Общие жены
Если основываться на чисто материалистических представлениях, то нельзя совершенно исключать, что добытые в результате захватнических набегов красавицы считались общими для всех братьев. Это снимало ненужные конфликты внутри семьи.
Официальная (старшая, или главная) жена была одна, но было еще много неофициальных, добытых в бою или захваченных в качестве контрибуции. Статус этих жен мог быть ниже, чем статус главной общей жены. В их задачу входило умножать число потомков благородных ариев. Естественно, что требование к таким женам предъявлялись высокие. Особенно ценились златовласые молодые девушки. Их считали дочерьми солнца. Это был своего рода искусственный отбор, направленный на формирование определенного морфотипа. И он дал свои результаты. Основой направленной селекции длительное время являлись религиозные представления о детях солнца. Такие дети должны иметь белокурые волосы и светлые глаза. Роль религиозных представлений в выведении «нового арийского человека» вполне очевидна. Ныне представители этого «арийского» морфотипа входят в состав атланто-балтийского и балто-беломорского антропологического типа. Их отличает высокий рост, светлая кожа, светлые глаза и волосы. Помимо Германии, Скандинавии и Балтии «истинные арийцы» живут в России и Восточной Европе, на Кавказе и Памире, в Иране и Индии, а также в других странах…
Совершенно нельзя исключать, что именно полиандрия в лучшей степени способствовала селективному отбору по определенным внешним признакам. Коль скоро эталоном красоты праиндоевропейцы и арии считали белокурых и светлоглазых детей, то именно таким и желали видеть они свое потомство. Белокурая красавица объявлялась общей собственностью братьев. И это способствовало рождению детей с наследованием доминантных признаков матери.
«Раздорники» препираются…
Религиозной основой для полиандрии мог являться распространенный миф о двух божественных братьях-близнецах. Один из них олицетворял день, другой – ночь. Оба брата по очереди соединяются с девой-солнцем. При этом надо особо отметить, что антагонизма между братьями не было. Они не враждовали между собой, а своей светозарной супругой владели по очередности. И лишь впоследствии один из братьев стал отождествляться с абсолютным злом и приобрел демонические черты. Именно у этого брата, представленного в русских сказках в виде Кощея Бессмертного или Змея Горыныча, Иван-царевич ворует невесту. Между тем Кощей (Змей) в свою очередь сам своровал невесту у Ивана-царевича. Совершенно невозможно понять из русских народных сказок, чьей же невестой изначально является златокудрая дева-солнце. Такая сюжетная амбивалентность указывает на древние истоки мифа. В первоначальном индоевропейском варианте у двух божественных братьев была общая жена. Часть времени она проводила с одним братом, часть с другим. Впоследствии сюжетная основа мифа изменилась. Словно между братьями пробежала черная кошка. Они стали открыто враждовать из-за общей жены или невесты. При этом ни один из братьев не мог окончательно победить другого. Этот сюжетный поворот отражен в русской народной загадке «Два супостата препираются». Отгадка – «День и ночь». Препираются братья-супостаты из-за своей златокудрой жены – солнечной девы. В другой народной загадке день и ночь названы «раздорниками», т. е. сорящимися. У словаков есть поэтическое предание. В тот момент, когда лучезарное солнце только готовится выйти из своих золотых чертогов, чтобы совершить свою дневную прогулку по белу свету, нечистый специально выжидает этого момента и караулит солнце у дверей. Нечистый стремится захватить солнечную деву и унести к себе в преисподнюю. Однако при приближении солнца вокруг все озаряется светом. И нечистый чувствует свое бессилие и позорно бежит, обуянный страхом, скрываясь в преисподней. Каждый день происходит это. И каждый день нечистый бежит при появлении света солнца, не смея приблизиться к златокудрой деве.
Отголоски этих представлений мы видим и в русской сказке о Кощее Бессмертном. Он пленяет солнечную деву, однако не смеет приблизиться к ней и овладеть ею. Он ждет, что дева сама согласится выйти за него замуж. Однако деву вызволяет из Кощеева плена Иван-царевич – день.
Здесь мы видим вторичное осмысление древнего индоевропейского мифа. Солнечная дева хоть и похищается Кощеем или Змеем, но не вступает с ним в интимную связь. Она всю ночь содержится взаперти. Злой демон ждет, что она сама согласится стать его женой. Но этого не происходит. Наступает новый день, и он вызволяет солнечную подругу из заточения.
Осмысляя эти сюжетные обертона, мы понимаем, что Кощей Бессмертный или Змей не может быть побежден окончательно. Он является олицетворением ночи. А день и ночь так же связаны друг с другом, как братья-близнецы.
Меж тем Заратуштра попытался отделить одного божественного брата близнеца от другого. Он отождествляет кочевников – тура с демоном ночи – Ангро-Майнью, а оседлых жителей Ирана – с духом света Спента-Майнью. Он считает, что можно навсегда избавиться от кочевников, победив их. Для этого нужно лишь реформировать религиозный культ. Нужно утвердить поклонение свету и огню и упразднить поклонение ночи и тьме. Попытка сделать религиозный переворот ни к чему хорошему не привела. Зло как было, так и осталось в мире. Теперь зло прячется в оболочку слов о добре. Все люди на словах хотят добра и света, однако в результате получается зло. Вспомним поговорку: «Благими намерениями вымощена дорога в ад».
«Погибло съедаемое солнце!» – вот обычное выражение, с которым обращались старинные древнерусские летописцы, описывая солнечное затмение. Затмение виделось им как гибель солнечной девы. Как писал А. Н. Афанасьев в своей книге «Древо мира»: «Солнечные и лунные затмения были объясняемы той же борьбой светлых богов с темными, как небесные грозы… Эти чрезвычайно редкие явления возбуждали тревожное чувство страха: нечистая сила нападала на божественное светило, захватывала его в свою пасть и готовилась пожрать перед очами смущенного язычника».
В иной трактовке мифа солнечное затмение можно было воспринимать как потерю девой-солнцем своей девственности. Небесные грозы вовсе здесь ни при чем. Язычники не очень-то смущались солнечными затмениями. Светлые и темные боги в миропонимании индоевропейцев не являлись антагонистами. Ночь такое же божественное творение, как день. Отсутствие солнечного света не давало повода для паники. Представления о космическом круговращении как основе мироздания были характерны для всех индоевропейцев. Такие представления сохранились и в русском фольклоре:
Чудо в тереме показалось:
На Небе солнце – в тереме солнце.
На Небе месяц – в тереме месяц,
На Небе звезды – в тереме звезды,
На Небе заря – в тереме заря
И вся красота поднебесная.
Путешествие солнца в царстве тьмы для древних индоевропейцев вовсе не выглядело фатальным событием. Сохранилась замечательная русская народная песня о том, как солнечная дева просит перевозчика переправить ее на другую сторону:
Перевозчик, добрый молодец!
Перевези меня на свою сторону.
– Я перевезу тебя – за себя возьму…
Далее солнечная дева представляется как перед женихом – она описывает свою родословную.
Мне матушка – красно солнышко,
А батюшка – светел месяц,
Братцы у меня – часты звездушки,
А сестры у меня – белы зорюшки.
Сюжет, когда солнечная дева едет на двух конях, как раз символизирует древний индоевропейский миф о двух братьях. Кони также разные. Белый конь – символ дневного и светлого божества, черный конь – символ ночного божества. Индоевропейцами проводились жертвоприношения белых и черных коней. При этом предпочтение отдавалось коням светло-рыжей и белой масти. Считалось, что душа коня, принесенного в жертву, скачет прямиком на небо. Шкуру жертвенного коня растягивали и вывешивали на воткнутые в землю жерди. Получался некий аналог небесного свода или шатра. Подобные обряды были восприняты позднее монголоидными племенами. На Алтае можно еще изредка увидеть этот ритуал принесения в жертву коня. Однако в большинстве случаев жертвенный конь заменен на жертвенного оленя.
В отдаленные времена индоевропейского единства в жертву богам приносили и людей. Покойника клали на погребальную колесницу, которая должна была доставить душу почившего прямиком на Небо. Обычай отправлять покойника на запряженном лошадьми катафалке сохранился в некоторых районах до настоящего времени.
Во многих древних захоронениях, относящихся к бронзовому и раннему железному веку, найдены остатки повозок, их детали, упряжь, а также скелеты умерщвленных коней. На раннем этапе этого культа в погребения помещали и тела умерщвленных возниц. Позднее этот ритуал перекочевал и в Китай. Там рядом с могилами правителей и императоров выкапывались специальные ямы для колесниц и лошадей – чэ-ма кэн. Рядом обнаружены и скелеты возниц.
