мне, кто ослепил тебя, кому я должен за тебя отомстить?
— Мой младший брат ослепил меня, — ответил Правда и рассказал сыну, как все произошло.
Тогда мальчик взял быка невиданно прекрасной масти и много разного добра, явился к пастуху Кривды и отдал ему все добро за то, чтобы тот посторожил его быка. Через некоторое время Кривда увидел среди своего скота это дивное животное и сказал пастуху:
— Чей это бык? Отдай его мне, я хочу, чтобы он был моим!
— Я не могу его отдать, — ответил честный пастух, — меня просили только посторожить быка, но он не мой!
— Так отдай хозяину одну из моих коров, — отмахнулся Кривда. — Отдай ему хоть все стадо, но этого быка я забираю себе!
С этими словами он увел быка, а вскоре вернулся сын Правды и спросил:
— Где мой бык? Я не вижу его!
— Возьми взамен любую корову Кривды, — смущенно ответил пастух. — Возьми хоть все стадо — так велел передать тебе господин!
— Нет другого быка, подобного моему! — покачал головой сын Правды. — Когда он стоит на острове Амона, кисточка его хвоста достигает Зарослей Папируса; один рог его покоится на Западной горе, а другой — на Восточной; он едва умещается в Великой Реке, когда хочет искупаться, и шестьдесят телят рождается от него ежедневно!
— Таких огромных быков не бывает, — ошарашенно возразил пастух.
Но мальчик схватил его и потащил на суд Эннеады вместе с его хозяином Кривдой.
Выслушав показания сына Правды, Эннеада заявила:
— Быть того не может! Не существует быков таких размеров, как тот, о котором ты говоришь!
— А разве бывают кинжалы такой величины, как тот, из-за которого вы ослепили моего отца? — живо парировал мальчик.
На это Эннеаде нечего было возразить. Тогда слово взял Кривда и поклялся именем Владыки и вечностью Амона, что если его брата разыщут живым (чего быть не может, потому что беднягу давным-давно растерзали львы, когда он вышел погулять в нубийскую пустыню), пусть тогда его, Кривду, ослепят на оба глаза и сделают привратником в доме брата!
Но мальчик тоже поклялся именем Владыки и вечностью Амона, что его отец жив.
— И, как отмщение за несправедливо нанесенное зло, пусть нанесут Кривде сто палочных ударов и пять рваных ран и посадят привратником у ворот дома Правды! — потребовал он…
Далее текст папируса сильно поврежден, поэтому, чем кончилось данное судебное разбирательство, неизвестно.
Однако можно себе представить (вспомнив тяжбу Гора и Сета), что Эннеада долго переводила взгляд с ответчика на истца, не в силах разобраться, кто же из них прав, а кто виноват. И все-таки хочется верить, что истина в конце концов восторжествовала, Кривда получил по заслугам, а Правде было возвращено зрение, как когда-то оно было возвращено Гору.
Не меньшие, а то и большие страсти бушуют в другой древнеегипетской сказке о двух братьях, записанной на так называемом папирусе Орбинэ, хранящемся в Британском музее.
Жили некогда два брата — старший, которого звали Анупу, и младший по имени Бата. У Анупу были дом и жена, а Бата жил с ними вместо сына, выполняя разную работу. Он пахал, жал, пас скотину и охотно выполнял все другие поручения старшего брата, потому что был силен, как молодой бог.
К тому же Бата умел понимать язык животных, и когда он выгонял скот пастись, коровы говорили ему:
— Вон там-то и там-то растет самая лучшая трава!
Бату вел их в указанное место, и скот тучнел с каждым днем, давая обильный приплод.
И вот однажды, когда наступило время пахать, старший брат сказал младшему:
— Приготовь упряжку быков, поле уже вышло из-под разлива, пора нам возделать его. Возьми зерно для посева, мы начнем пахоту завтра на рассвете.
Бата выполнил все, что сказал брат, и утром они начали пахать, радуясь своему труду. Так они работали много дней, пока все зерно для посева не вышло, и тогда Анупу послал брата домой за семенами.
Бата вошел в дом и увидел, что жена его брата сидит и расчесывает волосы.
— Дай мне семян! — попросил Бата. — Скорее, твой муж дожидается меня в поле!
— Ступай в амбар и сам возьми все, что тебе нужно, — капризно ответила женщина. — Не бросать же мне прическу недоделанной!
Бата пошел в амбар, взял побольше ячменя и пшеницы и поспешил прочь, как вдруг жена брата окликнула его:
— Сколько весит та ноша, что у тебя на плечах?
— Три хара пшеницы и два хара ячменя — вот какова моя ноша, — небрежно ответил Бата.
При виде столь божественной силы юноши воспылало сердце женщины любовью к молодому богатырю.
— Пойдем со мной, — обнимая Бату, попросила жена Анупу. — Пойдем, полежим вместе часок! А в награду за то, что ты меня ублажишь, я сошью тебе красивые одежды.
Услыхав такие речи, Бата в гневе швырнул мешки с зерном на землю.
— Как ты осмелилась сказать такое! — вскричал он. — Ведь ты мне вместо матери, а муж твой вырастил меня, как отец! Никогда больше не смей предлагать мне подобной мерзости — тогда, так и быть, я промолчу о твоих позорных словах!
Жена Анупу страшно перепугалась, увидев юношу в таком гневе. Бата же вновь взвалил мешки на плечи и отправился в поле, где оба брата прилежно трудились до вечера.
К закату старший вернулся домой, а младший задержался, чтобы собрать стадо и загнать его в хлев на ночлег.
Жена Анупу очень боялась, что ей не поздоровится из-за того, что она сказала Бате. Подумав, она взяла жир и натерлась им, как будто ее избили. Она не вышла навстречу мужу, она не полила ему на руки воды, как обычно, она не зажгла в доме огня — а лежала в темноте и притворялась, что ей плохо.
— Что случилось? — спросил ее муж. — Кто обидел тебя?
— Твой младший брат! — простонала коварная женщина. — Он пришел днем, когда я причесывалась, и стал уговаривать меня полежать с ним часок. Возмутившись, я ответила так: «Разве я не мать тебе, а мой муж — тебе не отец?» Тут он разъярился и избил меня, запретив рассказывать тебе о случившемся. Теперь, если ты не убьешь его, я сама умру, потому что не могу без ужаса думать о том, что Бата собирался со мной сотворить.
Услышав это, старший брат разъярился, как пантера, наточил нож и спрятался возле загона для скота, чтобы убить Бату, когда тот пригонит стадо.
Но корова, которая шла впереди, увидела притаившегося в засаде Анупу и промычала своему пастуху:
— Смотри, вон возле загона стоит в засаде твой брат с ножом в руке! Он хочет тебя убить!
Вторая корова повторила слова своей товарки — и Бата, заглянув под ворота загона, увидел ноги брата, поджидающего его в засаде.
Юноша стремглав бросился бежать, а Анупу гнался за ним с ножом в руке, желая во что бы то ни стало убить младшего брата.
Тогда Бата взмолился к Ра-Хорахти:
— Помоги мне, великий владыка! Ты ведь знаешь, что я не виноват!
Услышал мольбу Ра и, прежде чем причалить в своей ладье к Западным Воротам, сделал так, что между братьями разлилась водная гладь, в которой кишмя кишели крокодилы.
В ярости, что он не смог догнать и убить брата, Анупу дважды полоснул себя ножом по руке. А младший брат прокричал ему с того берега:
— Оставайся на месте до рассвета, тогда я призову в свидетели солнце, что я невиновен перед тобой! Но никогда больше я не стану с тобой жить, а уйду в Долину Кедра!
И вот долина озарилась рассветными лучами, опять появилась на небе ладья Ра, и оба брата посмотрели друг на друга через реку.
— Ты хотел предательски убить меня, даже не выслушав моих оправданий, — заговорил меньшой брат, — хотя ты всегда был мне за отца, а твоя жена была мне как мать! Так знай — вчера, когда я пришел домой за семенами, она сказала мне:
«Пойдем полежим часок!»
Тебе же она представила все по-другому.
И младший брат рассказал старшему, как все случилось на самом деле.
— И вот ты гонишься за мной с ножом и хочешь убить меня из-за этой шлюхи! — с горечью закончил он.
С этими словами он отсек себе член и бросил в воду, и сом тут же проглотил его.
