Всего лишь на миг. А потом ясность вернулась.
Тиранозавр возвышался над полем боя огромной горой. Цепляясь когтями за шкуру, на нём точно чёрные пиявки висели псы – они вгрызались в его плоть, их челюсти клацали с огромной скоростью. Хлыст оставил ещё два рубца на боку и голове ящера. Не обращая внимания на раны, Тиранозавр с величественной мощью изогнул шею и вонзил зубы-кинжалы в пса на своём боку. И тут же Надзиратель разрубил хлыстом его лапу у основания.
Ящер тяжело рухнул, придавив собой ещё одного пса.
Викинг пытался пробиться к архонту, но чудовища нападали справа, слева, сзади, и ему приходилось постоянно отбиваться. Твари ловко уворачивались от его секиры. Он пошёл на хитрость – сделал резкий замах, якобы собираясь нанести удар по чудовищу впереди, но молниеносно развернулся и разрубил голову чудовищу сзади. Сразу же сделал кувырок в сторону, избежав удара хлыста.
Надзиратель кричал, но ярости в его крике поубавилось, ведь в Стае осталось всего пять псов. Он терял, терял своих слуг! И всё это делала проклятая девка! И о да, ему было страшно – он и не догадывался, что это чувство способно пожирать подобно зверю. Страх – это плохо, плохо, плохо! Не помня себя, архонт хлестал хлыстом поверженного Тиранозавра. Удар – и вторая лапа ящера отсечена. Ещё удар – морду расчертил огромный рубец. Тиранозавр, ревя, ворочался и время от времени делал отчаянные попытки схватить пастью одного их псов, нападающих на Викинга.
Боль была невыносима. Агата изо всех сил старалась сконцентрироваться, удержать свой рассудок от распада. Каждый удар по Тиранозавру оставлял рубец в её сути, лишал частички чего-то невероятно важного. Агата чувствовала себя фигурой на шахматной доске – с одной стороны она, с другой – чёрный король. И итог жестокого противостояния пока был неясен. А в настоящей реальности холод, метель заметает Полину… Или время там замерло в ожидании?
Как же Агате было тяжело наблюдать, как хлыст буквально кромсал Тиранозавра на части. Надзиратель бил с каким-то диким исступлением, вырывая из плоти ящера куски. Не забывал и о Викинге, но тот успешно уклонялся.
Берсеркер был подвижен как ртуть. С неизменным суровым лицом он делал сложные перекаты, выгибался дугой. Псы, сообразив, что Тиранозавр больше не представляет угрозы, осмелели и теперь атаковали Викинга уверенней. Один из псов ухитрился разорвать ему когтями спину, но триумф чудовища был недолог – секира со свистом рассекла воздух и разрубила пса пополам.
Хлыст бешеной змеёй мелькал в чёрном пространстве – он щёлкал беспрерывно. Огромная туша Тиранозавра начала растворяться, уступая место мраку. Древний ящер стал прозрачным, а потом он распался на сотни тысяч прозрачных чешуек, которые невидимый смерч закружил и унёс в тёмные дали.
В Агате что-то оборвалось. Она чувствовала себя так, словно в ту комнату в сознании, где хранились самые лучшие воспоминания, забрались грабители – и они нагадили в этой комнате, забрали всё самое ценное. И без этих ценностей Агата ощущала себя наполовину мёртвой.
Чёрный король выигрывал партию.
Но сдаваться она не собиралась. Ещё не утрачена злость…
Викинг крутанулся волчком – секира снесла псу полчерепа – и бросился к Надзирателю. Ушёл вправо, увернувшись от хлыста, нырнул влево. С серой пеной на оскаленных мордах, за ним мчались три пса. Архонт ревел от гнева и недоумения, на его размытом лике появлялись и исчезали рты.
Берсеркер, не сбавляя скорости, раскрутил над головой секиру, прыгнул – и в полёте отрубил Надзирателю руку у самого плеча. Отсечённая конечность с хлыстом в мгновение ока превратились в белёсый туман, и распались на сотни клочьев. Викинг, сделав кувырок, развернулся и принял боевую стойку, приготовившись к атаке псов.
Архонт ревел так, что сам мрак содрогался. Из ужасающей раны струился густой бледный поток.
– Сдохни, чёрный король, сдохни! – процедила Агата.
Резко перестав реветь, Надзиратель уставился на неё единственным огромным глазом с узким зрачком, а затем он стремительной тенью метнулся во тьму – словно громадная чёрная птица упорхнула. Псы, натужно хрипя, тоже нырнули во мрак.
Викинг расправил плечи, погладил рыжую бороду. Его глаза блестели как капли смолы.
– Сбежал? – прошептала Агата, вглядываясь в тёмное пространство. – Он сбежал?
Мрак перед её глазами начал расползаться. Она ощутила обжигающий холод и жуткую, какую-то влажную боль в области живота. Замелькали снежинки, всё вокруг наполнилось звуками. Агата словно бы выплывала из вязкого омута сна, оставляя в мире мрачных грёз поле битвы, Викинга и частичку самой себя – частичку, что унеслась с прахом Тиранозавра в неведомое запределье. Снег падал на её лицо, перед глазами всё расплывалось, а боль в животе походила на пожар.
– Сбежал, – шептала Агата, чувствуя себя на грани потери сознания.
Из одного омута выбралась, и теперь ей грозил другой, более глубокий. Но почему ей так тяжело? Голова соображала плохо, мысли рождались какие-то вялые. Агата даже не сразу поняла, что лежит на земле. Своего тела она не чувствовала – была только боль. Где-то там, внизу, злобный огонь полыхал. Уползти бы от него, да где силы взять?
Она повернула голову и увидела за мутной пеленой людей. Одержимые. Хотя, теперь уже нет. Теперь это были обычные люди. Они как потерянные бродили в свете фар – дрожали от холода и шока, выдыхая облачка пара. И среди них была мать – стояла и смотрела на свои ладони с таким видом, словно видела их впервые. А вон и Надзиратель. Нет, теперь уже просто парень по имени Павел. Он лежал на снегу, раскинув руки.
Ох уж этот пожар! Как же больно! Да что там так горит?
Агата попыталась приподнять голову – не получилось. Остатки сил покидали её, в сознании расползалась какая-то ядовитая муть. Этот яд превращал и без того вялые мысли во что-то тоскливое и непонятное. А ещё Агата слышала вой – протяжный и такой далёкий-далёкий, словно из глубин бездны. Он манил, сулил покой. Хотелось закрыть глаза и отпустить сознание – пускай летит на звук, пускай падает в бездну. Лишь бы подальше от пожара, подальше о боли.
Застонав, Агата снова сделала попытку приподнять голову и на этот раз у неё получилось.
Она увидела источник боли.
Нож.
Из живота, как перст, указующий на врата в страну мёртвых, торчала чёрная рукоятка ножа. Одержимая мать всё же успела нанести удар. Успела. Чёрный король победил. Как же горько!
Агата услышала звук приближающихся автомобилей. Яркий свет фар отражался от снежинок. Хлопнула дверца, ещё одна. Обеспокоенные голоса. Хруст снега под ногами.
«Вот
