ветками, они прошагали так несколько часов, добравшись до пыльной дороги, когда солнце начало клониться к горизонту.
— Противные какие! — поежился Шуя и прихлопнул одного прямо в воздухе. В длинных спутанных волосах застряли ветки и листья, а еще, он готов поклясться, что почувствовал, как по ним ползал паук. — В пустыне, хоть и жарко, комаров нет.
Любопытная мордочка лисенка высунулась из узкого выреза туники. Он задорно чихнул, а после скрылась обратно, отказываясь шагать на своих лапах. Пусть, его отношения с Шуей выходили весьма своеобразными, каждый из них находил выгоду для обоих.
Хотя, Кам, ворчливо называл зверька телогрейкой.
— Всю искусали, — прохныкала девушка, потирая покрытое пятнами тело. Она уверена, что будет теперь чесаться до утра, пока зуд не пройдет. И больше всего расстраивало то, что никто так и не объяснил ради чего их жертвы. Шаман продолжал вести их вперед. Странным образом, комары не замечали его.
К вечеру, когда ноги стоптались до кровавых мозолей, они остановились на ночевку. И впервые за путешествие, Мирослава была довольна выбором ночлега: недалеко бил ключ с холодной водой, поляна вокруг них истончала тонкий запах спелой земляники, а трава была так высока, что прятала их не только от чужих глаз, но и от ветра. Счастливая, она доела вареное яйцо и кислое яблоко. Живот тоскливо заныл, но ничего другого в карманах не находилось.
Ночь наступила столь быстро, что они едва успели развести костер. Мирослава уснула быстро, уже не слушая учения Кама и пыхтение Шуи. Она догадывалась, что неугомонному парню очень трудно усидеть на месте даже полчаса.
И, через время, когда запели ночные птицы, её плечо мягко потрясли. Размыкая веки, сквозь сон, Мира увидела перед собой Шую, но, прежде, чем она успела высказаться, ей закрыли рот рукой.
— Тихо, — прошептал он, поглядывая на спящего наставника. Мужчина не шелохнулся, а Шуя облегченно выдохнул. — Идем за мной.
Сотрясая влажную траву, Шуя с Мирославой обогнули место их ночлега и вышли к небольшому леску. Деревья высокими стражами ограждали путь, пугая темными ветвями. Послышалось глухое уханье совы. Мира, вздрогнув, схватила Шую за руку.
— Куда мы идем?
— Колея ведет в деревню. Видишь, трава примята с обеих сторон — это телега ехала. Мы идем добывать завтрак, а по возможности еще и обед, и ужин.
Мирослава захлопала глазами. Они обошли неглубокую лужу, что успела подсохнуть на солнце. Под ногами стучали редкие камни, а холодная роса намочила лапти и подол платья.
— Я не буду воровать! — запротестовала девушка, когда показались вдалеке очертания домов. Сердце запрыгало быстро-быстро, а стыд сдавил голову. Предки, что наблюдали за ней, наверняка, посыпают голову пеплом.
— Хорошо, не будешь. Постоишь в дозоре.
Мира понизила голос, совсем рядом послышался лай собаки, но он быстро стих. Она даже не думала, что в деревне ночью так громко! Конечно, можно на пальцах одной руки сосчитать, сколько раз она выходила во двор в ночи, но тогда не было так пугающе громко.
— Может, поищем яблок в саду? — предложила она, пугаясь шелеста ветра в кустах. Они как раз шли вдоль улицы. Шуя внимательно разглядывал каждый забор.
— Сама будешь кислятиной травиться. Лучше запастись едой на несколько дней, пока такая удача. Видишь, деревня не бедствует: дворов много, заборы крепкие.
Раз крепкие заборы, думала Мирослава, — то тем более не нужно соваться в чужой двор. Но, Шуя бесстрашно шагал вперед, доходя до конца деревни, и огибая её дворы. Парень что-то прощупывал на пальцах, а после остановился возле забора. На вид он был не таким крепким и высоким.
— Задники делают обычно из остатков, — поведал он. — За этим забором должен быть огород. Твоя задача — высматривать жильцов. Чуть что увидишь или услышишь — дашь знак.
— Какой?
— Сможешь, как сова заухать? — спросил Шуя, но увидев удивленный взгляд девушки, разочарованно вздохнул. — Тогда придется мяукать.
Договорив, он лихо перелез забор и скрылся в темноте. Ночь оказалась по-настоящему темной, беззвездной. Мирослава опустилась на влажную траву, пытаясь рассмотреть тонкий силуэт парня или хозяев двора. Но, все было тихо: даже скот не выл в хлевах.
Через десять минут показался довольный Шуя. Он показал кулек наполненный овощами. На ощупь, Миклушина различила колючий огурец и гладкую капусту.
— Очень повезло, — выдохнул он, не скрывая улыбки. — Собак то ли не было, то ли уснули все. Тишина, хоть в дом пролезай. Ладно, это я шучу.
Они прошли еще три двора и остановились. Шуя пояснил, что здесь должно быть много курей и уток. Конечно, он так и не объяснил, почему именно здесь, но Мира решила не задаваться этим вопросом. Так же молча, он перепрыгнул забор, и спокойно пошел к сеновалам.
Мирослава вздохнула, это оказалось, на самом деле, не так ужасно и страшно, как она полагала. Никто не хватится нескольких яиц и пару овощей. То ли дело, если бы Шуя попробовал утащить утку.
Послышался скрип калитки, и тоненький огонек лучины заплясала на ветру. Мира затаила дыхание, наблюдая, как силуэт нерешительно шагнул в огород. Кто то проснулся! Но, как, если они действовали тихо? Глубоко вздохнув и напрягая голосовые связки, Мира, набравшись храбрости мяукнула.
Вышло тихо, даже жалобно, словно бродячий кот сбежал от своры собак. Шуя не может её услышать. Она попыталась мяукнуть громче и правдоподобнее, вышло намного лучше.
Лучина не двигалась, продолжала стоять далеко. Через минуту и несколько попыток мяуканья, тоненький девичий голосок жалобно попросил:
— Мурка, иди домой, уже ночь!
Скрежет когтей прошелся вдоль забора, а после пушистая любимица, мурлыкая, подбежала к хозяйке. Девочка, подхватывая кошку, побежала в дом. Испуганная Мирослава схватилась за сердце. Их чуть не поймали!
— А ты молодец, — прошептали ей на ухо, отчего она подскочила, едва не закричав. Рядом сидел Шуя, улыбаясь во весь рот, возникший из неоткуда.
— Ты… ты меня испугал. Там девочка… а я, как кошка… и тебя нет.
Её испуганный шепот сопровождали дрожащие руки. Шуя, быстро встал, обхватил их широкой ладонью. Несмотря на ночную свежесть, он оставался теплым.
— Ты большая молодец, не растерялась. Благодаря тебе, я не попался.
Пожалуй, ей не стоило знать, что он и так бы не попался. Её смешное мяуканье, он услышал, когда уже возвращался. А та самая пушистая кошка, что потеряла девочка, спала на сеновале. Он случайно потревожил её сон, когда набирал яиц.
— Пошли обратно, — попросила Мира, Шую, почти со слезами. Еще одного раза она не выдержит. Парень, кивнув, передал ей десяток яиц, а сам подхватил крынку с молоком и кулёк овощей, отправился в путь. Ночь продолжала быть беззвездной,
