некоторой робостью в 1930-х годах. Та же картина небольших шагов, перемежающихся с несколькими разворотами, характеризовала эволюцию американских институтов и в послевоенное время. Другие основы современной системы социальной защиты и регулирования внедрялись медленно, кульминацией чего стала программа президента Линдона Джонсона "Великое общество" в 1960-х годах.
Потрясенные двумя мировыми войнами, многие европейские страны с большим аппетитом отнеслись к созданию новых институтов, и, возможно, они даже были готовы учиться на примере Скандинавии.
В Великобритании правительственная комиссия под руководством Уильяма Бевериджа в 1942 году опубликовала эпохальный доклад. В нем говорилось, что "революционный момент в мировой истории - это время для революций, а не для латания дыр". В докладе были определены пять гигантских проблем британского общества: нужда, болезни, невежество, убожество и безделье, и в начале доклада говорилось: "Для ликвидации нужды необходимо, прежде всего, улучшить государственное страхование, то есть обеспечить защиту от перебоев и потери покупательной способности". В докладе предлагался план государственной программы страхования, защищающей людей "от колыбели до могилы", с перераспределительным налогообложением, социальным обеспечением, страхованием по безработице, компенсацией работникам, страхованием по инвалидности, пособиями на детей и национализированным здравоохранением.
Эти предложения сразу же стали сенсацией. Британская общественность приняла их в разгар войны. Когда новости о докладе дошли до войск, они, по сообщениям, ликовали и были воодушевлены. Сразу же после войны к власти пришла Лейбористская партия, которая в своей предвыборной кампании обещала полностью реализовать положения доклада.
Аналогичные механизмы государственного страхования были приняты в большинстве европейских стран. Япония внедрила свой собственный вариант.
Социальный прогресс и его пределы
В длинном историческом ряду десятилетия, последовавшие за окончанием Второй мировой войны, уникальны. Насколько известно, никогда не было другой эпохи такого быстрого и всеобщего процветания.
Древние греки и римляне пережили сотни лет роста до современной эпохи, но этот рост был гораздо медленнее, в пределах 0,1-0,2 процента в год. Он также был основан на жестокой эксплуатации отверженных групп населения, прежде всего армии рабов и большого количества неграждан, работавших в качестве подневольных работников как в Греции, так и в Риме. Патрицианский или аристократический класс был главным бенефициаром этого роста, хотя более широкие слои граждан также испытали некоторое процветание.
Рост в Средние века был медленным и неравномерным. Темпы роста увеличились после начала британской промышленной революции, начиная примерно с 1750 года, но они были ниже, чем темпы роста, наблюдавшиеся в 1950-х и 1960-х годах, которые в среднем составляли более 2,5 процента в год в большей части западного мира.
Другие аспекты послевоенного роста были не менее характерны. Среднее и послесреднее образование раньше было привилегией очень богатых и высших слоев среднего класса. Это изменилось после войны, и к 1970-м годам среднее и даже высшее образование стало гораздо более демократичным почти на всем Западе.
Здоровье населения также значительно улучшилось. Условия в Великобритании и других странах были не такими плохими, как в начале девятнадцатого века. Тем не менее, в первой половине двадцатого века инфекционные заболевания были распространены, и их бремя гораздо сильнее ложилось на бедные слои населения. Ситуация изменилась в десятилетия после Второй мировой войны. Ожидаемая продолжительность жизни при рождении в Великобритании увеличилась с пятидесяти лет в 1900 году до семидесяти двух в 1970 году. В США рост был аналогичным - с сорока семи лет в 1900 году до семидесяти одного года в 1970 году, а во Франции - с сорока семи до семидесяти двух. Во всех случаях изменения произошли благодаря улучшению медицинского обслуживания и состояния здоровья рабочего класса, благодаря инвестициям в общественное здравоохранение, больницы и клиники.
Мы не должны увлекаться этой оптимистичной оценкой. Даже когда в западном мире происходил беспрецедентный эпизод всеобщего процветания, три группы были лишены как политической власти, так и некоторых экономических выгод: женщины, меньшинства, особенно чернокожие американцы в США, и иммигранты.
Многие женщины все еще были замкнуты в патриархальных отношениях власти в семьях и общинах. Ситуация начала меняться после получения права голоса в начале века, а затем ускорилась с приходом женщин на рынок труда во время и после Второй мировой войны и с более широкими изменениями в социальных установках. В результате в послевоенные десятилетия экономическое положение женщин улучшилось, а разрыв в оплате труда мужчин и женщин сократился. Тем не менее, дискриминация в семье, школе и на рабочем месте продолжалась. Более высокий гендерный паритет на руководящих должностях и в оплате труда, а также большее социальное освобождение наступали медленно.
У меньшинств дела обстояли еще хуже. Хотя экономические условия жизни чернокожих американцев начали улучшаться, а разрыв в заработной плате между ними и белыми американцами сократился в 1950-х и 1960-х годах, США оставались расистским обществом, особенно на Юге. Чернокожих рабочих часто не допускали к хорошей работе, иногда с помощью профсоюзов. Линчевания продолжались вплоть до 1960-х годов, а многие политики из обеих партий на протяжении большей части этого периода выступали с открытыми или скрытыми расистскими платформами.
Некоторые иммигранты также были исключены из основной коалиции. Приглашенные рабочие из Турции и Южной Европы, ввезенные в Германию из-за нехватки рабочей силы после войны, оставались гражданами второго сорта на протяжении всей этой эпохи. США прибегали к услугам мексиканских иммигрантов для обработки сельскохозяйственных полей, и они часто работали в тяжелых условиях за очень низкую плату и без льгот. Иммигранты перестали быть желанными гостями, когда экономические условия или политическая ситуация изменились. Например, программа "Брасеро", которая на пике своего развития в конце 1950-х годов привлекала более 400 000 мексиканцев в год для работы на американских фермах, была прекращена в 1964 году, когда Конгресс обеспокоился тем, что иммигранты занимают американские рабочие места.
Самые большие группы, исключенные из общего процветания этих десятилетий, находились не внутри, а за пределами Европы и Северной Америки.
Несколько незападных стран, таких как Япония и Южная Корея, быстро развивались и достигли определенного уровня общего процветания. Примечательно, что это было основано на принятии, а иногда и совершенствовании систем крупномасштабного промышленного производства, разработанных в США. Этому также способствовали внутренние механизмы, способствующие справедливому распределению плодов роста. В Японии долгосрочные трудовые отношения и сопутствующая им политика высокой заработной платы имели решающее значение для распределения выгод от роста. В Южной Корее общее процветание во многом было обусловлено угрозой со стороны Северной Кореи и силой рабочего движения, особенно после демократизации страны в 1988 году.
Но опыт Восточной Азии был исключением, а не правилом. Население оставшихся европейских колоний не имело права голоса и шансов на общее процветание. Независимость, которая пришла в
