А. Немировский - Мифы и легенды народов мира т. 2 Ранняя Италия и Рим

– Рума! – протянул Тархна. – Ты называешь эту дыру Румой? Но почему я не вижу черепичных кровель? А где храмы? Где, наконец, цирк? Он отсюда должен быть виден, если бы он был. Клянусь Херкле {349}! Лучше было бы нам не покидать Тарквиний.

– И тогда бы тебя всегда презирали как чужеземца! Тебе были бы закрыты пути к власти! – произнесла Танаквиль негодующе.

– Но в Руме я буду еще большим чужаком. Ведь мать у меня из расенского рода.

– Рума состоит из одних чужаков, – успокоила Танаквиль супруга. – Там ты будешь как все. Город ведь основан пастухами и разбойниками, бежавшими отовсюду и получившими убежище. Потом они напали на сабинских девушек и обзавелись семьями…

– Постой! – перебил Тархна. – Там стадо. Без пастуха и сторожевых собак. Стадо в городе!

– Я не вижу никакого стада, – раздраженно проговорила Танаквиль, не опуская взгляда.

– Смотри! Вон там высокий, отдельно стоящий холм с двумя раздвоенными вершинами, правее – другой холм, густо застроенный хижинами, а между ними пустое пространство. И там пасут овец.

В это мгновение огромный орел камнем упал с неба на голову Тархны и, схватив когтями пилей, снова взмыл вверх.

Люди, скопившиеся у переправы через Тибр, долго не могли прийти в себя от удивления.

– Этот орел – посланник Тинии {350}. Тиния дал знать, что тебя ожидает корона и царская власть, – с ликованием произнесла Танаквиль.

Вскоре обитые железом колеса застучали по бревнам. Это немало удивило Тархну, поскольку этруски строили мосты из камня.

– Деревенщина! – выпалил он. – Куда ты меня привезла!

Но Танаквиль терпеливо объяснила супругу, что румеи сооружают мосты из бревен, притом на дубовых сваях, из страха перед своими богами, которые привыкли к старинным обычаям и не терпят мерзкого им по самой своей природе железа.

– Если буду царем, – воскликнул Тархна, – я их заставлю почитать богов, которые благоволят не только к дереву, но и к металлам. Ведь государству не достигнуть могущества без железа, находящегося под защитой нашего Сефланса {351}.

Тарквиний Приск в мастерской иностранных оружейников.

Въехав на другой берег Тибра, Тархна и Танаквиль увидели несколько десятков человек, прохаживающихся между выставленными на продажу быками, коровами и овцами. Среди них по добротной одежде они узнали расена и, подозвав его, вступили с ним в разговор.

Расен, оказавшийся пришельцем из Вей, города, расположенного рядом с Румой, объяснил, что торжище на берегу Тибра здесь называется Бычьим, хотя продают также коз и рабов, что рабы в Руме дешевы, а лучшие дома находятся на холме, имя которому Палатин.

Воспользовавшись этим советом, Танаквиль приказала вознице двигаться к Палатину. В тот же день супруги приобрели дом, который в Тарквиниях мог бы показаться жалким, но по румским понятиям считался приличным. Здесь выгрузили вещи и заполнили ими низкие помещения с земляными полами. У ворот Танаквиль поставила раба, приковав его цепью к столбу. Раб должен был отвечать всем любопытствующим, что домом владеет сиятельный Луций {352} Тарквиний, который приглашает каждого свободного жителя города быть его гостем. Тарквиний – так теперь звучит переиначенное на румский лад имя этруска Тархна из Тарквиния.

Приобретенный дом Танаквиль вскоре перестроила, добавив к нему обширную переднюю, освещаемую через прорубленное в кровле отверстие квадратной формы. Такие же помещения вскоре стали строить и в других домах, называя их этрусским словом «атрий» {353}.

Дружелюбием и щедростью Луций Тарквиний вскоре сумел привлечь римлян, отличавшихся чисто крестьянской скаредностью. Сведя с Марцием знакомство накоротке, он охотно выполнял его поручения, не скупясь на серебро. Царь стал приглашать Тарквиния на совещания по государственным делам. Советы, предлагаемые Тарквинием, а на самом деле Танаквилью, были разумнее всех других. Дело дошло до того, что Анк Марций назначил Тарквиния опекуном своих несовершеннолетних сыновей.

Через несколько лет после переселения в Рим Тархны и Танаквили царь Анк Марций внезапно скончался. Двадцать четыре года он правил Римом и сделал для его процветания не меньше, чем любой из его предшественников, занимавших трон более половины своей жизни.

Римскому народу и сенату предстояло осуществить выбор его преемника. И тут Тарквиний по совету Танаквили сам предложил себя в цари, что немало удивило римлян. Предварительно отослав сыновей покойного Анка на охоту, он обратился к согражданам на латинском языке, который уже знал достаточно хорошо:

– Квириты! Вот я перед вами, весь как есть и каким вы меня успели узнать. Не удивляйтесь, что власти над вами домогается чужеземец. Не я первый! Кем, как не чужеземцами, были Ромул и Тит Таций! А Нума Помпилий, дед недавно умершего царя! Вам ведь известно, что он был родом из сабинских Кур и стал царем в совершенно чужом для него городе. Я же прожил в Руме немало времени и успел под руководством такого безукоризненного наставника, как Анк Марций, изучить ваши законы и обычаи.

Сенаторы, конечно, подметили ошибки в произношении оратором отдельных слов. По привычке он назвал Рим Румой. Но речь произвела благоприятное впечатление, и Тарквиний был единодушно избран царем, на языке румейцев рексом. Вступив в должность, он продолжил войну с латинянами, захватил и разрушил Апиолы, один из городов племени вольсков на берегу Альбанского озера. По возвращении в Рим он занялся постройками, стремясь придать городу блеск своего могущества и приучить римлян к этрусским порядкам и верованиям.

Еще при первом въезде в Рим Тарквиний обратил внимание на лощину между Палатином и Авентином, частично застроенную лачугами насильственно переселенных в Рим латинян. Отведя пришельцам пустоши, Тарквиний призвал из этрусских городов мастеров и приказал им, пользуясь трудом римлян, превратить это место в цирк {354}. Ибо что за жизнь без цирка, без зрелищ! Огромное сооружение получило название Цирка Величайшего, поскольку он превосходил подобные сооружения в этрусских городах, где впервые стали сооружаться цирки.

На открытие своего детища Тарквиний пригласил жонглеров, фокусников, дрессировщиков диких животных, а также искусных кулачных бойцов из этрусских городов. Мало того, он впервые устроил гонки двухколесных повозок, запряженных конями. Еще до вступления в цирк первые зрители были поражены тем, что им пришлось идти от Палатина по дороге, устланной великолепным полотнищем, из которого на родине Тарквиния могли бы изготовить паруса для целой флотилии. И это настроило зрителей на торжественный лад. День открытия цирка стал ежегодно отмечаться как Римские, или Великие, игры.

Движение в цирк на праздник Римских игр

Что можно считать главным признаком города? Стены, являющиеся его защитой? Если это так, то нет никакой разницы между городом и крепостью. Римляне на седьмом столетии от основания Рима хорошо понимали разницу между ними. Когда римский полководец, воевавший в Испании, сообщил в своем отчете, что за год исполнения им должности он завоевал триста городов, его в сенате строго поправили: «Не городов, а крепостей».

Но ни один древний римлянин из патриотических чувств не поднял вопроса, был ли Рим, основание которого приписывается Ромулу, городом или крепостью? И это относится не только к Риму. Были ли городом Афины, когда они помещались всего лишь на одном холме? И имеются ли признаки, позволяющие четко отличить город от крепости?

В ходе археологического изучения античных городов этот признак был найден. Им оказалась городская площадь, служившая одновременно торжищем, центром общественной, а подчас и религиозной жизни. Греки называли эту площадь агорой, римляне – Форумом. При Ромуле Рим Форума не имел. То место, которое впоследствии занимал Форум, было болотистым лугом, пастбищем и местом для захоронений. Не было Форума и при Нуме Помпилии. Форум появился при Тарквинии Древнем, так что его вполне можно назвать основателем города Рима.