Женская голова. Египетские черты — еще один пример явного влияния Египта на мифологию и искусство финикийцев. Ок VI в. до н. э.
Библ был издавна связан с Египтом, и праздник в честь Адониса отмечался одновременно и в стране Нила, где полагали, что Адонис — тот же египетский Осирис, супруг богини Исиды. Там во славу Адониса–Осириса приносили различные драгоценные дары, изысканную еду. На следующий день говорили, что Адонис нашелся и воскрес. Египтянки выходили на берег моря и спускали на воду особый сосуд, в который клали записку к женщинам Библа, сообщая о воскресении Адониса. По другим рассказам, в море выпускали сделанную из папируса голову Осириса–Адониса, и это тоже было знаком воскресения. И когда эти сведения достигали Библа, траур там заканчивался. Все радовались воскресению юного бога. Из гробницы доставали его изображение и уже в вертикальном положении торжественно выносили под открытое небо. И вновь начинались торжественные процессии и пение гимнов, но уже радостных, восхваляющих возвращение Адониса в его город и вообще в этот мир.
Свои праздники были в Карфагене — например, в честь богини Тиннит, и какой‑то другой праздник, продолжавшийся не менее пяти дней. В ходе праздничных торжеств, посвященных Тиннит, разыгрывались представления, восхвалявшие эту богиню плодородия и любви и сопровождавшиеся такими неприличиями, что наиболее стыдливые дамы отворачивались.
Когда же и к западным и к восточным финикийцам проник культ египетской богини Исиды, то и в честь этой богини стал справляться пышный праздник. Этот праздник отмечался в самом конце зимы, когда кончалась непогода, стихали зимние бури и море становилось доступным для судоходства. В этот день на воду спускали так называемый священный корабль богини, только что построенный. К берегу направлялось торжественное шествие, возглавляемое жрецами. Все были празднично разодеты, вели жертвенных животных, несли изображения богов, которые тоже должны были радоваться празднику Исиды. Особо выделялись люди, специально этой богине посвященные: они были одеты в белые льняные одежды, при этом у женщин были умащены и покрыты прозрачной тканью волосы, у мужчин — полностью обриты головы. Все это сопровождалось музыкой и пением.
Возможно, у финикийцев существовал и еженедельный праздничный день, в течение которого вообще ничего нельзя было делать.
Частью всех финикийских праздников были театрализованные представления. Вероятно, со временем для них стали создавать специальные сооружения, подобные греческим театрам. Много исполнялось музыки на различных инструментах, особенно на разного рода флейтах, и танцев. Такие танцы устраивались в храме Эшмуна в Сидоне. Жрецы и пророки Мелькарта танцевали вокруг жертвенника, взывая при этом к богу и нанося себе уколы ножами и копьями. Тирские купцы под звуки флейты плясали в честь Мелькарта, то подпрыгивая ввысь, то приседая и извиваясь всем телом. Рассказывали, что сам Адонис играл на особой флейте — гингре, звучавшей очень печально.
Бритва. Остров Ибица (совр. Испания). Бронза
Еще более важной частью финикийской религиозной жизни были молитвы и жертвоприношения, как во время праздников, так и по различным другим случаям. С молитвой обращались к тому или иному божеству, выражая в конце надежду, что божество услышит голос молящего и благословит его. При этом поднимали левую руку на уровень рта, а в правой протягивали воображаемому божеству (видимо, его статуе) какой‑либо предмет, предназначенный ему в жертву. Иногда поднимали в умоляющем жесте обе руки, а иногда, наоборот, обе руки сплетали, прижимая их к груди, подчеркивая смирение молящего. Молитвы воспринимались верующими как видимая связь между человеком и богом.
Другим видом такой связи считались жертвоприношения. Их могли совершать полководцы во время войны или перед отправкой в военную экспедицию. Карфагенский полководец Гамилькар, отправляясь в 237 г. до н. э. в поход в Испанию, совершил жертвоприношение богу Баал–Хаммону и при этом приказал своему сыну Ганнибалу поклясться в вечной ненависти к Риму. Тот принес клятву и не изменял ей в течение всей жизни. В самой Финикии обряд жертвоприношения порой совершали сами цари. Но в основном это было делом жрецов. Жертвователями могли быть и отдельные люди, и целые семьи, и профессиональные или иные объединения, и союзы поклонников данного бога. Существовало три вида жертв: кровавые, бескровные и жертвы богу в виде различных предметов. Часто те, кто имел для этого средства, ставили статую бога или воздвигали стелу с указанием своего имени. Многие дары хранились в храмах, и когда таких даров накапливалось столь много, что новым уже не хватало места, или когда уже имевшиеся приношения от времени приходили в негодность, то их складывали в специальные хранилища в пределах храмовой территории. Разновидностью бескровных жертв были различные воскурения, когда на специальном треножнике в особом сосуде (курильнице) сжигали вещество, имевшее сильный и приятный запах, и в этом случае ароматный дым поднимался к небесам, услаждая обоняние богов и богинь. Богам жертвовали также различные овощи и фрукты, особые лепешки, возлагая их на алтарь. Вино, молоко, мед выливали из специальных сосудов тоже на алтарь или лили на землю.
На алтаре также приносили кровавые жертвы. В особо важных случаях практиковалось так называемое всесожжение (то, что греки называли холокаустом), когда всю жертву целиком сжигали на алтаре. Но чаще богам сжигали только часть туши животного, а остальное делилось между жрецами и человеком, принесшим жертву, при этом жрецам доставались грудь и бедра животного, а хозяину жертвы — шкура, бока и нижние части ног. Приносили в жертву богам быков и коров, баранов и овец, ягнят и козлят, оленей и различных птиц. Перед совершением жертвоприношения алтарь украшали гирляндами, а если дело происходило ночью, то по бокам ставились два особых светильника. Жертвенных животных обмывали, кормили и в торжественной процессии вели к алтарю. В процессии несли различные ритуальные предметы, как, например, специальные ножи и топоры, чаши с вином и медом. Впереди шли флейтисты, игравшие в течение всей церемонии. Перед алтарем жертвователь клал руку на голову жертвы и передавал ее затем жрецу. После этого жертву убивали и сжигали (полностью или частично) на алтаре. Во время сожжения жрец покрывал голову полой своей одежды, поднимал правую руку к небу, а левой рукой бросал на алтарь пахучие зерна, распространявшие при сжигании благовонный аромат. При этом жрец произносил особую молитву. Все эти действия жрецы совершали далеко не бесплатно. Жертвователи платили жрецам оговоренные суммы. При принесении в жертву быков жрец должен был получать 10 сиклей серебра за каждого, коров — по 5 сиклей, мелких животных или птиц — по три четверти сикля и 2 зара.
Древних греков и римлян особенно поражали человеческие жертвоприношения, имевшие место у финикийцев. Часто в жертву приносили военнопленных, выбирая для этого самых красивых, считая, что так бу–дет угоднее богам. Есть сведения, что финикийцы, жившие на Сардинии, убивали в честь богов стариков, а те при этом смеялись, и отсюда якобы пошло выражение «сардонический смех». Людей жертвовали различным богам, а также душам погибших предков. Но чаще всего (по крайней мере, в Карфагене) такие жертвы приносились Баал–Хаммону.
Особенно известна практика принесения в жертву детей, главным образом первенцев — мальчиков, но часто и девочек, притом в основном из аристократических семейств. Это была тяжкая обязанность тех, кто возглавлял общество, обеспечить ему милость богов ценой поступка одновременно и самоотверженного, и беспощадно жестокого. Особенно важной считалась такая жертва в дни тяжелых испытаний и страшных опасностей, грозящих государству. Большинство приносимых в жертву были младше шести месяцев, нередко это были новорожденные, но иногда возраст таких несчастных достигал и четырех лет. Ребенка сначала умерщвляли, а затем сжигали на бронзовых руках статуи бога. Происходило это ночью при звуках флейт, тамбуринов и лир. Финикийцы считали, что в результате этого душа жертвы поднималась непосредственно к богу, входила в царство Баал–Хаммона и становилась там главным защитником интересов родины и собственных семейств. Такое жертвоприношение обозначалось словом «молк» (или «молек», «молок»). Это слово было неправильно понято уже соседями финикийцев, и появилось представление о кровожадном боге Молохе, пожирающем человеческие жизни.
Отдавать богам своих первенцев было, естественно, тяжело, поэтому в Карфагене многие аристократы стали покупать чужих детей и под видом собственных отдавать их богу. Но когда над Карфагеном нависла смертельная опасность, карфагеняне восприняли ее как гнев божества на нечестие «лучших людей государства» и решили вернуться к старым обычаям: они сожгли более 500 детей, из которых 200, сыновья знатных родителей, были определены властями, а не менее 300 — пожертвованы добровольно. Эти добровольные пожертвования явно происходили из разных слоев общества. С течением времени круг жертвователей расширился вплоть до рабов. Однако при всей своей на–божности многие карфагеняне пытались уклониться от принесения этой жестокой жертвы. Так, например, поступил знаменитый полководец Ганнибал, который взамен своего сына пообещал роскошные жертвы после победы над Римом.
