ли на Дикий базар, то ли на северную границу…
— Вечно её ветер мотает.
Айсулу засмеялась. Пусть её наставница выглядит неприлично молодо для своих лет, но все-таки она одна из Круга, та, что встречает солнце и укрощает пустыню, этого уже достаточно для уважения и трепета. Однако, Назиг, наверняка, видела в ней глупую девку, как те, что надеются попасть в покои султана.
— Наставница много делает для нас и Кафрана. Без нее город бы утонул в песках.
Лицо старухи скривилось.
— И как они отблагодарили её? Эти олухи только и могут, что чесать языками. Поглоти их море за грязные слова.
— Бабушка! — воскликнула Айсулу возмущенно, но спорить не стала. Кафран, как и его жители, не намеревались принимать храм Зари и его устои. Помимо нападок на улицах, некоторые смельчаки осмеливаются даже пробираться в храм, пугая женщин и устраивая переполох.
Глаза старухи недобро зыркнули, а лицо превратилось в суровую маску. Отбросив апельсиновую кожуру в сторону, та с трудом поднялась на ноги.
— Сделай ка нам укрытие, птаха. Не хватало, чтоб девки наш разговор подслушали — будут потом кудахтать.
Для заклинания пришлось напрячься, а это далось ей с трудом, после долгого сна. Растения послушно распустили длинные листья, плотным куполом окружая двух женщин в зеленом саду. Когда весёлые голоса стихли, Назиг довольно закачала головой.
— Помнишь Сулима? — спросила она, и Айсулу кивнула. — Вижу я, как он на тебя смотрит. Небось, только ради тебя нам рыбу и приносит с базара. Смотрит и ждет, когда с заявлением можно в храм прийти.
— Бабушка, — возмутилась девушка, краснея до кончиков волос. — Сулим просто очень добр к нам. Уверена, у него нет в намерениях ничего дурного.
Тем более, что Айсулу неоднократно замечала, как тот не прочь пофлиртовать с обитательницами храма. На нее торговец смотрел разве что, как на ребенка. Даже однажды он подарил ей пестрый желтый платочек с бахромой по краям.
— Уверена она! Посмотри, сколько женщин были уверены в мужчинах, и где теперь они оказались?
«В Храме Зари» — почти ответила Айсулу, но прикусила язык. Храм оказался спасением для каждой, кто искал помощи и приюта. Он не требовал денег, услуг, клятв, лишь обещал помочь той несчастной, что приходила к его воротам. Инга уверяла, что за всю жизнь помогла больше трех тысячам женщин. Она же помогла Айсулу родиться на свет.
— Я буду осторожна, как и всегда. Земля защитит меня от зла.
Бабушка Назиг покачала головой. Её рука потянулась к пустой трубке, где когда-то хранилась табачная трава. Эту привычку ей пришлось забросить на старости лет, хотя руки продолжали тянуться к ней вновь.
— Боги присмотрят за тобой, но не забывай — их игры жестоки.
Впервые с ней заговорила Богиня, когда Айсулу исполнилось семь. Женщина с густыми волосами и добрыми глазами улыбнулась ей, а после попросила подойти ближе. В тот раз Айсулу подумала, что эта новая сестра, которая хочет подружиться. Женщина стояла возле огня, и тени танцевали на её лице.
— Прикоснись нему, — приказала та, и Айсулу повиновалась. Пламя обожгло руку, оставив уродливый шрам на ладони. Он не прошел даже спустя года. Глотая слёзы, она посмотрела на женщину — та осталась довольна. — Запомни, огонь обжигает. Бойся того, кто собой заслоняет солнце.
Позже Айсулу узнала, что никакой новой сестры в храме нет, а перед ней была одна из богинь. И это был первый урок.
Боги использовали собственный язык, понимать который она научилась далеко не сразу. Они редко обращались к ней, чаще наблюдали украдкой, но быстро пропадали. Айсулу терпеть не могла, когда за ней подглядывали.
— Пусть их игры не коснутся нас, бабушка, — взмолилась девушка.
— Пусть их гнев обойдет нас стороной, — морщинистые веки разгладились. — А теперь беги, птаха, я хочу побыть одна.
Поклонившись бабушке, Айсулу вышла к фонтанам. Сестры успели покинуть внутренний дворик, убегая по своим делам. На задворках сознания послышался строгий голос Нурлании, надзирательницы, как её окрестили девушки, она говорила, что работы нужно успеть закончить к концу недели и отправить их на рынок. Кружево, что они плели, ценилось за Багровым морем, но отдавали его продавцам за полцены. Те брезгливо ощупывали тонкое белое кружево, а в голове с усмешкой считали прибыль.
Айсулу знала, что торговцы поклоняются лишь одному богу. Это божество сверкает в бликах солнца и оттягивает их карманы к земле. Звон монет для них подобен музыке, стирающий границы человечности. За это их можно ненавидеть.
Оторвавшись от неприятных воспоминаний, Айсулу заметила торчащие кучерявые волосы позади фонтана. На цыпочках она подкралась к сидящей девочке.
— Нашла! — воскликнула она, и девочка подпрыгнула от испуга, уронив книгу на пол. Увидев перед собой сестру, та возмутилась.
— Дурочка, ну я же испугалась! Зачем ты меня напугала?
— Прости, я не удержалась, — улыбка не слетела с губ молодой жрицы. Айсулу нагнулась и подняла книгу. — Как успехи в чтении?
Алайла отвернулась, надув губы. Сегодня сестры рассмеялись из-за её ошибок на уроке чтения, но разве она виновата, что с трудом понимала язык Кафрана? На слух он казался неразличим.
— Читать получается, но говорить на нем я так и не научилась. Ну, вот, к чему мне он? Все говорят на общем языке, а этот знают только в Кафране, поглоти его море!
Девочка топнула ногой от обиды. В глазах стояли детские слезы. Айсулу всегда было её жаль, с момента крушения торгового судна прошло три года. Все это время Алайла жила у них, каждый день, говоря, что её родители спаслись и разыскивают её в городе. Ни у кого не хватало духу сказать, что надежды уже нет.
— Давай я помогу тебе, — предложила Айсулу, поглаживая её по руке. — Уверена, что все не так плохо, как ты говоришь.
Смахивая слёзы, Алайла кивнула, забирая книгу и следуя за сестрой в её комнату. До глубокого вечера они просидели за чтением. Айсулу ласково поправляла ошибки в ударении и чтении, совсем не как острая на язык Фадея. К полуночи у Алайлы получилось прочитать страницу без ошибок, хоть звонкий акцент восточных земель продолжал хромать.
— Ты большая молодец! — искренне похвалила Айсулу, зажигая новую свечу. Она переоделась в ночное платье и распустила волосы. Голова, после долгих занятий страшно болела. — Но нам уже пора ложиться спать. Уверена, что завтра на уроке ты не сделаешь ошибок, а потом мы позанимаемся еще.
Довольная собой, девочка закивала, слезая с высокой кровати. Она подхватила горящую свечку с подоконника и уже хотела двинуться в свою комнату, как, вдруг, замерла на пороге.
— Слышишь голоса? — спросила маленькая
