года Вашингтон использовал монетарную политику для национализации банков Уолл-стрит. Правительство перенаправило инвестиции из предпринимательского обучения, которое создает богатство, в валютные манипуляции, "инвестиции" в ESG и "деривативы" в государственные долговые обязательства. Некогда великие банки Уолл-стрит, в свою очередь, субсидируют политические кампании своих вашингтонских благодетелей. Если бы Милтон Фридман дожил до плодов своего монетаризма, он бы отрекся от него. Опровержение этой редкой ошибки Фридмана имеет решающее значение для спасения тех самых свобод, которые он беззаветно отстаивал.
Суммирующим монетаризмом является каноническое уравнение MV=PT, которое все еще можно увидеть на все более выцветшей футболке Милтона Фридмана, которую я иногда надеваю на пробежку. "MV" - это общий объем производства - денежная масса, умноженная на ее скорость или скорость оборота. "PT" - это цены, умноженные на транзакции, или номинальный валовой внутренний продукт. Денежная масса - это "покупательная способность", ликвидные средства. Количество раз, когда доллар тратится за определенный период, представляет собой скорость его оборота. Оборот денег всех определений поддерживает валовой внутренний продукт (ВВП), или, более точно, валовой продукт (ВП), ценный показатель всех расходов в экономике, разработанный Марком Скоузеном, который включает промежуточные расходы на капитальные товары и товары, а не только конечные продажи, включенные в ВВП. В более широком показателе GO, предложенном Скоузеном, потребление уменьшается с 70 процентов экономики до менее 40 процентов.
Фридман и его многочисленные ученики считают, что в уравнении MV=PT правящим фактором является "М". Контролируя денежную массу, вы управляете рычагом, который может двигать всю экономику в желаемом направлении. Вы можете поддерживать номинальный или измеряемый ВВП на желаемом уровне роста. Отсюда совет Фридмана китайским лидерам: "Возьмите под контроль свою денежную массу".
Монетаристская теория Фридмана объясняет мандат Федерального резервного банка не только в том, чтобы служить "кредитором последней инстанции" в кризисных ситуациях, но и в том, чтобы бороться с инфляцией и способствовать полной занятости. Согласно теории, манипулируя деньгами, центральные банкиры одновременно определяют уровень цен (инфляцию), влияют на уровень занятости и, по крайней мере, номинальный рост. Таким образом, монетаризм подразумевает, что даже в условиях свободной рыночной экономики центральный банк является тем институтом, который должен сохранять контроль сверху вниз.
Поскольку каждая валюта имеет центральный банк, преобладающий монетаризм позволяет проводить различную денежно-кредитную политику в каждой стране или регионе. Разделяя национальные экономики, эта система благоприятствует валютам, плавающим друг относительно друга, а их стоимость выравнивается на глобальном рынке обмена валют. Таким образом, глобальная валюта "чеканится" валютными трейдерами в странной новой форме сеньоража: скупой, который брали монетные дворы на протяжении всей истории. Деньги становятся самореферентной системой, в конечном итоге контролируемой каждым сувереном, выпускающим валюту. Суверенные денежные знаки конкурируют друг с другом на рынках по всему миру. Предполагая, что контроль над денежной массой дает правительству власть финансировать инфраструктуру и оборону, обеспечивать рабочие места, поощрять инновации и снижать цены в каждой стране, монетаризм, как и кейнсианство, не только приглашает, но и практически требует государственной монополии на деньги.
Однако для того, чтобы "М" правил, у денег должен быть неупругий элемент, который можно умножить или оттолкнуть. Скорость (или оборот денег) должна быть достаточно стабильной и не зависеть от изменений в "М". То есть люди должны тратить свою валюту с относительно равномерной и предсказуемой скоростью, независимо от предложения денег, а банки должны ссужать деньги в основном по мере их предоставления центральным банком, а не по требованию предпринимателей с перспективными идеями. В противном случае люди (включая банкиров) могли бы противодействовать любой данной денежно-кредитной политике, просто изменив скорость, по которой они тратят или инвестируют доллары. Переменная M управляет PT только в том случае, если V - константа, больше или меньше.
Фридман разработал проницательное и правдоподобное объяснение того, почему скорость достаточно постоянна и составляет примерно 1,7 раза в год. Фактор скорости является экзогенным: он отражает не политику, а глубоко укоренившиеся психологические склонности человека. Как объясняется в его удостоенной премии "гипотезе постоянного дохода": "предпочтение ликвидности" (желание иметь наличные) и его предполагаемая противоположность, норма сбережений, зависят от целевых показателей сбережений и дохода на протяжении всей жизни. Вы экономите до тех пор, пока не достигнете своей цели, а затем тратите. В молодости вы склонны к сбережениям, а в старости - к тратам. Сбережения определяются не наличием выгодных инвестиционных возможностей, не изменениями процентных ставок или налоговых ставок, не новыми интересными потребительскими товарами или привлекательными средствами сбережения, а неизменной психологией человека.
Социологическое объяснение скорости Фридманом выводит ее за рамки экономической политики. Если скорость фиксирована и экзогенна, то господствует денежная масса. Таким образом, несмотря на свои либертарианские взгляды и превосходную критику государственной власти, Фридман в итоге стал сторонником контроля федерального правительства над деньгами как рычага, с помощью которого эксперты могут регулировать и стабилизировать экономику. В качестве верховного эксперта Фридман предложил поддерживать денежную массу на автопилоте на уровне 3 процентов годового роста.
Либеральные экономисты, такие как Пол Кругман, и консерваторы, такие как Джон Тейлор из Стэнфорда, охотно принимают последствия монетаристского кредо. Но опыт показывает, что скорость не является чем-то постоянным. На протяжении большей части двадцать первого века скорость падала как камень в один год и взлетала как ракета в другой. Денежный мультипликатор - показатель скорости, измеряющий, сколько экономической активности поддерживает денежная база ФРС или "мощные деньги" - колеблется между 3,1 и 12. В годы после финансового кризиса 2007-2008 годов денежная база США выросла с 800 миллиардов долларов до 4 триллионов долларов, но скорость резко упала. В Японии скорость падает уже два десятилетия после бурного роста в 1980-х годах. В США, как утверждает Луис Гейв из гонконгской компании Gavekal economics, "скорость очень изменчива и не поддается прогнозированию".
В своей речи об экономисте свободного рынка Жаке Рюффе во французском парламенте в 1996 году сторонник золотого стандарта Льюис Лерман объяснил: "Весь опыт работы Жака Рюффа в качестве центрального банкира научил его... что ни один центральный банк, даже могущественная Федеральная резервная система, не может определить количество банковских резервов или количество денег в обращении. В свободном обществе только пользователи денег - потребители и производители на рынке - могут определять, какие деньги они хотят держать [или] варьировать валюту и банковские депозиты, которые они хотят хранить".
Если скорость не является фиксированной склонностью, то потребители, инвесторы и кредиторы могут противодействовать любой денежной политике, просто изменяя скорость, с которой они тратят или инвестируют доллары. В последние десятилетия они нейтрализовали каждое изменение денежной массы почти равным и противоположным изменением оборота. Теперь они, возможно, разжигают "инфляцию" новым всплеском скорости,
