европейской интеграции они делятся на (хотя и уменьшающееся число) сторонников членства и тех, кто предпочитает двусторонние договоры с ЕС . Глобализация привела к новым социальным противоречиям между победителями и проигравшими, а интенсивная иммиграция иногда сопровождается проблемами интеграции. Во времена давления извне, как во время финансово-экономического кризиса 2008-2009 годов, когда швейцарское правительство было вынуждено отказаться от традиционной "банковской тайны" и адаптировать стандарты ОЭСР для сотрудничества в налоговых вопросах, швейцарцы все еще не определились со своей будущей идентичностью.
Это отличается от прошлого, когда давление извне - например, ирредентизм Муссолини в отношении Тичино - было постоянным фактором, объединявшим швейцарцев в идее защиты и сохранения их национального единства и независимости. Однако в конечном итоге это прошлое осталось в настоящем. И по сей день швейцарцы являются конституционными патриотами и ощущают себя "нацией политической воли", а также "не похожими на других". Несмотря на отсутствие общего языка или религии, несмотря на конфликты, швейцарцы гордятся тем, что объединяет их как граждан: своей политической архитектурой и вытекающими из нее гражданскими правами. Три наиболее важных элемента этой архитектуры - федерализм , прямая демократия и разделение властей - будут описаны в следующих главах.
Институты
3.1.1 Швейцарская трактовка федерализма
До Французской революции Швейцария не была государством, а представляла собой совокупность кантонов, связанных между собой несколькими договорами. В современном понимании это можно определить как систему небольших независимых государств, объединенных международным договором. Поскольку все кантоны претендовали на статус автономных или суверенных государств, общие решения в этой свободной конфедерации должны были быть единогласными. Все решения, предложенные собранием кантональных делегатов, Tagsatzung, должны были быть ратифицированы всеми кантонами. После гражданской войны 1847 года встал вопрос о том, как создать единую политическую единицу из этой многогосударственной системы, чтобы гарантировать политическую автономию в то время, как соседи Швейцарии формировали современные национальные государства, и обеспечить общий рынок для растущей промышленности страны.
Очевидным ответом могло бы стать объединение кантонов в единое, более крупное территориальное государство, как это сделали европейские монархии - например, Италия и Германия - в середине XIX века. Однако такое решение было невозможно по двум причинам. Во-первых, швейцарский народ уже пережил унитарное государство в период с 1798 по 1803 год, когда вся власть находилась в руках центрального правительства. Эта модель, навязанная революционной Францией , противоречила традициям швейцарского народа, который был - и в основном остается - укоренен в своих кантонах. Поэтому идея такой системы была неосуществима - невозможно было представить, что швейцарский народ, успешно проведший децентрализацию в 1803 году, спустя 50 лет по собственной воле вновь создаст унитарную систему.
Вторая причина, по которой такое решение оказалось бы невозможным, еще более важна. Как уже говорилось в гл. 2, создание единого правительства Швейцарии было крайне противоречивым. Борьба консервативных католических и радикальных протестантских кантонов за политическое объединение увенчалась успехом только после короткой гражданской войны 1847 года. Мирное решение для успешного государственного строительства, однако, должно было учитывать интересы побежденного католического меньшинства (Bonjour 1948, Ch. 7; Kästli 1998, 23-176).
Таким образом, созданию швейцарского государства суждено было пройти средний путь между неудовлетворительным статус-кво свободной конфедерации и унитарным государством, которого никто не хотел. Это был также институциональный компромисс между консерваторами, враждебно настроенными к централизации , и радикалами , которые выступали за федеральное правительство, достаточно сильное, чтобы принимать необходимые решения в общих интересах (Ernst et al. 1998). Конституция 1848 года предлагала создание центральной власти кантонами, которые должны были отказаться от части своего суверенитета как отдельных государств. Сегодня мы, вероятно, не согласились бы с логикой такого разделенного суверенитета - логически не может быть двух верховных властей. Однако в политическом плане отцы Федеральной конституции исходили из того, что кантоны не утратили суверенитет , а лишь часть своих обязанностей . Крайне важно, что они сохранили значительную степень автономии , а также право голоса в отношении будущего разделения власти между федерацией и кантонами . Это решение основывалось на трех факторах:
1.
Швейцарский народ уже сталкивался с федеративным устройством, когда в 1803 году Акт о посредничестве, навязанный Наполеоном , вернул кантональные полномочия бывшему унитарному Гельветическому государству.
2.
В период с 1831 по 1848 год в некоторых кантонах были не только созданы революционные формы прямой и представительной демократии, но и разработана и реализована идея " конституционализма" (Kölz 1992, 301-540). Это означало установление основного политического порядка, за который голосовал народ, установление ограничений и разделения законодательной, исполнительной и судебной властей, личных прав и свобод , а также процедуры внесения изменений в Конституцию. Кантоны также имеют свои собственные конституции, которые являются основой их политической автономии и государственности.
3.
Американская конституция успешно сочетала федерализм с демократией, что было крайне важно в то время. Это потребовало адекватного примирения двух различных, даже противоречивых принципов принятия решений: демократия следует идее "один человек - один голос", в то время как федерализм стремится предоставить равное влияние государствам-членам независимо от численности населения.
После победы сторонников швейцарской федерации в гражданской войне разработка проекта Федеральной Конституции в 1848 году и ее ратификация большинством населения и кантонов были осуществлены в течение нескольких месяцев. Таким образом, Швейцария стала не только первой постоянно функционирующей демократией, но и первой современной федерацией в Европе.
С 1848 года федеральная система Швейцарии состоит из трех уровней: федерации, кантонов и коммун. Каждый из них обладает определенной степенью автономии , юридическими полномочиями и ответственностью , правом взимать собственные налоги, а кантоны имеют собственные конституции. В соответствии с Федеральной конституцией коммуны, кантоны и федерация сотрудничают друг с другом. Все они обязаны гарантировать демократические выборы своих органов власти и принятие решений. Кроме того, они должны соблюдать принцип разделения законодательной, исполнительной и судебной властей. До сих пор швейцарцы являются гражданами своей коммуны, своего кантона и федерации - именно в таком порядке. Они избирают органы власти и голосуют по вопросам политики на всех трех уровнях, реализуя свои права и выполняя обязанности на основе федерального, кантонального и коммунального законодательства (Aubert 1967, 510-894; Aubert and Mahon 2003, 379-455; Vatter 2018, ch. 4).
3.1.2 Разделение полномочий между федерацией и кантонами
Культурное разнообразие швейцарских кантонов, их политическое влияние и претензии на автономию устанавливают узкие пределы для центральной власти. В 1848 году полномочия федерации были ограничены несколькими важнейшими областями (Dardanelli and Mueller 2019). Ее важнейшими задачами были внешние сношения и защита
