да ладно, я все равно туда не успею. Третья группа — маги, обладающие знаниями, личной силой и/или богатством. Понятное дело, "торчащий гвоздь должен быть забит", а война — дело дорогое. Не про меня во всех смыслах. Ну и меньше всего потерь, если только совершенно уж случайные, среди простых обывателей.
Таким образом, основными граничными условиями выживания в последующей бойне являются, лично для меня во всяком случае, сидеть не высовываясь, тихо и любыми способами, кроме похода под крыло феникса, избежать получения метки.
Что ж, цели намечены, теперь следует выработать планы по их достижению. Во-первых, нужнее всего мне информация. Судя по тому, как тяжко мне сегодня утром далась память Крэбба, нужно, пока еще не поздно, перекачать самые важные факты из его памяти в свою собственную, уж не знаю, как это устроено с точки зрения классических биологии, нейрологии и мнемоники. Магия, чтоб ее. А то получается, что я знаю только язык, смутные вехи канона, кстати их тоже подновить нужно капитально, и информацию о всяких мелочах, на которые падает взгляд, приходящую с легкой головной болью. Весь остальной мир за пределами Хогвартса для меня сейчас полностью покрыт "туманом войны". А вдруг тут не совсем канон? Это никуда не годится.
Итак. Задаем приоритеты по работе мозга в процессе сна. Самое главное — обработка моей памяти о каноне. Все, что вспомню, заново перезапомнить в память тела. Это самое важное, так как любую другую информацию я могу получить тем или иным способом, тогда как эта — уникальна и неповторима. Следующий этап. Личная память Крэбба, отсортированная и очищенная от эмоциональных деталей. В первую очередь информация о роде, родовых дарах, склонностях, личной силе, обучении магии, денежных вопросах, политических взаимоотношениях, принесенных обетах и так далее. Остаток — прочая информация, вроде умения читать и писать, знания других языков, моторных навыков моего тела и тому подобное. Итак, Мать-Магия, взываю к тебе! Помоги мне запомнить…
Интерлюдия 1
Профессор Снейп очень любил ночные дежурства. Помимо неплохой доплаты (которая целиком и полностью поглощалась реагентами к его исследованиям в области зельеварения), ночной мрак и тишина давали невероятные ощущения единства с Миром и Магией… Которые напрочь убивались первым же уроком в зельеварне с этими баранами в ученических мантиях!
"Жаль, что я делаю это так редко…" — слегка сентиментально подумал профессор.
В принципе, возможностей погулять ночью было достаточно. Ведь преподавательскому составу тоже иногда нужно спать, что бы по этому поводу ни думали дети и попечительский совет, поэтому свободных дежурств было полно. И далеко не каждую ночь по коридорам как тени ходили деканы в поисках нарушителей, иначе спать-то когда? И так недобор учителей…
Когда профессору в очередной раз сообщали — умные делали это обычно на своем выпускном балу (а мудрые не делали вообще), — что он живет только ради того, чтобы портить жизнь детям, про себя Снейп лишь добродушно усмехался. Нет, он, конечно, одаривал наглеца злобно-надменным тяжелым взглядом, что-то презрительно отвечал, но внутри он смеялся.
"Хогвартсу нужна страшилка? Я? Почему бы и нет?"
Тем более поимка ученика на нарушении правил была всего лишь жалкой тенью того воздаяния, которое эти малолетние идиоты должны были получить за свою лень и безалаберность. Неужели эти кретины не осознают, что если не учиться сейчас, если тратить свое время на глупые идиотские приключения, то всю оставшуюся жизнь придется в поте лица вкалывать за жалкие кнаты? Пока есть возможность получать знания, они бесятся. Пока есть возможность спокойно спать, они бродят, как привидения, по школе. Пока есть спокойный профессор Северус Снейп, наслаждающийся тишиной, они эту тишину портят. Вот как сейчас, например.
Услышав глухой шепот и сдавленное дыхание, Снейп в очередной раз ощутил, как чувство умиротворенности покидает его, замещаясь привычным раздражением и злобой. "Дети! Они всегда все портят… Минус сто баллов! А с кого… с кого сейчас увидим!"
— Та-а-ак! — подобно живущей в джунглях Амазонки черной крылатой змее, нападающей на свою беспечную добычу, профессор Снейп резко выскочил из-за угла прямо на нарушителей. — Ми-истер… Малфой? Мистер Гойл. Мистер Забини. Надеюс-с-сь, — зашипел было успокоившийся декан, увидев в качестве нарушителей учеников своего факультета, — вы сможете объяснить, что вы делаете далеко за полночь в коридорах замка? Я ожидаю, что ваш ответ будет исчерпывающим. Мне очень не хотелось бы назначать вам…
Тут дети слегка расступились, и профессор увидел четвертого участника ночной прогулки. На плечах у своих товарищей безжизненно повис Крэбб.
— Что с ним? — серьезно, уже без всяких угнетающих лицедействий, спросил декан.
— Север… — увидев вопросительно поднятую бровь, Драко резко поправился: — Э-э-э… Декан. Ночью мы все проснулись от того, что Крэбб стонал. Сначала он стонал тихо, потом громче и громче. Мы пытались его затк… успокоить, потом разбудить, но он только стал громко кричать от боли. Нотт побежал к вам в кабинет, но еще не вернулся. Видимо, все еще ждет вас там. Крэбб тем временем закричал совсем уж сильно, не открывая глаз отшвырнул нас в сторону, схватился за голову и начал царапать себя. Мы попытались его успокоить, но он с силой отбивался. Я обездвижил его ступефаем, и мы понесли его в Больничное крыло.
Декан скользнул к Крэббу, осмотрел его кожу, поднял веко и нахмурился.
— Так, — заклинанием левитации он выдернул Крэбба у невольных носильщиков и быстрым шагом пошел в сторону царства мадам Помфри. — Сорок баллов Слизерину за помощь своему товарищу, и бегите обратно в спальню. Я позабочусь о мистере Крэббе.
— Да, декан.
— И да. Драко…
— Что? — немного струхнул молодой Малфой. Все же до умения его отца держать себя ему было еще далеко.
— Ты молодец!
Глава 4. Первый раз в Больничное крыло
Говорят, что ехать ночью в лес в багажнике — плохая примета. Не знаю, не пробовал. Но вот проснуться утром вместо своей уже ставшей немного привычной слизеринской кровати в больнице — примета тоже не слишком добрая. К счастью, прежде чем сходить с ума от того, что все это мне приснилось, а я, оказывается, просто глючил в дурке, успел увидеть мадам Помфри. Стало легче, но не намного.
Все тело ломило так, как будто меня кто-то пожевал и выплюнул. На голые камни. Лежащие в глубокой пропасти. Захотев чуть оглядеться, я немного повернул голову, и осознал, что ломота в
