же год, когда в Пекине открылся Музей искусства и археологии Артура М. Саклера. Основанная Артуром газета China Medical Tribune теперь насчитывала более миллиона читателей из числа китайских врачей. Стремясь убедить врачей и пациентов в Китае в том, что опиоиды на самом деле не вызывают опасного привыкания, компания Mundipharma собрала огромный штат продавцов. На них оказывалось сильное давление со стороны компании, и их поощряли с помощью агрессивной структуры мотивации, которую всегда поддерживали Саклеры. Если вы превысите квартальные показатели продаж компании, то сможете удвоить свою зарплату. Превысишь - можешь потерять работу. Mundipharma снабжала представителей маркетинговыми материалами, в которых содержались утверждения о безопасности и эффективности OxyContin, которые уже давно были опровергнуты. Компания утверждала, что оксиконтин является предпочтительным препаратом Всемирной организации здравоохранения для лечения раковых болей (это не так). Согласно расследованию Associated Press, проведенному на сайте , представители Mundipharma в больницах надевали белые халаты и выдавали себя за врачей. Они напрямую консультировали пациентов по вопросам их здоровья и делали копии конфиденциальных медицинских карт.
Компания Mundipharma выпустила на сайте серию ярких рекламных видеороликов о своей продукции и глобальных амбициях, в которых запечатлены улыбающиеся пациенты самых разных национальностей. "Мы только начинаем", - говорится в одном из роликов.
В 2013 году сотрудники компании Purdue сообщили членам совета директоров Sackler, что с 1990 года число смертей от передозировки увеличилось более чем в три раза и что эти смерти - лишь "верхушка айсберга", поскольку на каждого человека, умершего от передозировки на сайте , приходится сотня других, страдающих от зависимости или злоупотребления опиоидами рецептурного отпуска. Когда в 2015 году Сэм Куинонес опубликовал свою книгу о кризисе "Страна грез", он прямо указал на причастность семьи Саклер, как и Барри Майер в своей книге "Убийца боли" двенадцатью годами ранее. Но эта критика, похоже, не устояла. Саклеры продолжали жить в мире, практически не ассоциируясь с опиоидным кризисом. В Университете Тафтса, где Саклеры десятилетиями делали щедрые пожертвования, а Школа высших биомедицинских наук была названа в честь семьи, комитет проголосовал против того, чтобы читать "Страну грез" студентам-медикам, потому что школа посчитала, что должна проявить "почтение" к своим донорам и не поддерживать книгу, которая может подорвать имя семьи. Когда журнал Forbes включил Саклеров в список самых богатых семей США и признал источник их богатства, назвав их "кланом Оксиконтина", ни один университет или художественный музей не выразил неудобства по поводу принятия денег Саклеров. "Я рад, что они выбрали очень красивую фотографию", - сказал Ричард, вспоминая сопроводительную фотографию, на которой его мать и отец, сияющие, запечатлены на церемонии вручения наград в Европе. В статье состояние семьи оценивалось в 14 миллиардов долларов, но Ричард не мог сказать, точно ли это так. Никто никогда "не садился и... не проводил инвентаризацию", - сказал он.
Подобное освещение в прессе - список богачей в Forbes - может вызвать неловкость. Но Саклеры могли с этим смириться. А сотрудники Purdue упорно работали над тем, чтобы фамилия оставалась незапятнанной в более провокационных материалах, которые время от времени появлялись об оксиконтине. "Я вполне доволен тем, к чему мы пришли", - заключил Рауль Дамас, руководитель отдела по связям с общественностью, во внутреннем электронном письме после публикации в прессе статьи о судебном процессе, связанном с оксиконтином. "На Sacklers почти ничего нет, а то, что есть, минимально и запрятано в глубине". Таков был статус-кво, к которому компания уже привыкла. Дама Тереза Саклер все еще могла появляться на разрезании ленточек с шампанским, чтобы сказать несколько слов и сверкнуть великодушной улыбкой. Мадлен Саклер по-прежнему могла появляться на кинофестивалях и высказывать язвительные замечания о реабилитации бывших заключенных и дилемме городской бедноты. Семья могла противостоять негативному освещению деятельности компании, даже если имя Саклер появлялось в них, но только на периферии. Но все это должно было измениться.
Глава 24. ЭТО СУРОВАЯ ПРАВДА, НЕ ТАК ЛИ?
Однажды в августе 2015 года самолет приземлился в Луисвилле, штат Кентукки, и Ричард Саклер вышел из него в окружении адвокатов. Штат Кентукки подал в суд на Purdue по делу, начатому восемь лет назад, обвинив компанию в обманчивом маркетинге. Грег Стамбо, генеральный прокурор штата, инициировавший иск, потерял родственника из-за смертельной передозировки оксиконтина. Целый регион был уничтожен этим препаратом.
Компания Purdue вела дело со свойственной ей жесткостью, настаивая на переносе судебного разбирательства в другое место на том основании, что компания не сможет добиться справедливого суда в округе Пайк, штат Кентукки, - сельской части угольной страны, где штат намеревался рассматривать дело. В поддержку этого ходатайства компания Purdue заказала демографическое исследование округа Пайк и представила его суду в качестве иллюстрации потенциальной предвзятости присяжных. Отчет оказался откровенным, чего Purdue, возможно, не предполагала. Согласно отчету, 29 % жителей округа заявили, что они или члены их семей знали кого-то, кто умер от употребления оксиконтина. Семь из десяти респондентов охарактеризовали влияние оксиконтина на их округу как "разрушительное".
Судья постановил, что Purdue не может изменить место проведения судебного разбирательства, и, похоже, компании действительно придется вести дело в зале суда округа Пайк. Адвокаты, ведущие дело, потребовали, чтобы Ричард Саклер дал показания. Такого не случалось ни в одном из сотен дел, связанных со злоупотреблением оксиконтином, хотя семья Ричарда владела компанией Purdue, а сам он был президентом и председателем совета директоров. Адвокаты компании яростно сопротивлялись идее, что Ричарда могут заставить прилететь в такое место, как Кентукки, и под присягой отвечать на вопросы об оксиконтине. Но в конце концов у команды защиты не осталось другого выхода, и судья постановил дать показания.
Ричард жил в Остине. В городе, где заметно преобладают богатые умные эксцентрики, он почти вписался в общую картину. У него завязалась дружба с любезным профессором права Филипом Боббитом, который был примерно ровесником Ричарда и тоже вырос в привилегированном обществе. Боббитт обладал огромным опытом, что не могло не понравиться Ричарду: он консультировал многих президентов по вопросам внешней политики, а теперь преподавал на юридическом факультете Техасского университета, в Колумбийском университете и Оксфорде, перелетая из одного высшего учебного заведения в другое, чтобы прочитать лекции, и был автором десяти нудных томов по военной стратегии и конституционному праву. Боббитт любил ситцевые костюмы и толстые сигары, ему нравилось пускать кольца дыма, рассказывать заунывные анекдоты о своем "знаменитом дядюшке" Линдоне Джонсоне и с размахом рассуждать на важные темы. Он был в духе Ричарда Саклера.
"Ричард - странная утка", -
