что в ее годы – уже не девичьи – замужество было ей просто необходимо. Кто бы взял в жены несостоятельную женщину ее лет? Только тот, кто бы мог оценить по достоинству черты, которые были в ней и которые не угасли бы с годами. Паскаль – оценил их еще тогда, на ярмарке в Руане.
Нет, Элизе определенно не стоило знать о своем несостоявшемся посетителе. Это было ни к чему. И, похоже, к удаче Паскаля, инквизитор рассудил так же.
«Умный человек», – усмехнувшись, подумал Паскаль. – «Тебе действительно стоит забыть о ней. Надеюсь, ты больше не вернешься».
Отойдя немного от постоялого двора, Паскаль выбросил смятый букет полевых цветов на участок травы, где они не были бы столь заметны. Он не думал, что Элиза могла найти их и обо всем догадаться, но отчего-то решил исключить даже малейшую возможность подобного исхода.
«Так будет лучше для всех», – рассудил он и неспешно направился ко входу в здание.
‡ 19 ‡
Руан, Франция
Год 1361 от Рождества Христова
Несмотря на теплую погоду, благоприятствовавшую Нормандии поздней весной, над епископским двором Руана будто нависла туча. С каждым минувшим месяцем после отъезда Гийома де Борда судья Лоран все больше мрачнел, понимая, что ему не по силам выполнить возложенную на него задачу. Все наводки на местонахождение Анселя де Кутта оказывались либо запоздалыми, либо неверными. Иногда случалось, что они приходили одновременно из разных городов – и все были ложными.
Получив сообщение из Дарнеталя, Лоран не мог не возмутиться наглости беглого еретика: скрываться так близко к Руану? Похоже, он совсем не боялся инквизиции и всячески это демонстрировал. Лорана не успокоило даже то, что Вивьен и Ренар назвали наводку из Дарнеталя ложной. Они заверяли, что человек, которого там видели, никак не мог быть беглым катаром, и объяснили, почему, но Лоран не разделил их уверенности. Он предположил, что за годы в бегах де Кутт мог изменить своим привычкам – с него бы сталось, учитывая, что он устроил в Кантелё пять лет назад. Лоран понимал: если его догадки верны, Ансель де Кутт стал совершенно непредсказуемым, и трудно было представить, как изловить его до возвращения де Борда с папским решением на руках.
И все же Лоран не позволял себе отчаяться. Он продолжил отправлять своих подопечных на выездные задания и велел уделить особое внимание окрестным деревням и селениям. Учитывая, что в Дарнетале действительно могли видеть именно де Кутта, стоило предположить, что его тянет в Руан. По зову души ли, по своим преступным делам ли – неважно. Если это так, с него сталось бы и дальше скрываться недалеко, под самым носом у инквизиции, и Лоран был уверен, что такой шанс нельзя упускать.
Однако в окрестных деревнях и селениях никто и слова не слышал о де Кутте или о ком-либо похожем на него. Далеко не беглый катар волновал Нормандию: за последнее время в простом народе возрос страх перед колдовством, и он превосходил страх перед ересью. Преследование ведьм и колдунов велось на французских землях уже не первое десятилетие, вспыхивая то тут, то там. Однако теперь оно, казалось, распалилось из небольшой искорки в угрожающее пламя. Вивьену и Ренару все чаще доводилось оказываться в деревнях, где над попавшей в немилость женщиной односельчане устраивали самосуд, угадав в ней ведьму по им одним понятным признакам.
Для Ренара не стало большой неожиданностью то, что Вивьен с особенной пылкостью выступал на стороне обвиняемых. Завидев несчастную, привязанную к позорному столбу или закованную в колодки посреди деревни, Вивьен спешил объявить всеобщее собрание в местной церквушке и читал проповедь о том, что обнаружение ведьмы не является простым делом, и прежде, чем карать женщину, которая может оказаться невиновной, стоит дать инквизиторам во всем разобраться.
С несвойственной ему дотошностью и терпимостью Вивьен раз за разом объяснял селянам, отчего осужденную женщину нельзя считать ведьмой. Отпускал ее на волю и устраивал постоянный надзор за ней, чтобы наглядно доказать ее непричастность к колдовству – или причастность, если так сложится. Он мог следить за каждым шагом женщины, а после – с непоколебимой уверенностью сообщать людям, что она невиновна. Ренар прекрасно понимал, что в каждой из подозреваемых Вивьен видел Рени или Элизу, хотя, разумеется, не признавался в этом. Он вообще старался больше не говорить о них. При малейшей вероятности, что разговор может затронуть сестер-язычниц, лицо Вивьена делалось нарочито невыразительным. Любой бы посчитал его бесстрастным, но Ренар слишком хорошо знал своего друга и видел в нем что угодно, кроме безразличия.
К несчастью для Вивьена, не каждая обвиненная в колдовстве женщина оказывалась невиновной: некоторые из них – пусть даже не обладали темным колдовским даром – использовали христианские атрибуты для одним им понятных ритуалов, и этого Вивьен, будучи служителем Церкви, проигнорировать не мог. Такие женщины подлежали немедленному аресту и последующей перевозке в Руан для допроса. Однако некоторых ему удавалось оправдать и избавить от горькой участи, которая постигла Рени.
Как-то раз, перед самым отъездом из очередной деревушки Вивьен зашел на прощание к спасенной им женщине по имени Анна. Одинокая вдова встретила его с благодарностью и теплотой – три дня до этого ее держали у позорного столба, почти не давая есть и пить, заверяя, что мука эта будет продолжаться, пока она не сознается в колдовстве, в коем была неповинна. Теперь она уже начала понемногу оправляться от потрясения, хотя и не знала, как дальше будет жить по соседству с людьми, что грозили ей страшной расправой.
– Господин инквизитор, – почтительно склонила голову Анна, когда Вивьен без стука вошел в ее скромный дом. Он явился затемно, когда свет во всех домах погас. Свеча же в доме Анны все еще горела: женщина не решалась заснуть, опасаясь, что после отъезда инквизиторов односельчане вновь примутся за старое. Визит Вивьена вселил в ее душу спокойствие. – Я думала, вы уехали уже…
Вивьен покачал головой.
– И хорошо, что вы так думали. Будь вы колдуньей, вы вернулись бы к своему ремеслу сразу после моего отъезда. – Он хмыкнул. – Благоразумие, конечно, убеждало бы вас повременить, но вряд ли сатана, которого вам приписывали в любовники, стал бы ждать слишком долго: вы и без того провели в разлуке несколько дней.
Поняв, что его ирония пугает женщину, Вивьен смутился, но постарался не выдать этого. Он кивнул.
– Простите, Анна. Моя ирония неуместна, вам ведь через столько пришлось пройти. Уверяю, я ни в чем вас не подозреваю. – Заметив ее
